История Пурпурной Дамы - Ольга Крючкова

Вглядываясь средь деревьев, хозяин заметил нежное кимоно дочери.

– Проказница… – шёпотом произнёс он и хихикнул. – Нелегко приходится Ною-сан. Слава, великим богам, что я поручил образование детей именно ему, а не рискнул заняться этим самолично…

Ною тем временем, подхватил непослушную девочку за руку, та не сопротивлялась.

– Ваш отец будет недоволен! – выговаривал ей Ною, кивнул в сторону хозяина.

Мурасаки тяжело вздохнула. Ей так хотелось уединиться, забраться в своё излюбленное потайное место и заняться написанием различных историй. Даже отец не знал о пристрастии дочери, та сохраняла своё увлечение в тайне.

Наконец, Ною и Мурасаки с понуренным взором, поравнялись с господином Фудзиварой.

– Ты устала от занятий, Мурасаки, и решила развеяться, пробежавшись по саду? – спокойно поинтересовался он, на сей раз решив не произносить своей излюбленной фразы.

– Да, отец… – покорно полепетала та и поклонилась.

– Хм… – только и сумел произнести тот, смерив цепким взглядом дочь. Тамэтоки всегда удивлялся, как она могла перевоплощаться из проказницы в истинное послушание и смирение. Невольно он подумал: ценное качество для придворной дамы, особенно фрейлины из свиты императрицы. Хотя ещё недавно переживал из-за дерзости дочери, считая, что её поведение не соответствует статусу.

– Иди и продолжи занятия, – наставительно произнёс Тамэтоки. – А после зайди в мои покои.

Мурасаки снова поклонилась.

– Как пожелаете, отец, – проворковала она, а затем удалилась вслед за учителем.

Тамэтоки проводил её долгим взором, размышляя:

– Она вырастет красавицей… Она так похожа на Саюри… Через пару лет надобно подобрать ей достойного жениха, а до сего момента совершить обряд обручения.

Судьба дочери всё чаще беспокоила Тамэтоки. В его нынешнем положении, сановника департамента наук в отставке, он не мог рассчитывать на завидного зятя. Увы, судьба нанесла Тамэтоки неожиданный удар: его покровитель император Кадзан постригся в монахи и удалился в горную обитель, дабы служить богине солнца Аматэрасу, оставив императрицу Сейси и своего малолетнего сына Итидзё на попечение регента Фудзивары Канаиэ.

Тамэтоки всё чаще подумывал над тем, чтобы написать прошение императрице Сейси, а также, Фудзиваре Канаиэ, регенту при малолетнем императоре, с которым состоял в дальнем родстве. По правде говоря, Тамэтоки почти не рассчитывал ни на милость Сейси, ни на милость Каниаэ.

Но однажды, пробудившись в час Зайца[5], взял чистый лист рисовой китайской бумаги, обмакнул токую кисточку в тушечницу и написал отменной каллиграфией:

«Припадаю к Вашим ногам, о, Яшмовая госпожа!

Я много лет верой и правдой служил вашему супругу, императору Кадзану. Ныне он возносит молитвы Богине Солнца! Увы, я пребываю в своём имении всеми забытый и с тоской издали созерцаю сорок восемь дозорных костров столицы.

К тому же скончалась моя обожаемая жена Саюри… Я безутешен… Но моя дочь Мурасаки достойна всяческих похвал, ей скоро исполнится тринадцать – и по всему видно быть ей красавицей. Она с радостью будет прислуживать у дверей с золотыми петухами[6].

Мой сын Нобунори уже повзрослел, грядёт его четырнадцатая весна, он почёл бы за счастье поступить на службу хотя бы на скромную должность помощника толкователя законов.

Всегда преданный дому Дракона, Фудзивара Тамэтоки»

Тамэтоки окинул придирчивым взором письмо и отложил его. Затем он положил перед собой ещё один чистый лист и написал:

«Приветствую Вас, о, досточтимый регент…»

Яшмовая госпожа всё реже покидала свои покои в Кокидэне, дворце, построенном почти два века назад. Её сын Итидзё вошёл в возраст и женился на юной Садако. Поэтому матушка императора была вынуждена делить дворец с невесткой, которую при дворе величали госпожой из Северных покоев. И по её приказу началось спешное строительство Малого дворца Когосё, предназначенного для Садако.

По правде говоря, Яшмовая госпожа не долюбливала Садако. Сейси считала её простушкой, не унаследовавшей ума и проницательности рода Фудзивара – «поставщика» императорских жён вот уже на протяжении полутора столетий. Однако у Садако было одно несомненное достоинство: она была племянницей Фудзивара Канаиэ, императорского регента. Увы, но годы брали своё: в последнее время регент сильно сдал и почти не покидал своего дома, расположенного на улице Нидзё, расположенной подле императорской резиденции.

Яшмовая госпожа уважала рента и безгранично доверяла ему, тем паче, что она сама происходила из могущественного рода Фудзивара. Канаиэ был человеком проницательным и чрезвычайно дальновидным. Его пребывание на должности регента выдалось на редкость плодотворным: науки процветали, среди аристократов давать образование детям считалось хорошим тоном – даже девочкам! Регент слыл почитателем поэзии, правда, стихи его не отличались изысканностью, но старания придворных поэтов он мог оценить по достоинству. Помимо покровительства поэтам и учёным, Канаиэ благоволил к архитекторам. Именно во время его регентства Хэйан преобразился. Вокруг него выросли буддийские монастыри, соперничая богатством с традиционными синтоистскими храмами. Сам же регент мечтал возвести храм и удалиться туда на покой, однако его мечте не суждено было сбыться – государственные дела не отпускали, требуя постоянно внимания и полной отдачи. Даже будучи прикованным к постели он принимал в своей спальне сановников и просителей.

Яшмовая госпожа сидела посреди комнаты на татами, её многослойное кимоно раскинулось пышными красивыми фалдами. Волосы, скреплённые по последней моде на макушке, заколкой, усыпанной драгоценностями, струились по плечам и ниспадали на пол. Несмотря на зрелый возраст Сейси выглядела прекрасно: гладкая кожа, чёрные густые, как смоль волосы. О её годах напоминала разве что слегка располневшая фигура, ведь она подарила императору наследника Итидзё.

Фрейлина мелкими шашками приблизилась к Яшмовой госпоже, опустилась на колени и с поклоном протянула письмо.

– Что это?

– Прошение от господина Фудзивара Тамэтоки, – произнесла юная фрейлина.

– Господин регент ознакомился с ним? – поинтересовалась Сейси.

– Нет, Яшмовая госпожа. Письмо предназначено вам…

Сейси взяла письмо, оно было уже распечатано и почитано её секретарём, дабы не утруждать госпожу всяческими пустяками. Однако секретарь счёл, что прошение Тамэтоки, отнюдь не относится к пустякам. Ведь он сам принадлежал к известному роду…