Казнь за разглашение - Александр Андрюхин

Берестов поднялся с дивана и заглянул на лоджию. Она была завалена рухлядью. Леонид окинул взглядом комнату. Вдоль стены — темная мебель. Напротив мягкий диван и два кресла. Между креслами журнальный столик. В центре — квадратный стол. Не очень-то уютно для гостей из космоса. На стенах фотографии. Одна в черной рамке бросилась в глаза: черноволосый молодой человек лет двадцати пяти с тоскливым взглядом.

Именно за разглядыванием этого портрета и застала журналиста хозяйка дома, бесшумно появившись в дверях с чайником и фарфоровой сахарницей. Она перехватила взгляд Берестова и потупилась.

— Что будете пить: чай или кофе?

— Все равно.

Хозяйка достала из стенки три чашки, банку растворимого кофе «Пеле» и круглую пачку печенья. Затем, поставив все это на столик, ловко разлила кипяток и просила не церемониться.

— Итак, Зинаида Петровна, давайте сразу к сути, — произнес Берестов, насыпая кофе. — Во-первых, о себе: кто вы, где работаете? Ваше отношение к религии? Сталкивались ли до этого с необычайными явлениями? И пару слов о том, как ваши члены семьи относятся к подобным штукам?

Последний вопрос Берестов мог опустить. И при беглом взгляде было видно, что семьи у женщины нет. Об этом свидетельствовала безалаберность, царившая в квартире.

— Ну что ж, — произнесла хозяйка, устраиваясь в кресле. — Работаю я иглотерапевтом. Сейчас — в поликлинике номер девять. А вообще, я всю жизнь проработала в летной больнице. Мужа нет. В Бога не верю. Сейчас мода ходить в церковь. Но я этой моды не придерживаюсь. Как ни приду в церковь поставить свечку, все меня раздражает: от продавцов, не сдающих сдачи за святую воду, до старух, пихающихся локтями. Словом, может, это и плохо, но, как себя ни настраиваю, не могу искренне проникнуться религией. Словом, в Бога не верю и не собираюсь.

— А в инопланетян верите?

— Как же мне не верить, когда я их видела собственными глазами. Прямо здесь. — Хозяйка указала рукой на середину комнаты. — Это было шесть лет назад.

— Шесть? — удивился Берестов.

— Да, шесть лет назад! В девяносто четвертом году. Четвертого февраля.

— И об этом нигде не писали? — удивился Берестов.

— Я никому не рассказывала.

— А почему сейчас решили рассказать?

— Видите ли, — заерзала в кресле хозяйка, — дело в том… что… Да, все очень просто: как-то все не было повода. Вернее сказать, руки до этого не доходили. А я смотрю, ваш еженедельник о таких явлениях пишет. Дай, думаю, позвоню. Может, мой случай тоже привлечет внимание. Кстати, ваше издание мне очень нравится.

— Ясно, — натянул улыбку Берестов, с раздражением отмечая, что их полужелтая газетенка может нравиться только людям недалеким.

Однако Зинаида Павловна не производила впечатления недалекого человека. Журналист включил диктофон и поставил его напротив хозяйки. Стас, отодвинув в сторону чашку, начал деловито расчехлять фотоаппарат.

— Четвертого февраля, я запомнила это хорошо, потому что у моего сына четвертого февраля день рождения, — начала рассказывать женщина, — я пришла домой очень уставшая. В этот день я обслужила четырех клиентов. Причем на самых окраинах Москвы. А последней больной я ставила иголки в Одинцове. Приезжаю я из Одинцова, кидаю у порога сумку и валюсь на диван. Думаю, отдохну немного, а потом поставлю чайник. На часах около пяти часов. За окном уже довольно сумрачно. Лежу я вот на этом диване, на котором сейчас сидите вы, руки, ноги болят, а сна — ни в одном глазу. И вдруг во всем теле ощущаю какую-то необычную легкость. В ту же минуту вон из того угла (хозяйка указала на угол рядом с фотографией в черной рамке) брызнул свет. Ни с того ни с сего от угла до входной двери образовался световой коридор, метра два в высоту. Он завис между потолком и полом. И вдруг по этому коридору мимо меня проходит огромный человек атлетического телосложения в серебристом костюме космонавта. Я как лежала, так и лежу. Не подумайте, что была пьяной.

— Стоп! — перебил Берестов, покрываясь потом, — этот человек был двухметрового роста?

— Что вы! Метров пять, не меньше!

— Как же он уместился в двухметровый коридор?

— А кто вам сказал, что он уместился? Я не видела у него ни головы, ни ног. А видела только туловище от плеч до бедер. Да ещё руки. Руки, кстати, у него были очень длинные. Наверное, до колен. Потому что кисти его видны не были, а изгиб локтей был чуть ли не на уровне начала ног. Но фигура у него была великолепная, да ещё обтянута сверкающим комбинезоном.

— И куда он потом делся?

— Прошел и исчез. А затем исчез и световой коридор.

— Вы испугались?

— Нисколько. Я сама удивляюсь, что отнеслась к этому с полным равнодушием. То ли от усталости, то ли ещё от чего? Не могу объяснить!

Фотограф пару раз щелкнул фотоаппаратом, а журналист спросил:

— Вы можете зарисовать?

— Да ради бога!

Зинаида Петровна достала из шкафа альбомный лист и тут же синим фломастером начертила на нем две полосы и между ними наискосок спину могучего мужчины. Глаза Берестова округлились.

— Почему вы его нарисовали в наклоне? Он шел под углом?

— Совершенно верно! Он шел под углом в сорок пять градусов.

Берестов даже побледнел от волнения.

— Стас, сделай пару снимков рисунка, — попросил он.

Фотограф щелкнул несколько раз со вспышкой и без вспышки, после чего скучно зевнул.

— Итак, он прошел и исчез, — продолжал Берестов. — Ваша реакция, насколько я понял, была совершенно нулевой?

— Совершенно верно!

— Голову у вас потом ломило?

— Голову? — удивилась хозяйка и крепко задумалась. — Честно говоря, не помню. Но после его исчезновения у меня сгорели все электроприборы. Где-то минут через пятнадцать после исчезновения инопланетянина поднимаюсь я с дивана, включаю в комнате свет, а он не включается. Иду я на кухню — там та же картина. Ну, думаю, отключили. Выхожу на лоджию — у соседей окна горят. Я начинаю естественно вкручивать в люстру новые лампочки. У меня всегда запас. Новые тоже не загораются. Так и легла спать, ничего не добившись. Утром встаю — холодильник разморожен. Он тоже не работает. Включаю телевизор — не работает. Радио — молчит. Хотела позвонить в ЖКО — в телефоне нет гудков. Короче, пригласила я соседа — электрика. Он с этой люстрой возился часа два. Потом плюнул и сказал, что ничего не понимает. Все провода прозваниваются, и контакты чистые, а лампочки не горят. Сунулся он в торшер, и его чуть не хватила кондрашка. В основании все расплавлено, как от короткого замыкания. Причем не от двухсот двадцати вольт, а вольт так от тысячи — не меньше. Так и ушел, ничего не сделав. А после его ухода, уже ближе к ночи, в люстре сама собой загорелась одна из пяти лампочек. Потом заработал телефон. Через полгода включилось радио. А через девять месяцев загорелись все остальные лампы и заработал холодильник.

— А до этого девять месяцев вы жили без холодильника и с одной лампочкой на всю квартиру? — недоверчиво заерзал Берестов.

— Так и жила. Я вызывала четырех мастеров. И ни один не смог починить. Кстати, забыла сказать, что одновременно с холодильником заработал и утюг. К этому времени я, конечно, приобрела новый, но старый не выкинула. И теперь себя за это хвалю. А вот телевизор пришлось выбросить. У него внутри все расплавилось. Вот такие странности происходили в моей квартире. Причем свои электротехнические несчастья я сначала не связывала с появлением инопланетянина. Ну прошел и прошел пятиметровый мужик через мою квартиру. Не жалко! На второй день я о нем забыла. А через месяц жарю я на кухне яичницу и вдруг вокруг моей сковородки вспыхивает пламя. Причем взвивается д о потолка. Я, естественно, отскакиваю, как-то непроизвольно оглядываюсь и вдруг вижу в полуметре от себя мальчика в скафандре с двумя антеннами над ним. Ростом он был не более чем с метр. А лицо шкодливое, точь-в-точь как у моего внука, когда он хулиганит. Не успела я испугаться, как он исчез.

— А пламя куда делось?

— Тоже исчезло.

— И никаких следов на обоях и потолке?

— Абсолютно.

Зинаида Петровна перевела дух. Журналисты переглянулись.

— Вы не можете показать то место, где появился этот мальчик?

— Идемте!

Они поднялись и направились в кухню. Кухня была захламлена: на плите грудами лежали кастрюли, сковородки и миски, холодильник был сплошь заставлен горшками из-под цветов, но самым удивительным было то, что посреди кухни совершенно нелепо громоздился огромный дубовый стол и на нем стоял старый телевизор, почему-то перевернутый. Стол преграждал путь к окну, и было удивительно, как хозяйка со своими габаритами умудрялась прорываться к подоконнику, на котором стояла батарея цветов.

— Вот здесь он и находился, — произнесла Зинаида Петровна, указывая на противоположную от плиты стену.