Варшавское шоссе – любой ценой. Трагедия Зайцевой горы. 1942–1943 - Максим Мосягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и потери Красной армии были велики. Снабжение войск в связи с увеличением коммуникаций и острым недостатком автотранспорта на ряде направлений стало затруднительным. Недостаток дорог ограничивал подвоз всех видов снабжения на передовую. Особенно тяжело обстояло дело со снабжением войск винтовками, автоматами и некоторыми видами боеприпасов, прежде всего 120-мм минами и 76-мм артиллерийскими снарядами. В некоторых армиях в начале января вообще не было снарядов ни для полковой, ни для противотанковой артиллерии. На армейских складах Западного фронта имелось всего 1–1,5 суточной дачи продовольствия и фуража, при этом некоторых видов продовольствия (мясо, концентраты) не было совершенно. Отсутствовало на складах и горючее. Укомплектованность частей и соединений личным составом оставалась явно недостаточной. Средняя численность стрелковых дивизий Калининского и Западного фронтов колебалась в пределах 3–5 тысяч человек. Некоторые дивизии (например, 247-я и 251-я и др.) имели в среднем не более 2 тысяч солдат и командиров[5]. Только отдельные дивизии насчитывали до 6–7 тысяч человек. Войска Северо-Западного фронта, не участвовавшие в контрнаступлении (382, 358, 334 и 360-я дивизии 4-й ударной армии), а также четыре дивизии Калининского фронта (379, 363, 359, 355-я), в которых имелось до 10 тысяч человек в каждой, находились в лучшем положении.
Войска, особенно Калининского и Западного фронтов, испытывали острый недостаток в танках и орудиях. В танковых бригадах имелось по 15–20 танков (из них 80–90 процентов легких), а в артполках – по 11–13 орудий. В 112-й танковой дивизии Западного фронта на 8 января 1942 года имелся всего один танк Т-34 и пять танков Т-26[6].
Нельзя не отметить также и то, что к началу 1942 года значительно сократились возможности противовоздушной обороны войск.
В начале января 1942 года на западном направлении у противника продолжала действовать в воздухе оперативная группа «Восток», в составе которой насчитывалось примерно 615 истребителей, бомбардировщиков и других самолетов. В качественном отношении эти силы были слабее тех, которые участвовали в наступлении на Москву осенью и в начале зимы 1941 года. Значительная часть кадровых летчиков, а также самолетов была потеряна в борьбе с советской авиацией и от огня зенитной артиллерии противовоздушной обороны фронтов и Москвы в период ноябрьско-декабрьских сражений и налетов на советскую столицу. Но при всем этом авиация врага все еще представляла серьезную силу и в ряде случаев активно содействовала своим наземным войскам.
В советских ВВС, по сравнению с декабрем 1941 года, особых изменений не произошло. По общему количеству самолетов на всем западном направлении они превосходили авиацию противника, но только формально, ибо по мере удаления наступавших войск от Москвы количество истребительной авиации (в частности, самолетов 6-го истребительного корпуса ПВО Москвы), предназначенной для прикрытия войск, быстро сокращалось. Поэтому фронты в дальнейшем могли в основном рассчитывать лишь на свои собственные ВВС. Силы же эти, особенно в части истребителей, были весьма невелики и уступали количественно и качественно противнику. Если вычесть из общего количества 1422 самолета 320 истребителей ПВО Москвы и 548 небоевых машин (У-2, Р-5), то для поддержки фронтов оставалось всего 554 боевых единицы[7]. Таким образом, противник по числу самолетов превосходил авиацию Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов. С учетом же качественного превосходства материальной части немецких самолетов и того, что советские бомбардировщики устаревших типов могли выполнять боевые задания только ночью, общее превосходство врага в воздухе становилось еще более внушительным. Фактически противник превосходил нашу авиацию примерно в два раза.
Военно-воздушные силы действовали в очень сложных условиях. На авиацию возлагалась задача прикрывать обширные районы, поддерживать наземные войска, вести борьбу с вражескими самолетами в воздухе и на аэродромах, не допускать подхода резервов противника к линии фронта, проводить разведку, а впоследствии поддерживать войска и снабжать их в тылу противника.
Тем не менее, перехватив стратегическую инициативу на главном направлении и расширив фронт активных действий, Красная армия перешла в общее наступление, задачи которого были изложены Ставкой Верховного главнокомандования в директиве от 7 января 1942 года. В соответствии с этим было приказано:
войскам Калининского фронта нанести удар из района западнее Ржева в общем направлении на Сычевку, Вязьму с задачей перехватить железную и шоссейные дороги Гжатск – Смоленск западнее Вязьмы и лишить противника основных коммуникаций. В дальнейшем совместно с войсками Западного фронта окружить, а затем разгромить всю можайско-гжатско-вяземскую группировку противника;
войскам Западного фронта нанести главный удар силами группы генерала Белова и 50-й армии на Вязьму и завершить окружение можайско-гжатско-вяземской группировки противника с юга во взаимодействии с войсками ударной группировки Калининского фронта. Одновременно с этим силами 20-й армии прорвать фронт противника и нанести удар в направлении на Шаховскую, Гжатск, направив часть сил армии в тыл группировки противника, оборонявшейся в районе Лотошино, где совместно с 30-й армией Калининского фронта окружить и уничтожить ее;
войскам Северо-Западного фронта нанести левым крылом удар из района Осташкова в общем направлении на Торопец, Велиж, Рудня и, взаимодействуя с войсками Калининского фронта, отрезать пути отхода противнику, не дав ему закрепиться для обороны на рубеже Андреаполь, западный берег реки Западная Двина, Ярцево; после этого ударом на Рудню перехватить дороги западнее Смоленска.
Замысел Ставки Верховного главнокомандования в целом учитывал общую стратегическую обстановку и определял новые, весьма обширные задачи трем фронтам, исходя из оперативного положения каждого из них. Ставка рассчитывала, что одновременными ударами с севера, юга и востока на Вязьму противник будет разбит войсками Калининского и Западного фронтов, а наступлением армий левого крыла Северо-Западного фронта ему будут отрезаны пути отхода на запад. При этом считалось, что первые два фронта будут выполнять главную задачу, а третий (Северо-Западный) – вспомогательную.
Однако существенным недостатком этого замысла являлась именно его обширность: он не обеспечивался в тогдашних условиях достаточными силами и средствами. Отсутствие крупных оперативных резервов для необходимого по обстановке усиления наступавших фронтов не сулило нового крупного стратегического успеха. В рамках данной работы нас будут интересовать события, происходившие в первой половине 1942 года в полосе левого крыла Западного фронта. Поэтому необходимо подробнее остановиться на директивах Западного фронта, определявших его задачи в целом и левого крыла в частности.
Военный совет Западного фронта задачу своих войск, нацеленных на окружение можайско-гжатско-вяземской группировки противника с юга, конкретизировал в директиве от 8 января 1942 года. Согласно ей, часть сил фронта (правое крыло – 1-я ударная, 20-я и 16-я армии) должна была наступать из района Волоколамска на Гжатск; часть сил центра (5-я и 33-я армии) – в обход Можайска с юга; остальные силы фронта (43, 49, 50-я армии и группа Белова) после разгрома кондрово-юхновско-медынской группировки противника должны были нанести удар в северо-западном направлении на Вязьму с целью окружения и разгрома можайско-гжатско-вяземской группировки противника совместно с Калининским фронтом. 10-я армия должна была обеспечить этот удар с запада и юго-запада.
Главный удар на Волоколамско-Гжатском направлении наносила 20-я армия, на Юхновско-Вяземском направлении – 50-я армия и группа генерала Белова. Таким образом, решения командования Западного фронта отвечали замыслу и директиве Верховного главнокомандования. Однако для нанесения сокрушающих ударов противнику на Ржевском и Вяземском направлениях необходимо было иметь сильные ударные группировки, способные взломать оборону противника и обеспечить быстрое продвижение в глубину, чего фронты без дополнительного усиления сделать не могли. Фактическое соотношение сил в полосах действий главных в операции – Калининского и Западного – фронтов было таково, что их войска лишь незначительно превосходили противника по личному составу в боевых частях (1,1:1) и по количеству танков (1,3:1). По артиллерии в целом они находились в равном положении с противником, но уступали ему, как и прежде, в противотанковой артиллерии (1:2,8) и орудиях крупных калибров (1:1,7). Противник все еще превосходил авиацию наших фронтов почти в два раза.
В таких условиях рассчитывать на полный успех можно было только с учетом деморализации вражеских войск или допущении противником крупных оперативных ошибок.
