Освобождение - Александр Прозоров

– Я разобью греков и буду ждать их, – поклонился Федор, от которого не ускользнули истинные намерения Ганибалла. Впрочем, Великий Карфагенянин и не слишком-то их скрывал. По всему было видно, что он желал покарать греков за долгие годы сопротивления финикийцам и соперничества. Везде: на море и на суше. Впрочем, как далеко собирался зайти Ганнибал, Чайка до конца не мог понять. Да ему и не следовало этого делать. Он по-прежнему служил Ганнибалу, который мог послать его на войну с кем угодно.

После взятия Рима, главной наградой для Чайки стало спасение семьи, с которой он вновь воссоединился. Юлия и, быстро повзрослевший за время томительного плена, Бодастарт, некоторое время жили в Таренте в новом особняке, который Чайка получил в дар от Ганибалла, поскольку в старый дом Юлия отказалась возвращаться наотрез. Слишком памятны были страдания, пережитые здесь. Особняк, почти восстановленный Федором заново, в надежде на возвращение семьи, пришлось продать. Впрочем, Чайка не жалел об этом. С имуществом у него теперь было все в порядке и даже слишком.

Кроме счастья видеть семью, после взятия Рима ему кое-что перепало и от главнокомандующего, нового тирана Италии, Испании, Карфагена и большей части Сицилии в благодарность за подвиги. Когда Федор, вернувшись в Тарент с Юлией и Бодастартом, перечитал все дарственные, врученные ему накануне отъезда от лица Ганибалла через специальных посланников, то даже присвистнул от удивления, не в силах быстро охватить разумом масштаб поистине царских подарков.

Во-первых, новый тиран пожаловал ему в собственность и вечное пользование не только новый особняк в Таренте, вблизи от своего дворца, но и несколько италийских городов. Вернее, сразу четыре, – Турий, Регий, Локры и Кротон. Все города находились на территории бывшей римской провинции под названием Бруттий, занимавшей «носок и подошву сапога» на карте Италии. Федор назначался также куратором этой провинции со всеми вытекающими обязанностями. Этот царский подарок разом возносил его в ранг крупных землевладельцев. Подумать только, ему теперь принадлежала целая область, и не маленькая, по здешним меркам, область. Земли Бруттия граничили по суше только с гористой Луканией, со всех остальных сторон они омывались водой Ионического и Тирренского морей, а дальним концом почти упираясь в Сицилию. От крайнего восточного города области Турия до Тарента было рукой подать, – только залив переплыть. Да и по суше не далеко. Похоже, Ганнибал не хотел отпускать своего любимца дальше, чем на полдня пути.

– Вот бы Квинт удивился, – криво усмехнулся Федор, вспомнив ершистого рыбака из Бруттия, вместе с которым делал свои первые шаги по италийской земле в составе римского легиона, – если бы дожил, конечно. Весь его родной Бруттий теперь мой, включая рыбацкие деревеньки. Ну, ничего, я о них позабочусь.

Однако, это было еще не все. За проливом, на Сицилии у Федора тоже были земли, отписанные ему еще до похода на Карфаген. Теперь же Ганибалл удвоил их территорию, так что и на густонаселенном острове Федор мог считаться крупным землевладельцем, чье поместье располагалось неподалеку от города Панорма.

Отложив все прочитанные дарственные, Чайка с опаской взялся за последнюю, даже не представляя, что еще приготовил для него Ганнибал. С минуту он сидел на скамье, поглядывая на свернутый и запечатанный папирус и не находя в себе сил его вскрыть. Наконец, он все же осмелился сломать печать, – собственная область, почти своя страна, у него уже была, чего еще бояться, – и прочел о том, что Ганнибал возвращает Федору Чайке все его владения в Карфагене и прилегавших землях, которыми он пользовался еще во времена власти свергнутого сената. А сверх того, Ганнибал дарил ему три военных корабля, – быстроходные триеры, – и пять торговых судов, «приписанных» пока к гавани Карфагена. Содержание экипажей и кораблей этого флота теперь полностью лежало на новоиспеченном судовладельце.

– И что мне со всеми этими кораблями и землями делать? – недоумевал новоиспеченный плантатор.

Впрочем, он не зря провел столько лет жизни в самом богатом торговом городе Обитаемого мира среди финикийских купцов, а они были лучшими. Гены жителей Карфагена, возникшего в силу торговой экспансии далекой Финикии, сказывались и на нем, хотя Федор Чайка был рожден очень далеко отсюда.

«Надо будет приказчика толкового разыскать, – вспоминая канувшего в безвестность Акира, заработала его военная голова, обдумывая, как бы использовать с выгодой для семьи свой новый флот, – да людей торговых набрать ему в помощь и подрядить их на какое-нибудь долгое прибыльное дело. Можно масло оливковое возить из Африки и туда что-нибудь полезное завозить, такни, кувшины, или что еще…Хлеб, например из Скифии, у Иллура покупать по знакомству. Греки, вон, отродясь себя без завоза зерна прокормить не могут. Все в Крым плавают. А мои пять торговых кораблей товаров много смогут перевезти. В придачу с тремя военными можно и целый караван соорудить в далекие земли. Самому-то этим заниматься будет некогда. Воевать надо».

Федор даже позабыл о текущих делах, – такие перед ним разворачивались перспективы. Мысленно он уже наладил торговлю с заморскими странами. «Ладно, – одернул он себя, – пора и войной заняться. А, война, выходит все же прибыльное дело, хоть и опасное».

Впрочем, еще некоторое время он посветил своему новому имуществу, во владение которым еще нужно было вступить, потратив на это массу сил и времени. Рассказав все жене, он неожиданно получил поддержку от Юлии и был тому очень рад. Юлия, у которой была врожденная деловая хватка, – все-таки дочь сенатора, – вместе с ним взялась за дело, объехав все города Бруттия, в которых должен был показаться их новых хозяин. Она просто утонула в делах и быстро помогла Федору найти многочисленных помощников среди управленцев, купцов и торговых людей разного сословия. Глядя, как его жена занялась делами, позабыв обо всем, Федор в тайне бал рад тому, что она за заботами стала забывать о своих переживаниях в плену и, особенно о последних днях в Риме. Тогда на ее глазах собственный отец, – Марк Клавдий Марцелл, – едва не зарезал ее сына. К счастью Юлия лишилась чувств не в силах вынести это и не видела, как Федор был вынужден убить ее отца.

Но, Бодастарт все видел. И по его глазам Чайка понял, – сын полностью его одобряет. Он был еще мал ростом, но все понимал и ненавидел своего деда, как взрослый человек. Тогда он был похож на затравленного связанного волчонка. Отпусти, – укусит. В тот день, поймав его холодный и совсем не детский взгляд, который Бодастарт бросил на тело убитого Марцелла, Федора уверился насчет будущего своего сына. Чайка мгновенно осознал, что Бодастарт не пойдет ни в священники, ни в торговцы, – он будет воином. Как и отец.

Впрочем, теперь, оказавшись владельцем небольшой провинции, нескольких городов и собственного флота, Чайка несколько усомнился в своих первоначальных выводах. «Хотя, торговля – та же война, – успокоил он себя. – Поживем, увидим».

Ознакомившись с ресурсами своих городов, Чайка быстро уразумел, что его личный флот в Карфагене это лишь приятное дополнение к колоссальным возможностям, которые перед ним открывались здесь. В Италии и Сицилии. Конечно, Ганнибал возложил на него и все обязанности по управлению землями и сбору налогов с городов, но Федора, перед которым капитулировал даже сам Рим, такая перспектива не пугала. Он был уверен, что справиться с управлением Бруттием не хуже самого Ганнибала или кого-нибудь из его знаменитых братьев. Кроме всего остального, на Чайке теперь лежала и обязанность выставлять определенное количество воинов от своей провинции, а также кораблей. Как военных, так и торговых. Ибо все города в его владениях были портами и не самыми мелкими. Чего стоил Регий, – одна из ключевых баз военного флота Карфагена, – расположившийся на южной оконечности Италии, аккурат напротив Сицилии. Обычно там находилось не меньше дюжины квинкерем и еще стая из двух десятков триер. Такими силами можно было блокировать пролив между Италией и Сицилией на случай внезапного нападения врагов, причем без помощи Сиракуз.

Флот стоял и в соседних Локрах и даже в Кротоне, но уже всего по несколько кораблей в каждом городе, лишь для охраны своих берегов. Поскольку чуть дальше на восток находился Тарент, в котором тоже имелась внушительная группировка кораблей. Ведь там, как ни крути, находилась столица новой империи. Во всяком случае, за последнее время никакой информации о переносе столицы в другой город или возвращении Ганнибала в Карфаген не поступало. Он по-прежнему обитал в Таренте, там находился его главный штаб, в самом городе и его окрестностях было расквартировано много войск.

Перенос военных действий на новый плацдарм, в близкую Грецию, ничуть не пугал нового тирана. Он привык жить на войне. И, похоже, не собирался из-за такого пустяка как возможность ответного нападения греков по морю, переносить свою ставку вглубь Италии, Карфаген или еще дальше. За морем, в Африке, отлично управлялся его брат Гасдрубал, который после победы над сенатом, восстанавливал и укреплял провинцию, обосновавшись в городе предков. А сам Ганнибал, едва растерзав римские легионы, уже посматривал на восток в сторону Греции.