Северный страж - Леонид Сидоров

На перекрёстке у зоопарка привычно остановился, дожидаясь зелёного сигнала светофора. Злобный собачий лай едва не заставил выпрыгнуть на дорогу.

— Тьфу ты, ч-ч-ёрт! — возмущённо оглянулся. Зоопарк на выгуле!

— Ай-ай! — старичок подхватил надрывающегося пекинеса на руки. — Как тебе не стыдно, Чапа! Напугала бабушку! Вы уж нас простите, пожалуйста! — растерянно улыбнулся, обращаясь к старушке. — Даже и не знаю, что на неё сегодня нашло…

Закутанная в чёрное с головы до ног монашка понимающе усмехнулась, придерживая капюшон.

— Ничего-ничего…

Налетевший с Невы порыв ветра угрожающе раздул рясу, отчего собачка разошлась ещё больше.

— Чапа, Чапа! Да что с тобой!

Алексей отвернулся, следя за светофором. Разберутся. Видимо, Чапа не очень любит монашек. Собачка наверняка воинствующая атеистка. А может, плохо пообедала. Но намордник всё равно надо. Хоть и щелбаном перешибить можно, внутри-то она всё равно чувствует себя гигантским волкодавом. Правда, непонятно как на такую крошечную морду его надевать. Ну ладно, если не намордник, тогда какой-нибудь кляп или напёрсток. А что, прикольненькая такая собачка получается. Чапа-Кляпа. Не, лучше Чапокляп. Уменьшительно-ласкательно так…

Загорелся долгожданный зелёный. С трудом утихомирив буйно разыгравшуюся фантазию, Алексей покосился по сторонам и зашагал по зебре. Когда до противоположного тротуара осталось всего пару метров, жуткий рёв мотора заглушил отчаянный крик пешеходов.

Холодея от предчувствия несущейся смерти, Алексей отчаянно сиганул на тротуар. За спиной раздался глухой удар и мокрый шлепок.

— Да твою же мать!

Не удержавшись, поскользнулся, ударившись левым коленом. Словно острая бритва полоснула ладони. Прихрамывая, метнулся к колоннам гостиницы и оглянулся.

Не останавливаясь, чёрный внедорожник с рёвом унёсся по Кронверкскому. На асфальте распластался чёрный балахон. Потрясённые пешеходы растерянно обступили тело.

— Ах, ты сволочь! — придерживая под мышкой притихшую собачку, старичок погрозил кулаком унёсшемуся джипу. — Твари! Да они нас вообще за людей не считают!

Алексей опомнился и решительно захромал к толпе.

— Пропустите! Пропустите! Я врач! Вызовите «скорую» и мили… тьфу, полицию!

Поморщившись от боли, неловко наклонился над пострадавшей и откинул капюшон. Из скособоченного рта вытекла струйка крови. Выцветшие глаза безжизненно уставились в небо.

— Преставилась, — вздохнули в толпе. — Да что ж такое делается! На зелёный! На перекрёстке! Пожилую женщину!

Алексей пощупал шейную артерию. Слабая волна пробежала по жилам. Неожиданно старушка закашлялась и шевельнула скрюченной левой рукой.

— Жива! — ахнули в толпе. — «Скорую!» «Скорую скорей!»

— Сы-ы-н-оок. — Голубые глаза стали осмысленными.

— Лежите-лежите! — засуетился Алексей. — Вам нельзя говорить! Всё будет хорошо! Сейчас «скорая» приедет!

— Сы-ы-н-оок, — с хриплым бульканьем повторила монашка. — За-бе-р-и-и-и…

— Что? — наклонился Алексей.

Окровавленный кулак чуть шевельнулся.

— За-бе-е-р-и-и-и…

Алексей машинально протянул руку. Прикосновение на миг обдало диким холодом. Легонько вздохнув, старушка судорожно вытянулась и обмякла.

Ещё не веря в случившееся, Алексей растерянно пощупал пульс. Пусто. Всё…

— Умерла она, — неловко приподнялся. — Полицию кто-нибудь вызвал?

— Вызвали-вызвали, — подтвердил старичок. — Едут.

Зеваки сразу куда-то заторопились.

Алексей криво усмехнулся. Понятное дело, у всех сразу нашлись срочные дела. А вот случись у самих такое с близкими, будут проклинать окружающих за чёрствость и бездушие…

Горестный собачий вой резанул по ушам.

— Чапа! Чапа! Ты что? Успокойся! — растерялся старичок, поглаживая трясущееся тщедушное тельце.

Алексей прохромал к обочине и уселся на ступеньки гостиницы. Хоть и привык к виду всевозможных трупов, на душе было паршиво. Практически первый пациент, и так всё нехорошо получилось… И эта предсмертная агония… Что она хотела отдать? Может, адрес родственников? Вроде не было никакой записки. Может, под телом? Ладно, в морге разберутся, не по карманам же шарить, в самом деле… Вот дурак, какие карманы! Это же вроде сутана, или как оно там называется… И вообще, оно надо? И так уже сделал всё, что мог. Эх, вот тебе и издержки профессии. При всей мощи современной медицины в таких случаях практически ничем не помочь. Печально. И к такому раскладу, похоже, придётся привыкать. А может, ну её к чёрту, эту хирургию? Может, пока не поздно выбрать что-нибудь более денежное и полегче? Типа зубного врача. Гнилые зубы, пульпиты, кариозные монстры, романтика! Брр, гадость какая…

Машины аккуратно объезжали лежащее тело. Равнодушно глянув в окошко, водители прибавляли газ. В многомиллионном городе привыкли ко всякому.

Вдалеке замигали проблесковые маячки. Завыла сирена.

— Наконец-то, — поднимаясь, проворчал Алексей.

Полицейские осмотрели тело, записали адреса немногочисленных оставшихся свидетелей. Особенно упорствовал старичок с собачкой.

— Да сволочи они! Самые настоящие сволочи! — раскрасневшись, который раз доказывал скучающему сержанту. — Сбил человека, и даже не остановился! Представляете? Мы для них никто, пыль, понимаете! Да чтоб они все сдохли! — сплюнув вслед унёсшемуся внедорожнику, раздражённо растёр стоптанным башмаком. — Извините…

Подъехала «скорая». Наскоро переговорив с полицией, дюжие санитары погрузили тело и, небрежно захлопнув двери, уехали.

— Всё, граждане, не толпитесь! — обратился к зевакам сержант. — Освободите проезжую часть! Не беспокойтесь, мы найдём виновного!

— Ага, как же! Вы найдёте! Знаем мы, как вы найдёте! Откупится этот гонщик, как пить дать…

— Прошу, расходитесь!

Тихонько переговариваясь, люди начали расходиться.

Ещё раз взглянув на раскатанное колёсами пятно крови, Алексей неспешно похромал домой.

Ну и денёк сегодня. Хорошо хоть сам жив остался. И правда уроды, носятся как угорелые. Похоже, нарик какой. Или алкаш. Вот что значит судьба. Замешкайся на секунду, был бы такой же расклад. Брр… Коленка-то как болит, зараза. Нехилый вышел ушиб. Что-нибудь обезболивающее принять надо, а то точно не уснуть. И родителям не говорить. Отец-то нормально воспримет, а вот мама наверняка разохается, давление опять подскочит…

Поравнявшись со скамеечкой у парадного, традиционно поздоровался со старожилом. Точнее, старожительницей. Ни снег, ни жара не могли сместить со своего бессменного поста живую дворовую легенду. Наркоманы и алкоголики обходили двор далеко стороной. Острый язык и редкое филологическое образование давно сделали Кларе Захаровне широкую известность. В бытность свою, защитив диссертацию, издала книгу о русском мате, а также словарь синонимов и эвфемизмов. Отец как-то рассказывал, как потеряв в блокаду всю семью, после войны она поступила на работу в органы и надолго уехала в Восточную Азию переводчицей. В восьмидесятых вышла на заслуженный отдых и стала своеобразной грозой района, безжалостно гоняя всевозможных биндюжников.

Новичкам обычно рассказывали, как однажды во дворе меняли асфальт. Задумчиво почесав щетинистый подбородок, мучимый тяжким похмельем бригадир медленно оглядел двор и, прикинув объём работ, громко попросил старушек освободить скамеечки с использованием выражений непросыхающих портовых грузчиков. Может, раньше это и срабатывало, но тут, как говорится, нашла коса на камень. Повернувшись, Клара Захаровна смерила грубияна испепеляющим взглядом и выдала такую ответную тридцатиэтажную матерную конструкцию, что рабочие вначале восхищённо открыли рты, а потом разодрали газетку на части и, выудив огрызки карандашей, икая от смеха, принялись торопливо записывать, то и дело уточняя друг у друга особо пикантные детали. Говорят, с тех пор асфальт не меняли лет тридцать, а до сих пор выглядит как новый…

— Добрый вечер, Клара Захаровна! Привет, Маркиз!

Закутанная с головы до пят в старую овечью шубу старушка подслеповато прищурилась и ответила лёгким кивком. Конечно, в силу возраста наверняка вряд ли помнит, кто есть кто из жильцов, но всё равно приятно, что хоть признаёт.

Сидевший рядом здоровенный котяра проводил ленивым взглядом. Словно прикидывал, есть ли смысл повозиться с этим жалким двуногим подобием мыши и стоит ли вообще игра свеч.

Маркиз был неизвестным по счёту воплощением самого первого Маркиза из породы мейнкунов, привезённого когда-то из далёкого Китая. Окрестная порода кошачьих с тех пор резко прибавила в росте и весе. Стоит ли говорить, что ни крыс, ни мышей и даже бродячих собак в районе не наблюдалось. А раз столкнувшись со свирепой яростью потомков Маркиза, местные собачники проникались особым уважением и становились ревностными блюстителями правил выгула собак. Точнее, старались вообще не появляться во дворе и близлежащих окрестностях. Выйдет себе дороже…