Бездна - Андрей Ливадный

Течение тут ослабевало, вода казалась неподвижной.

Наступал решающий момент.

Николай и Катя оцепенели. Напряжение достигло наивысшей точки: им казалось, что все жилы сейчас лопнут, но ни он, ни она не могли пошевелиться, – плоть эмирангов, облегающая их тела, сжалась, парализуя мышцы, – существа-симбионты заметно нервничали, осознавая значимость момента, делая все, чтобы люди в порыве эмоций, под воздействием стресса не совершили непоправимого поступка, способного прервать таинство погружения.

Хорест подплыл к кромке обрыва. Его эмиранг трансформировался, мышцы существа бугрились, образуя два эластичных выроста по бокам человеческого тела.

Хранитель взялся за ручки герметичной капсулы, без усилий поднял ее, и…

Оттолкнувшись от края пропасти, он воспарил над темными глубинами. Крылья эмиранга совершали плавные волнообразные движения, помогая человеку плыть по спирали, преодолевая течение в поисках той единственной точки, где вода замирала, превращаясь в бездонный омут.

Наконец он нашел ее.

Несколько секунд Хранитель парил на одном месте, затем внезапно разжал пальцы, выпуская из рук массивную капсулу с заключенным внутри ребенком.

Все замерли.

Герметичный цилиндр, обладающий отрицательной плавучестью, начал медленно погружаться в Бездну.

Еще мгновенье и толща темной, как смоль, воды поглотила утлую скорлупку.

Никто в точности не знал, что происходит в глубинах Бездны, – даже Хранитель не мог поручиться, что медленно погружающуюся капсулу в какой-то момент подхватит эмиранг, – не все дети возвращались оттуда.

Таков был Путь Выживших, чьи истоки терялись в глуби веков.

Прошел час, но ничего не изменилось.

Хранитель подал знак, и четверо его помощников отправились в обратный путь к Лазурному Чертогу.

Хорест, словно изваяние, застыл на краю Утеса, – он ждал, безмолвно глядя, как обезумевшие родители Инги, поддерживая друг друга, парят над Бездной, всматриваясь в темные глубины пропасти.

Их ожидание могло завершиться в любую минуту, а могло обернуться вечностью.

Глава 1

Лазурный Чертог. Пятнадцать лет спустя…

– Мам, пап, я скоро вернусь! – Инга глубоко вдохнула, и, не дожидаясь ответа родителей, нырнула в шлюзовой бассейн.

Мать, выглянув из соседней комнаты, лишь покачала головой. Темная гладь воды расходилась пологими волнами, на бортике лежала сброшенная дочерью домашняя туника, сплетенная из тончайших водорослей.

Инга росла звонкой, непоседливой, будто в ней жили брызги солнечного света. Сколько же в ней энергии, и сколько волнений приносит родителям ее стремительная непосредственность?

Катя взяла тунику, расправила ее. Привлеченный голосом дочери и плеском воды в центральное помещение батт отсека вышел Николай. В руках он держал крупные раковины моллюсков, из которых при помощи несложных инструментов изготавливалась домашняя утварь.

– Где Инга?

– Поплыла гулять. – Катя подошла к окну, выглянула наружу, но дочери уже и след простыл. – Коля, – она обернулась, – а когда мы расскажем Инге о Пути Выживших?

– Никогда, – Николай запнулся. – Ну, по крайней мере, не сейчас, – добавил он.

– А если она случайно узнает?

– От кого? – он тоже подошел к окну. За пятнадцать лет Лазурный Чертог неузнаваемо изменился. Не стало Хранителя, а вместе с ним угасли вековые традиции, их пересилил страх. Уже давно никто не решался приплыть на Утес Эмиранга, вверить своего ребенка непредсказуемой воле Бездны. – Ты же видишь, как все складывается. Новое поколение растет в тесноте батт отсеков. Город меняется, жизнь тоже. Люди перестали следовать традициям. Я вот все чаще подумываю: а не перебраться ли нам насовсем в Изумрудную Гладь?

Катя как будто не слышала последних слов мужа.

– Выходит, наша дочь последняя из поколения Пути Выживших? – спросила она.

– Получается так. Скоро она повзрослеет, и тогда сможет понять происходящее, а сейчас мы только расстроим и напугаем ее своими рассказами.

– Пожалуй, ты прав, – подумав, согласилась Катя.

Инга не слышала разговора родителей.

Короткий тоннель вывел ее наружу, неяркий приглушенный изумрудный свет объял девушку, она грациозно влилась в течение, проходящее по верхней границе Волнующегося Леса, и мысленно позвала эмра.

Эмиранг не любил тесный бассейн батт отсека, он предпочитал дожидаться юную хозяйку, лежа на песчаном дне, среди густых подводных зарослей.

Инге не пришлось повторять мысленный зов. Стена водорослей всколыхнулась, стремительная тень радостно рванулась к ней. Каким образом эмиранги воспринимают ментальное обращение, как отличают мысль одного человека от мыслей другого? Инга не задавалась подобными вопросами. Она выросла в гармонии с окружающей стихией, принимая многие явления как естественный, незыблемый порядок вещей.

Между впадиной Волнующегося Леса и высокими уходящими к поверхности океана стенами овального кратера, в толще которых располагалось большинство батт отсеков, расстояние не маленькое, и эмиранг, спеша навстречу хозяйке, принял обтекаемую форму; он мощно и ритмично прокачивал воду сквозь временно образованные мышечные трубки, создавая тем самым реактивную тягу.

Подплыв к Инге, эмр стремительно трансформировался, на миг превратился в подобие медленно гаснущего купола, затем коснулся запястья ее руки, привычно обвился вокруг него, и тут же утратил определенную форму, равномерно распределяясь по телу, образуя плотно прилегающий к коже защитный слой.

Инга ощутила характерное покалывание. Симбионт продолжал трансформацию, одновременно соединяясь с ее нервной системой, – плоть эмиранга мягко обволокла плечи, щекотливо скользнула по шее, трепетным прикосновением закрыла губы, нос, формируя живую дыхательную маску, закрывающую нижнюю часть лица.

Она выдохнула.

Пузырьки воздуха, пройдя сквозь плоть эмиранга, закручиваясь спиралью, устремились вверх.

Инга не шевелилась.

Эмру нужно немного времени, чтобы полностью принять не стесняющую движения человека форму, завершить трансформацию, а главное – войти в полноценный контакт с нервной системой хозяйки, корректируя дыхательный рефлекс.

Для девушки происходящее являлось вполне естественным, обыденным процессом. Никто не учил ее сложной технике подводного дыхания. Она выросла в водной стихии, и даже первые, туманные, полуосознанные воспоминания детства содержали устойчивый образ эмиранга, который взрослел вместе с ней.

Позже, когда пришло время, и родители занялись ее образованием, Инга была крайне удивлена, узнав, как сложен процесс подводного дыхания. Оказывается, кожа эмиранга пронизана миллионами пор, соединенных с микроскопическими клеточными образованиями. В них протекают биохимические реакции, выделяющие крошечные пузырьки воздуха. Собираясь вместе, они попадают в «дыхательную пазуху» – эластичное уплотнение, закрывающее нижнюю часть лица.

Один вдох в две-три минуты, в зависимости от текущей потребности человеческого организма, – такой ритм работы легких задают нервные импульсы, исходящие от эмиранга.

Впрочем, Инга хоть и старалась учиться прилежно, но многое казалось ей скучным, неинтересным. Она усваивала уроки, отвечала на вопросы, но, в силу возраста не обременяла себя полученными знаниями, они откладывались где-то глубоко в подсознании, чтобы быть востребованными позже.

Куда увлекательнее, интереснее исследовать окружающий мир, собирать диковинные ракушки, плавать наперегонки с пугливыми стайками рыб, забираться в потаенные уголки Изумрудной Глади, где солнечный свет пронзает толщу воды, дробясь на миллионы лучей, освещая коралловые арки и таинственные гроты.

Чем же заняться сегодня?

Она осмотрелась.

Над головой плавно изгибались облепленные ракушками массивные балки полуразрушенного купола, когда-то накрывавшего Лазурный Чертог.

Нитевидные водоросли, словно зеленая бахрома, свисали с переплетений древней конструкции, стайки рыб сновали меж ребрами давно утратившей смысл и предназначение защитной постройки.

Все же как глупы были механопоклонники… – невольно подумала Инга, любуясь изумрудными бликами. – Они не видели и не понимали красоты подводного мира, пытаясь отгородиться от него непроницаемыми сводами.

Промелькнувшая мысль напомнила о старом отшельнике, который жил за пределами Лазурного Чертога. Именно он рассказывал ей об истории города, о древности, о механопоклонниках.

Дедушку Фридриха надо бы навестить.

Эмиранг уже завершил трансформацию и нетерпеливо покалывал кожу Инги, словно спрашивал: куда поплывем?

Она мысленно представила угловатый, не похожий на другие жилища батт отсек, наполовину погребенный в песке, у границы между стекловидными зарослями и Песчаной Рябью, затем грациозно развернулась, всплывая навстречу ярким лучам ласкового солнца.