Суровый урок - Джордан Пенни

Сара озабоченно наморщила лоб, роясь в рюкзаке. Делая вид, что не замечает ни его настороженности, ни того, что он постоянно оглядывается назад, она похлопала рукой по траве и сказала приветливо:

- Иди садись. Боюсь, что я плохо разбираюсь в карте. Видишь ли, я здесь отдыхаю. А ты? Ты живешь здесь?

Она пристально взглянула на него, когда он машинально ответил:

- Да, я здесь живу... - и замолчал. Лицо его стало несчастным, и губы упрямо сжались. - Я здесь в гостях, - поправился он мрачно. - На самом деле я здесь не живу.

- Ах, вот как.

Сара развернула карту и затем, хотя сама она есть не хотела, вынула несколько сандвичей и откусила от одного, потом, указав рукой на раскрытый пакет, спросила:

- Не хочешь поесть?

Он кивнул головой и ответил хрипло:

- Да, спасибо, я очень проголодался.

У него были прекрасные манеры и немного старомодная речь, как будто он долго жил среди взрослых. Сара задумчиво следила, как он жадно ест сандвич. Теперь она твердо знала, что никуда его не отпустит, ей нужно так или иначе завоевать его доверие, а затем вернуть домой. Ребенок, и один, когда кругом так много опасностей, исходящих и от природы, и от человека. Его родители - кто бы они ни были и где бы ни жили, - должно быть, сходят с ума от тревоги, обнаружив, что он исчез.

Она полагала, что он не очень далеко ушел от дома, а утомление, которое читалось в его глазах, шло скорее от страха, а не от физической усталости после долгого пути.

На одной руке у него виднелась ссадина - должно быть, оцарапался, когда продирался сквозь куманику. На рубашке были грязные полосы. Он доел сандвич и с такой жадностью разглядывал кучку других, что Сара, скрыв улыбку, произнесла деловито:

- Доел? Хочешь еще? Знаешь, - сказала она, когда мальчик принялся за второй сандвич, - мне кажется, что ты идешь не по той дороге. Если судить по карте, то похоже... - Она замолчала, нахмурившись, и старалась не обращать внимания на волнение, которое он не сумел скрыть. - Я думаю, тебе надо будет свернуть на тропинку на полмили дальше.

- На полмили... а это далеко?

- Довольно далеко, и кроме того, еще шестьсемь миль до Лудлоу. Тебе очень нужно туда попасть?

Когда она взглянула на него, то увидела, что он избегает ее взгляда, не желая говорить неправду, но и правду сказать тоже не хочет.

- Возможно, есть и более короткий путь; жаль, что у меня нет машины, я бы тебя отвезла туда.

Она сделала паузу, чтобы понять, как он отнесется к ее предложению, и с облегчением увидела, что он заколебался.

- Мне не разрешают ездить с незнакомыми людьми, - тотчас сказал он.

Сара подавила вздох. Бедный ребенок! Никто, видимо, не предупредил его, что разговаривать с незнакомыми также опасно.

- Конечно, конечно, - ответила она серьезно, роясь в рюкзаке и доставая яблоко.

Он все еще стоял, и Сара опять похлопала по траве и заметила:

- Если ты присядешь, то сможешь посмотреть карту сам. Я плохо в них понимаю.

- И моя мама тоже не разбирается... - Он вдруг замолчал, и выражение его лица резко изменилось. - Я хочу сказать, не разбиралась. - Он отвернулся и вобрал голову в плечи, голос его предательски дрогнул.

Ушла ли его мать из жизни вообще или только из его жизни? Теперь Саре было абсолютно ясно, что он убежал из дому и что он очень, очень несчастлив.

Мальчик тем временем уселся возле нее.

У него уже не было ямочек, свойственных совсем маленьким детям, но ноги и руки еще сохранили детскую припухлость, и, когда он сел, Сара ощутила запах вымытой кожи и тепла.

- Меня зовут Сара, а тебя? - спросила она и пододвинула ему карту, чтобы он мог взглянуть на нее.

- Роберт, - ответил он, - хотя...

- Роберт - это очень солидное имя, совсем как у взрослого, - удивилась Сара, - а тебя никто не называет Бобби?

Он покачал головой.

- Моя Нана звала меня Робби, но он сказал, что это очень детское имя. Он зовет меня Роберт.

Лицо его вдруг сморщилось, глаза наполнились слезами. Сара поняла, что "он", повторенное со злостью и неприязнью, вероятно, означает "отец".

Не желая испугать его настойчивыми расспросами, она замолчала, а затем миролюбиво продолжила:

- Ну, Роберт - это действительно имя взрослого человека, а тебе, должно быть, уже восемь?

Она увидела, что его грудь горделиво расправилась и слезы высохли.

- Мне - шесть, - сообщил он, - почти семь. Ну, будет семь в мае.

В мае. А сейчас июль, значит, ему толькотолько исполнилось шесть. Сара широко раскрыла глаза и сказала, что она подумала, что он гораздо, гораздо старше.

- А разве твоя Нана тебя не хватится, Роберт? Она, наверное, волнуется, куда ты исчез. Ты оставил ей записку? - спросила она ласково.

И сразу слезы на его глазах выступили вновь, он покачал головой и воскликнул:

- Нана умерла! Она погибла в автокатастрофе вместе с мамой и Томом, а мне пришлось приехать сюда и жить с ним. Я его ненавижу! Я не хочу больше с ним оставаться. Я мог бы жить с миссис Ричарде. Так было, когда Нана болела, а мама и Том уезжали. Я совсем не должен оставаться с ним так сказала мама. Она сказала, что если я не хочу жить с ним, то и не должен. А я не хочу. Я его не люблю. Мама рассказывала, что он не хотел, чтобы я родился, ему это было нужно только для того, чтобы заполучить ее.

Прислушиваясь к его прерывистой речи, Сара сама с трудом удерживалась от слез, и сердце у нее ныло от жалости к нему.

Из того, что он рассказал, а еще больше из того, что не рассказал, у нее начала складываться четкая картина случившегося. Его родители расстались, и он, очевидно, жил с матерью и бабушкой в другой части страны, а теперь, судя по его словам, потерял их в автомобильной катастрофе и живет с отцом. Бедняжка, он так несчастен, неудивительно, что он убежал, но, как бы ей ни было его жалко, как бы она ему ни сочувствовала, ей нужно выяснить, где он живет и кто его отец.

- Ты собираешься найти миссис Ричарде? Да? - рискнула спросить она, и он кивнул. - Где она живет? Далеко?

- В Лондоне, - ответил он с важностью.

- В Лондоне? Так ведь это же очень далеко! - воскликнула Сара сочувственно. - Ты долго шел?

- Я вышел после завтрака, - ответил он, ничего не подозревая. И Сара почувствовала себя виноватой перед ним. Но ведь все это ради его же блага и безопасности! - Мне пришлось подождать, пока мой отец не уедет на работу. Миссис Джекобс ушла за покупками, она не велела мне выходить из сада. Я ее не люблю.

Миссис Джекобс. Сара сжала губы. Конечно, она слышала, как миссис Битти упоминала о какой-то миссис Джекобс, которая жила в одной из соседних деревень. У нее создалось впечатление, что эти две женщины отнюдь не были друзьями.

- Ты оставил отцу записку? - спросила Сара.

Мальчик покачал головой и упрямо насупился.

- Ему все равно, он даже будет рад, если я уйду, - ответил он. - Миссис Джекобс говорит, что я мешаю и причиняю много не...

- Неприятностей, - подсказала Сара.

Он кивнул, сраженный, очевидно, ее способностью читать мысли.

Саре необходимо было узнать адрес мальчика и отвести его домой, хотя она ему и сочувствовала. Какими бы неприятными людьми ни были миссис Джекобс и его отец, никаких признаков плохого обращения с ним она не заметила - а она была достаточно опытна в этих делах. Несмотря на страх и подозрительность, в мальчике не было молчаливой, угрюмой замкнутости и ужаса, который обычно исходит от подобных детей.

Он действительно был несчастен, и она не могла не подумать: что же за человек его отец? У Сары создалось впечатление, что отец считает его помехой и обузой.

- А зачем ты идешь в Лондон? - допытывалась она.

- Разыскать миссис Ричарде. Я хочу жить с ней, а не с отцом, - ответил Роберт, и глаза его опять наполнились слезами. - Я не люблю его, повторил он.

Инстинктивно Сара протянула к нему руки, и он бросился к ней, тельце его содрогалось от рыданий, когда она обняла его, гладя и успокаивая. Бедный малыш - а он ведь еще совсем малыш, хотя и старается казаться взрослым.

Потом, когда он немного успокоится, она постарается уговорить его вернуться домой, но сейчас важнее было завоевать его доверие и утешить его, а не расспрашивать, и поэтому она позволила ему выплакаться, а сама нежно покачивала его и гладила по светлой головке.

Сара не услышала предостерегающего гомона птиц, вспугнутых в этот момент прохожим, и поняла это лишь тогда, когда ветки плакучей ивы раздвинулись. Подняв голову, она увидела очень высокого сердитого человека с бешеными глазами.

- Роберт!

По тому, как вздрогнул и прижался к ней Роберт, она поняла, что за человек был перед ней.

- Все в порядке, Робби, - прошептала она нежно, рассердившись на его отца.

- Отпустите, пожалуйста, моего сына.

Это была не просьба, а приказ, и Саре тотчас же стало ясно: он абсолютно не понимает и не чувствует, что его поведение буквально парализует сына.

- Должно быть, вы - отец Роберта? - спросила она, подавляя раздражение и поднимаясь на ноги, что было отнюдь не просто, так как Роберт все еще цеплялся за нее. И тотчас она взяла учительский тон, начисто упустив из виду, что он совершенно не гармонирует с ее по-детски причесанными волосами и полным отсутствием грима на лице, пока не заметила, что пришелец посмотрел на нее сначала сердито, а потом презрительно.