Частица хаоса - Александр Голодный

Да что же это такое?!

Оставшееся до сигнала будильника время не принесло спокойствия и не помогло найти ответ на вопрос: что это было?

Только привычные утренние дела постепенно вернули самообладание, погрузив в круговорот военной жизни.

Позавтракать, побриться, разбудить дочку в школу, отправиться на предрегламентный медицинский осмотр.

А дальше специальное сооружение и обязанности ответственного руководителя работ. Изделия в этот раз нам достались капризные – регулярно «шалит» гермоотсек, заставляя повторять проверки. И пусть со второго раза, как правило, все нормально, догадываюсь, что хлопот еще ожидается с избытком. Более чем уверен: беда в низком качестве резиновой прокладки. Контролируя работу номеров расчета, подмечая недостатки и изредка делая замечания, потихоньку составляю в уме текст письма на завод. После технического обслуживания надо зайти к главному инженеру, обсудить вопрос. Ядерное специзделие – вещь особая, и мелочей в его эксплуатации быть не должно. Так меня учили в Советском Союзе, так я учу подчиненных.

***

Поужинав, пообщавшись с супругой, оставляю ее у телевизора. Не лежит душа смотреть эти дебильные сериалы с кучей ляпов. Наверное, жена права – буду на пенсии несносным занудой. Служить осталось, кстати, совсем чуть-чуть. Уже исполнилось сорок пять, последний контракт продлен на год. За спиной большая часть жизни, двадцать семь лет из которой отданы Вооруженным Силам. Двадцать два года – 12 Главному Управлению.

Проверив уроки у дочки, пообщавшись с коллегами на интернет-форумах, после некоторого раздумья все-таки запускаю компьютерную игрушку. Во-первых, эта часть «Call of Duty» не про Вьетнам, а во-вторых, вставить виртуальным врагам в миссиях – лучший способ психологической разгрузки для военного человека. После исполнения супружеского долга, разумеется.

В памяти опять промелькнули эротические воспоминания капрала Хофмана. М-да…

Интересно, как к полуночному предложению отнесется жена?

Как выяснилось, отнеслась хоть и без особого энтузиазма, но благосклонно. Только на сон это не повлияло. Или повлияло отрицательно. Потому что…

***

… еще во время инструктажа дело сходу представилось отдающим полным дерьмом.

– Сэр, вы предлагаете нам засунуть голову в пасть этим ублюдкам и посмотреть, что из этого получится?

Конечно, не следует так говорить с непосредственным начальником, но сержантские нашивки и медаль "Бронзовая звезда" кое-чего стоят, как и десять месяцев непрерывной войны. Войны, которой этот сосунок с лейтенантскими эмблемами толком и не увидел.

Смотрю на офицера новым даже для себя взглядом, совсем не так, как положено смотреть на начальство подчиненному. А ведь он совсем не намного меня старше. И кто его знает, как поведет себя в реальном бою, когда половина бойцов ранена, уже есть убитые, а посланные штабом для эвакуации вертолеты заблудились где-то в небе. Проклятые гуки поливают позиции огнем из русских автоматов и, как бешеная саранча, идут черт знает в какую по счету атаку. Что бы вы тогда делали, господин лейтенант?

– Сержант, я понимаю ваше негодование. Я сам обращал внимание офицеров штаба на недостатки в плане операции…

Понятно, что ты не горишь желанием увидеть трупы своих подчиненных перед отправкой их в Америку, на Арлингтонское кладбище, но я вообще не горю желанием стать одним из этих трупов.

А ведь задание выполнять придется. Других кандидатов, кроме моего отмороженного взвода, у командира роты просто нет. И капитан сам все прекрасно понимает, поэтому не беседует лично, а поручил это дело первому лейтенанту.

И на наши трупы он тоже вряд ли попрется смотреть. Если удастся вернуть в роту эти трупы…

Но приказ положено выполнять. Это армия, сынок, и в ней есть командиры.

Гарри, как всегда, оказался на высоте, незаметно подкравшись и бесшумно перехватив горло часовому своим Ка-Баром. Придержал недолго дергавшееся в агонии тело, осторожно опустил на траву, сторожко прислушался, втягивая воздух расширенными ноздрями и как никогда похожий на первобытного человека. Хорошо, что я его не пристрелил во время прошлой операции.

Неплохо замаскированный дерном люк нашли быстро – по следам охранявших его вьетконговцев. Подняли крышку, и в лицо, словно из могилы, пахнул запах разрытой земли.

Первым в чертовы ходы отправился сапер О'Гири. Давай, ирландец, работай своей рыжей башкой и не забывай все проверять руками.

В последний раз оглянувшись на освещенную ярким солнцем влажную зелень, ныряю в темноту и прохладу.

Темнота, впрочем, недолго сопротивлялась американской технике. Ручные фонарики со светофильтрами подсветку дают неважную, но слепыми кротами пехота себя не чувствует.

Успешно преодолев пару растяжек и миновав три тупика с ловушками, выходим к караульному помещению.

Чпок! Чпок!

Тяжелые кольтовские пули, оказывается, почти с одинаковым звуком входят в сырую глину стен и человеческие тела. Четыре гука не успели даже пикнуть. Хорошие глушители на наших пистолетах – в бою такого не услышишь.

Русский полевой телефон, бамбуковая пирамида с оружием, три брезентовых койки.

– Майк, что с проходами?

– Правый ведет в сортир, левый – ловушка, самый натоптанный средний. Но он узкий, сержант.

Это предусмотрено. В скопище штабных задниц попадаются и светлые головы. Жирдяев и великанов в моем взводе нет.

– Вперед, парни.

Ходы разветвлялись и снова сходились, описывали петли, делились на несколько несущих смертельную опасность отнорков. Из одного ощутимо пахнуло дохлятиной.

– Волчья яма, сэр. В ней наколотый на колья труп. Кто-то из наших.

В мою протянутую руку опускаются овальные пластинки на потемневшей цепочке. Такой же двойной военный жетон, как на каждом из нас.

Запомним.

Мы двигались бесшумно в этой черноте. И так же бесшумно несли вьетконговцам смерть. Цилиндры глушителей на стволах пистолетов со слабыми хлопками выпускали свинец, записывая очередную победу на счет взвода.

Легкую и бескровную победу.

– На сколько ставить замедление, сэр?

– На час.

Продолжаю под вопросительным взглядом подчиненного:

– Здесь мы не пойдем. Выходить будем в другом месте.

Мы уже миновали пару выходов наверх, убрав охранявшие их караулы. Снимавшие часовых бойцы успели даже глянуть на солнечный свет. Сто процентов: впереди есть еще такие же.

О'Гири ответил, подводя стрелки:

– Слушаюсь, сэр.

Си-4 – классная штука. Особенно, снабженная часовым механизмом и умело заложенная на складе оружия и боеприпасов. Не хотелось бы мне здесь очутиться, когда детонируют вон те минометные мины.

Все шло легко. Даже слишком легко. Чутье подсказывало – так не должно быть на войне. Но как внушить опасения окрыленным победами бойцам?

Едкий запах лекарств и тяжелый гниющих ран мы почувствовали издалека. Пара малахольных вьетконговцев в темных халатах осталась валяться в проходе, а земляные сцены раздвинулись в стороны. Это оказался настоящий подземный госпиталь с операционной и палатами за закрытыми брезентовыми полотнищами входами. Полный тяжелораненых госпиталь.

Оставаясь за освещенными тусклыми керосиновыми лампами участками, я распределил бойцов, поставил задачу. Блеснули лезвия ножей, и началась резня.

Поймав башкой пулю, мешком свалился у телефона дежурный. Теперь никто не придет на помощь гукам, и солдаты дяди Сэма без помех закончат то дело, которое начали их товарищи.

Словно почуявшие кровь волки, мои парни проникали в палаты, уменьшали свет ламп и забирали жизни. Сопротивления почти не было, как не было и лишних звуков. Что до предсмертных стонов… в госпитале всегда кто-то стонет.

Несмотря на вентиляцию, воздух все ощутимее наполнялся тяжелым запахом крови.

– Сержант, гляди, какую рыбку мы поймали! Спала за ширмой на носилках.

Безумные глаза Гарри горят адским вожделением, а в окровавленных, оставляющих черные отпечатки на белом халате руках он крепко держит девку-врача. Белую. Смотрю ей в глаза:

– Кто такая?

– Это госпиталь! Здесь нет вооруженных солдат, только раненые. Мы находимся под защитой международной конвенции!

Еще не поняла, что происходит? А акцент у тебя характерный, птичка.

– Русская?

Сразу заткнулась, глядит с испугом в огромных, на пол-лица глазищах. И сама хороша. Невысокая, но фигуристая.

Грудастая, с полными, стройными бедрами, легко угадываемыми под узковатым медицинским халатом. Мать, как давно у меня не было нормальной белой женщины!

Словно подслушав мысли, Гарри хищно предлагает:

– Сержант, давай оприходуем. Когда еще такая удача выпадет?

А бойцы взвода уже выполнили приказ, сейчас собираются рядом с нами, глядя на съежившуюся девку жадными глазами.

– Нет. Перережь ей горло.

– Дерек, ты что?!..

Если питекантроп хотел еще что-то сказать, то слова застряли в его наглой глотке. Нацеленный в лоб ствол вообще способствует быстрому пониманию и отлично затыкает пасть.