Вечер теплый, вечер талый - Роман Афанасьев

— Смотрите! — раздался звонкий голосок. — Вот он!

Лейтенант отвернулся от фонтана и замер, сжав до боли цевье автомата. На площади разом стало тесно, откуда-то появилась толпа странных существ. Они были почти как он: черные с рогами, зеленые с крыльями, розовые с длинными носами… Вот кошка, — стоит на задних лапах, смотрит прямо в глаза. Вот вроде человек, но с головой быка. Вот огромный мужик выше его на голову, но весь зеленый, пупырчатый как огурец и с огромными клыками… Все они все галдели, кричали, пищали, да так, что закладывало уши.

«Наверно, так бывает перед смертью, — подумалось ему. — Интересно, видел ли это Михалыч?»

— Тише. Тише! — прорезался сквозь гомон толпы звонкий голосок. — Послушайте, что он говорит!

Толпа затихла, окружила лейтенанта и девушку плотным кольцом. Рядом с ними очутилась огромная кошка, и зеленый великан с длинными клыками.

— Кто ты? — снова спросила девушка у лейтенанта.

— Человек, — твердо ответил он. — Воин.

Толпа сначала ахнула в один голос, а потом рассыпалась мелкими смешками, хохотом, ржанием…

— Какой же ты человек, — мурлыкнула кошка. — Они же страшилища.

— Уроды они все, — донеслось из толпы. — Идиоты.

— Ты что, — сказал зеленый с клыками. — Они выше меня, и покрепче будут!

— Это кровавые убийцы, кровожадные чудовища!

— Они носят одежды из железа, — сказал кошка. — И рубят всех на части огромными мечами. Они не терпят ничего живого!

— Они убивают деревья, везде, где появляются, — сказала желтая пичуга.

— Они вытаптываю траву и сверху кладут камни.

— Они едят заживо наших детей!

— Они ненавидят друг друга и убивают сами себя!

— Они огромные страшные и дышат пламенем! Это просто чудовища!

— Тише! — снова крикнула девушка. — Замолчите!

Толпа сразу успокоилась. Теперь они пожирали глазами это тощего, бледного, грязного и запыленного странника, назвавшегося человеком.

— Не прикидывайся, — строго сказал белокурый ангелочек, — кто ты такой на самом деле?

— Человек, — упрямо повторил лейтенант. — Воин.

В толпе обидно захохотали.

— Человееек, — протянул зеленый великан, — да ты, братец, просто самозванец!

— Простой мертвяк, — разочарованно сказала кошка, — такой же тупой и вялый.

— Ну же! — нетерпеливо топнула ногой девушка, — посмотри, вот это кошка! Это рядом с ней тролль! Это наш бычок, это эльфы, это дождевики. Это кентавр, за ним русалка с орками а ты кто?

— А ты кто? — вырвалось у лейтенанта.

В толпе зашептались. Девушка улыбнулась и шагнула в сторону. Ее стройная фигурка вдруг поплыла, подернулась маревом… Она стала выше ростом. Облегающее синее платье сменило белый сарафан. Волосы стали черными и короткими, глаза — карими, а на щеках заиграл румянец. Лишь губы остались такими же — открытыми, нежными, манящими.

На лейтенанта теперь смотрела настоящая молодая женщина, чернобровая красавица, в которой не осталось ничего от белокурой девочки.

— Я фея, — прошептала она, и от черного взгляда у лейтенанта на мгновенье замерло сердце. — И все же, а кто ты?

— Да самозванец он! — рявкнули над ухом.

Зеленый детина с длинными клыками схватил его за плечо и нахлобучил на голову лейтенанта колпак с бубенцами.

— Он у нас злобный человек! — провозгласил тролль. — Беспощадный убийца!

— Самозванец! — взвыла толпа. — Веселье!

Его толкнули в спину, и лейтенант повалился в лапы, крылья, руки…. Его передавали друг другу, толкали, пинали, перебрасывались им как мячиком. Толпа играла с ним, как ребенок с новой игрушкой.

«Нет, — думал он, — наверно я все-таки умер. Или нет? Что же здесь такое и кто же я? Как мое имя?»

— Принесите ему деревянный меч, — кричали за спиной, — раз он человек пусть попытается нас убить. Мы с ним сразимся!

— Нет, не надо деревяшки, — взревел тролль, — сам себя покалечит! Несите ему крапивы, будет в самый раз!

Лейтенант споткнулся и упал, но его подхватили и поставили на ноги. Потом снова уронили. И подняли. Понравилось. Толпа развлекалась.

— Какой же ты, братец, человек! Не вышел ты рожей в человеки!

— Да человек он, человек, гроза земли и неба! Ужасный убийца — неужели не видно!

Его отпустили, пестрая публика бросилась врассыпную с визгом и писком, оставив лейтенанта посреди площади. Человек-кот, стоявший на четвереньках, повернулся к лейтенанту задом, и, задрав хвост, обдал гостя дурно пахнущей струей. Толпа восторженно взвыла.

— Потешная, однако, шутка! — Восхищенно заметил Тролль.

И толпа снова приняла лейтенанта в бесконечный хоровод, закружила, завертела, понесла по руками и лапам. Он почти отключился от происходящего, старался только не падать и не выпускать из рук автомат. Казалось, это — наваждение. И он кружился в странном танце, уже не разбирая, где он, а где странные существа.

Из толпы его выдернула Фея. Прижала его к себе, словно игрушку, погладила по голове.

— Бедненький, — сказал она, — ну что же ты! Не переживай, еще вспомнишь кто ты на самом деле. Не сдавайся.

— Я…

— Пойдем, — она взяла его за руку, — пойдем домой. Тебе нужно отдохнуть с дороги. Уже вечер.

— Вечер, — заворожено произнес лейтенант, — вечер теплый, вечер талый, лес кусочек солнца ест…

— Пойдем, — мягко сказала Фея.

Она ласково обняла лейтенанта за плечи и повела к маленькому домику. Он шел как машина, с трудом переставляя отекшие ноги. В голове все кружилось и плыло. «Бред, предсмертный наверно бред. Так не бывает…». «Человек — так не бывает» вспомнилось ему. «Кто я? Человек. Лейтенант. Воин. А имя, как меня зовут?»

— Не помню, как меня зовут, — пожаловался он вслух.

— Вспомнишь, — отозвалась фея, — все вспомнишь.

В ее доме было уютно и свежо. В настежь открытые окна бил закат и стены рыжели под лучами заходящего солнца.

— Иди в ту комнату, — сказала Фея. — Там будет чан с водой, умойся.

Это был не просто чан, — оказалось, его ждала громадная ванна. Лейтенант выпустил из рук автомат и залез в теплую воду прямо в одежде. Было хорошо, хотя очень мешала темная туча на самом краю памяти. Она ворочалась и недовольно ворчала, словно собиралась вот-вот разразиться новой грозой.

Лейтенант выбрался из ванной и повалился на роскошную двуспальную кровать, стоявшую у открытого окна. Перевернулся на спину. Мерзко хлюпнула мокрая гимнастерка. Он поднялся, нашарил автомат, подтянул к себе. Вздохнул… И память молнией рванулась из темной тучи, лишая воли…

— Лейтенант! — крикнул он, и горло отозвалось хрипом. — Поднимай людей!