Идут по Красной площади солдаты группы «Центр». Победа или смерть - Максим Шейко

И все же, несмотря на трудности, невиданные военные успехи пьянили. Казалось, победа уже близка. В октябре нервы у советского руководства наконец-то сдали, и через Болгарию было направлено давно ожидаемое предложение мира. Но вот условия… Сталин готов был отдать только то, что и так уже было им потеряно – западные союзные республики. А Гитлер хотел получить больше, гораздо больше… В результате переговоры сорвались, толком не начавшись. Немцы рассчитывали, что после взятия Москвы переговоры возобновятся, но… Время шло, проблемы затяжной войны проявлялись все отчетливей, а новых предложений о мире все не поступало.

Все это, вместе взятое, отнюдь не добавляло настроения фюреру германской нации. Весь последний месяц осени его настроение скакало от радостной эйфории до глубокой депрессии и обратно. К началу зимы Гитлер окончательно впал в уныние, стал нервным и раздражительным, злобно реагируя на любые попытки внести изменения в военную и экономическую политику страны в связи со сложившимися обстоятельствами и тем самым признать несостоятельность принятой им стратегии.

Припадки ярости фюрера сделались настолько частыми, что приближаться к нему без крайней надобности избегали даже ближайшие соратники, опасаясь навлечь на себя неправедный гнев. Тем больше было удивление дежурного адъютанта, когда глава РСХА Рейнхард Гейдрих в неслужебное время (!), неся под мышкой папку документов (!!), с абсолютно невозмутимым видом (!!!) проследовал в личные апартаменты Гитлера в восточнопрусской ставке.

– В чем дело, Рейнхард? – Гитлер был раздражен, как всегда в последнее время, и даже не пытался это скрывать. В ответ Гейдрих молча протянул красивую кожаную папку, набитую бумагами.

– Что это?

– Ознакомьтесь, мой фюрер. Думаю, это сможет объяснить многие из последних событий. – Голос шефа РСХА, когда он произносил эту фразу, был предельно серьезен, как и все его поведение в целом. Каждый звук, каждая деталь одежды, поза, мимика – решительно все говорило о том, что случилось нечто чрезвычайно важное. То, что может разом решить все проблемы и дать ответы на все вопросы. Фюрера проняло. Не требуя больше дополнительных пояснений, он тут же раскрыл папку и углубился в чтение разнообразных документов, разложенных в строгом порядке.

По мере чтения лицо Гитлера стремительно менялось. Фюрер германской нации сперва побагровел, затем побледнел, его скулы свело судорогой, правое веко и щека стали подергиваться от нервного тика, пальцы, перелистывающие документы, нервно дрожали. Гейдрих, почтительно стоя в сторонке в ожидании вердикта, буквально наслаждался открывшимся зрелищем. При этом на его холеном аристократическом лице, словно маска, застыло выражение сосредоточенного внимания. Учитывая обстоятельства, это показное хладнокровие и невозмутимость смело можно было считать подлинным триумфом воли. Но душа… Душа обергруппенфюрера[2] ликовала. Ибо в эту самую минуту Гейдрих воочию наблюдал результат своих неустанных трудов. Его талант, его интриги, его замыслы – все это сейчас воплотится в волю фюрера, которая вознесет его на вершину могущества и низринет в ничто тех, кто осмелился противостоять ему. Впрочем, триумф еще только предстоит. Как и тяжелая работа по превращению результатов этого триумфа в нечто реальное и осязаемое. А пока… пока можно просто наслаждаться зрелищем – оно того стоит!

Зрелище и вправду вышло презанятным. Гитлер, не дочитав даже до середины, просто бегло пролистал оставшиеся документы, после чего резко швырнул папку на стол и вскочил со своего места. Выглядел при этом фюрер, словно безумный. Волосы были всклокочены, мертвенно-бледное лицо перекошено, руки тряслись, лихорадочно шаря вокруг в поисках непонятно чего. В ярко-голубых глазах Гитлера плескалось безумие, смешанное с яростью.

Гейдрих, с тщательно скрытым интересом следивший за поведением вождя, ожидал взрыва, но голос фюрера прозвучал на удивление спокойно и даже отстраненно:

– Откуда у вас эта информация, Рейнхард?

– Из разных источников, мой фюрер. В этой папке собран результат работы подконтрольных мне ведомств в течение длительного времени. Но наиболее интересные документы и свидетельства, позволившие расставить все по своим местам, были добыты совсем недавно – во время штурма Москвы.

– При штурме? – К букету излучаемых Гитлером чувств добавилось еще и удивление.

– Да, мой фюрер. В преддверии генерального наступления на большевистскую столицу по моему приказу было создано специальное подразделение – зондеркоманда «Солар» под командованием штурмбаннфюрера Науйокса.

– Я помню. Это тот самый, который руководил действиями наших агентов в Глейвице и Венло.

– Совершенно верно. Целью команды был захват советских политических деятелей, а также архивов ряда интересующих нас ведомств. Для этого бойцы и командиры отряда получили соответствующее оснащение и широчайшие полномочия. К сожалению, выполнение первой части задания оказалось невозможным – все высшее руководство СССР покинуло столицу задолго до штурма. Зато со второй частью нам повезло: эвакуация проходила спешно и не вполне организованно – многие документы не смогли вывезти или уничтожить. В результате мы узнали много интересного. Здесь, в этой папке, лишь самое основное из того, что нам удалось получить благодаря «Солару».

Гитлер задумчиво кивнул, полностью уйдя в свои мысли. Ему было о чем подумать – содержимое папки ясно и недвусмысленно указывало на то, что Вильгельм Канарис, глава Абвера, снабжал британскую разведку секретной информацией и фактически являлся иностранным агентом! Это объясняло все! Все те провалы и неудачи, накладки и нестыковки, что преследовали германскую военную разведку в последнее время. Становились понятны также и политические трудности последних лет. Да что там говорить, «крот» такого ранга был настоящей катастрофой! Так что Гитлер, потрясенный столь внезапным осознанием всей глубины открывшейся проблемы, пребывал, что называется, в прострации.

Зато Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих мог вполне законно гордиться собой. Мог и гордился! Задуманная и проведенная им интрига по праву могла считаться шедевром. Зондеркоманда «Солар» сработала весьма эффективно, так что свой рыцарский крест Альфред Науйокс получил по праву. А вот дальше… Дальше в дело вступили спецы из 4-го и 6-го управлений и, используя захваченную в Москве «добычу», создали нечто, находящееся теперь в красивой папке на столе Гитлера. И это «нечто» было смертным приговором для главы Абвера.

Как всегда, простая в теории вещь на практике превращалась в практически неразрешимую и смертельно опасную задачу. Но ему и созданной им машине РСХА удалось справиться со всеми практическими трудностями. Захваченные подлинные документы из различных советских ведомств были дополнены подделками, неотличимыми от оригиналов, разбавлены всевозможными разведывательными и аналитическими данными и скомпонованы определенным образом – ребята Шелленберга и Мюллера проделали колоссальную работу. При этом был творчески использован соответствующий опыт, полученный в далекие тридцатые, когда он (тогда еще глава СД[3]) аналогичным образом создал для советской разведки «дело Тухачевского». Сыграло ли то давнишнее дело какую-то роль в судьбе «красного Наполеона» или все было решено советскими вождями заранее и все старания СД были лишь ударом по крышке гроба? Кто знает, но прецедент был и соответствующий опыт остался. И этот опыт по созданию полностью фальшивого дела на основе полностью реальных документов весьма пригодился теперь, хотя на этот раз действовать пришлось тоньше. Вся прелесть «дела Канариса» заключалась в том, что все доказательства его «предательства» были косвенными и как бы из третьих рук, но в сумме формировали абсолютно однозначную и неоспоримую картину: глава армейской разведки поставлял информацию англичанам, а те, в свою очередь, кое-чем делились с СССР.

Конечно, риск был. Несмотря на всю красоту замысла, несмотря на филигранную точность исполнения. Риск в таких делах есть всегда! И немалый. Тем важнее было подать собранные материалы на суд фюрера в выгодном свете. И вот тут уж он – Рейнхард Тристан – не мог положиться ни на кого – такое надо делать лично.

Момент для нанесения сoup de grаce[4] был выбран великолепно – фюрер буквально бесился от того неопределенного состояния, в котором оказалась Германия, и готов был сорвать свое раздражение на ком угодно. А если еще и удастся свалить на кого-то ответственность за неудачи…

Размышления Гейдриха были прерваны хриплым от волнения голосом Гитлера:

– Рейнхард, у вас уже есть план мероприятий по пресечению деятельности вражеской агентурной сети, возглавляемой Канарисом?

– Да, мой фюрер. Но для этого потребуется временное подчинение Абвера аппарату РСХА. К сожалению, использовать Канариса для поставок противнику дезинформации не удастся – мы просто не сможем создать двойной поток информации для лица с таким уровнем допуска. Придется просто ликвидировать всю созданную им вражескую шпионскую сеть.