Демонолог (СИ) - Бадевский Ян

Кепка слетает с головы парня.

Мне удается пробить гвоздями его черепную коробку. И вот он стоит, тупо глядя в пустоту гаснущими зрачками. По затылку и шее течет кровь.

Секунда — и мой обидчик валится на тротуар.

Лицом вниз.

Бита намертво прилипла к черепу неудавшегося палача.

Я перевожу дух и повторно осматриваюсь. Переулок — не такой уж и переулок. Скорее тупик. Три глухие стены, ржавая металлическая дверь, баки и три трупа. Между двумя домами виднеется узкий проход. Ладно, не узкий. Достаточный для проезда двух запряженных лошадьми колесниц. Память тут же подсказывает, что контейнеры вывозят мусоровозы — специальные машины на четырех колесах.

Стоп, какие еще машины?

Ага, речь идет о самодвижущихся экипажах. Лошадей тут не разводят, какая-то магия…

ТУТ.

А это, собственно, где? Еще вчера я находился в Валдорре — древнем и могучем городе, раскинувшемся на берегу Эйехского залива. Западная граница владений хектов. Там не было мусоровозов, бейсбольных бит и мобильных телефонов. Зато в наличии имелись постоялые дворы, бордели и смуглокожие красавицы, умеющие доставить мужчине удовольствие.

Вчера, сегодня…

Реальность изменчива.

Мне ли не знать.

Тело чужое, слабое. Я подтягиваю ноги, сажусь поудобнее, изучаю себя. Сбываются самые худшие опасения. Я заперт в теле тощего паренька — костлявого, недоразвитого, не владеющего магией. Судя по всему, город другой. И все эти штуки вокруг… Меня перенесли в пространстве и времени?

Ничего не понимаю.

Так, спокойно. Давлю панику, беру себя в руки. Я — Джерг, странствующий жрец Нергала. Наполовину демон, наполовину человек. Мне доводилось выпутываться из разных передряг, из этого дерьма тоже выберусь. Надо понять, что со мной стряслось. Почему разум остался прежним, а физическая оболочка изменилась. Я развязываю войны, казню людей и нелюдей по воле Владыки, ввергаю в хаос и разрушаю целые империи, если они того заслуживают. Но я никогда не умел скакать по чужим телам.

Я умер?

Это перерождение?

Загробный мир?

Не похоже, ведь руки и отбитые колени болят по-настоящему. В своем мире я мог жить веками и плохо представлял себе реальность за последним порогом. Предания разных народов противоречили друг другу, а те, кого я убивал, не возвращались.

Что мы имеем?

Город неизвестен, магией я пользоваться не могу. Пока не могу. Тело, в котором я заперт, далеко от совершенства и нуждается в лечении. Чужая память действует выборочно. Стоит мне подумать о чем-либо, и в мозг проникает нужная информация. Не знаю, что стало с душой парня, в которого я вселился, но теперь я тут полноправный хозяин.

Надо выбираться из тупика.

Если стража застигнет меня в окружении трупов, разбираться не станет. Сразу отправит на плаху… Стоп. Здесь стража называется полицией, а публичные казни не практикуются. Преступления расследуют, виновного судят по закону и справедливости. В общем, всё сложно.

Я в своей и чужой крови.

Денег нет, оружия нет. У меня пробиты ладони, так что надо бы отыскать целителя. И добраться до безопасного места, в котором я смогу поесть, переодеться и обдумать свое незавидное положение. Вот только разгуливать в таком виде по улицам города нельзя.

Осматриваю незадачливых грабителей. Одежда толстяка слишком велика, к тому же она в крови и дырках от гвоздей. Качок и «кепка» выглядят не лучше, так что от идеи переодевания я вынужден отказаться. Так, а что у моих мертвых друзей в карманах? У главаря обнаружилось несколько мятых бумажек и пара кругляшей — я догадался, что это местные деньги. Память услужливо подсказала два слова: «рубли» и «копейки». Не понимаю, зачем делать средства взаимного расчета из бумаги. Глупость какая-то. На одной бумажке стояла цифра «1», на другой — «5». Повертев монеты в руках, я сделал вывод, что они не представляют интереса. Не золото, не серебро. Даже не медь. Какой-то светлый металл, напоминающий олово. Парни, вы б еще ракушками расплачивались в лавках. Отвратительно.

На всякий случай прячу купюры и монеты в карман джинсов. Это, к слову, единственная вещь, оставленная мне разбойниками.

Дальнейшие поиски были вознаграждены обнаружением прямоугольной пластины, именуемой «банковской картой», трех ключей с побрякушками, пачки сигарет, зажигалки, мобильного телефона и уже знакомого мне ножа с выдвигающимся лезвием.

Память носителя подсказала, что с помощью банковской карты можно добыть деньги из устройства под названием «банкомат». Ключи от жилищ разбойников мне не особо нужны — выбрасываю. С курением я в прежней жизни не сталкивался. Белые цилиндрики приводятся в действие зажигалкой, после этого человек вдыхает вонючий и не очень полезный дым. В топку. Мобильный телефон, судя по всему, мой. Разбойники отняли его перед приколачиванием худосочного тела к кресту.

Нож меня заинтересовал.

Жмешь на кнопку — выскакивает лезвие. Чтобы спрятать клинок в рукоять, необходимо нажать кнопку повторно. Чтобы случайно себя не порезать, можно сдвинуть рычажок предохранителя. Очень удобно, в моем мире такого нет.

Распределяю карточку, нож и телефон по карманам. Пальцы не слушаются, из запекшихся ран на ладонях сочится кровь. Я опять перемазался. Напрягает.

Хорошо бы решить вопрос с одеждой.

Осматриваюсь в поисках шмоток. В моем лексиконе всё больше непривычных слов, включая сленговые. Шмотки, например. Я хорошо понимал бандитов, которые со мной разговаривали, но, если вдуматься, язык для меня чужой, инородный. В повседневной жизни предпочитаю общаться на высоком тшумехском наречии, валдоррцы же пользуются джамским диалектом. А здесь…

Русский.

Никогда о таком не слышал.

Ладно, замнем.

Шмотки.

Исследую окрестности и обнаруживаю за мусорными баками грязную черную футболку. Натягиваю — размер мой. Уже что-то. Мне повезло, что в этом городе нет холодной зимы. Точнее, есть. Но сейчас, если верить имеющимся воспоминаниям, самый разгар лета.

А вот и носки с кедами.

Обуваюсь, завязываю шнурки. Повторно осматриваюсь и, о чудо, нахожу свой выпотрошенный рюкзак. Рядом валяются ключ с «чипом», крохотная бутылочка с питьевой водой и разорванная книга. Запихиваю пожитки в котомку. Водой промываю раны, привожу себя в относительный порядок и делаю небольшой глоток. Похоже, меня мучает жажда. Надо бы купить еще воды, но в лавку заходить страшно — привлеку лишнее внимание горожан.

Перекладываю вещи из карманов в рюкзак.

Выхожу из тупика.

И в ужасе прижимаюсь к стене дома. На меня обрушивается безумие в чистом виде. По тротуарам снуют люди — мужчины, женщины, дети. Все они одеты непривычно, многие держат мобильники возле уха и разговаривают с кем-то невидимым. А по проезжей части движется кошмарный поток металлических чудовищ. Стремительные повозки несутся со скоростями, немыслимыми без магического вмешательства. Внутри этих штук заперты человеческие фигуры. Еще немного — и меня вырвет.

Я постоял пару секунд с закрытыми глазами.

Восстановил дыхание.

Снова открыл глаза.

Машины никуда не исчезли. То, что мне казалось наваждением, было реальностью. Зримой и осязаемой. Присмотревшись, я увиде больше деталей. Из грохочущего хаоса выдвинулись светофоры, вывески торговых лавок, фонарные столбы и газетные киоски. У каждого элемента имелось свое название. Вся эта хрень жила собственной жизнью, смысл которой мне придется постичь.

Кто я?

Где я?

И ответы неожиданно начали приходить. Илья Невзоров — вот как зовут меня нынешнего. Пятнадцатилетний подросток, простолюдин. Социальное дно. Подобных мне называют бездарями — людьми без Дара, не умеющими управлять праной и не наделенными сверхспособностями. Я беден и еще совсем недавно учился в школе. Обычной городской школе для простолюдинов. Теперь у меня есть базовое образование, но выше я прыгнуть не способен. Потому что в средние школы принимают исключительно аристократов. Людей из благородного сословия. Я могу стать дворником, фасовщиком пряников, грузчиком или уборщиком. Но я никогда не получу достойную работу и сдохну в нищете.