Сны Черного Короля - Алекс Надир

Потом эти глаза как бы сказали: «ну… иди, чего ты, попробуй!». И я безропотно подчинился, побредя, словно лунатик, вон из зала.

На улице накрапывал дождь и было сумрачно. Тот, кто меня ожидал, стоял в углу, на правую сторону от дверей, и писал – вставая по очереди то на пятки, то на носки, отчего раскачивался всем телом.

– А, появился! – бросил он тут же через плечо, едва услышал шаги. – Никто ничего? Не заподозрили, курвы?

– У меня машина. Может, прокатимся?

Он произнес: «а-ах!», с радостью передернулся, застегнул ширинку.

– Да не заведется она…

Утверждение показалось как минимум спорным, и я спросил почему.

– Конденсат в карбюраторе, – он посмотрел так, будто тоже хотел о чем-то спросить. Потом помрачнел и задумался.

Но все же поинтересовался:

– Слушай, а ты бескишечников когда-нибудь видел?

– А кто это?

– Ну, понимаешь, – он снова как бы задумался. – Это такие… ну, полузеленые злобные существа, лишенные начисто признаков наружных половых органов и появляющиеся исключительно из шерсти огромной черной собаки, приходящей к тебе в самый разгар парадоксального сна. Ну или…

Он хотел что-то добавить, но вдруг отмахнулся.

– Ладно, проехали! Надо будет, поймешь.

– Пойму что?

– Главное…

Говоря совсем откровенно: с поправкой на время и место подобная манера выстраивания разговора начинала потихоньку бесить.

Но что-то, в самом разговоре, все же задело. (Да и сам парень не казался теперь таким «в стельку пьяным», каким имел желание выглядеть с десяток минут назад).

– А главное – что?

– Главное – в чем! – он неожиданно расхохотался и выставил вперед руку. – Смотри: вот две дороги! Мы – сказочные богатыри. И этим богатырям предстоит сейчас сделать выбор… Выбор – вещь всегда неприятная. Стоит тебе ошибиться и – бац! А другой, удачной попытки больше не будет. Ну, сударь, прошу…

Из всего, что обрушилось на меня, я понял, по правде, немного. Во-первых, мне предложили прогулку. И теперь, соответственно, требовалось выбрать одну из двух действительно существовавших дорог, проходящих мимо крыльца банкетного зала, недра которого мы недавно покинули. Дорога первая – широкий проспект (остававшийся и до настоящего времени, несмотря на столь поздний час, весьма многолюдным). Вторая дорога была лишена асфальта и вела в парк: сколько бы старательно я ни напрягал зрение, ни одного человека там не заметил. Выбор, получается, был ясен и прост. Однако я не из теории знал, насколько опасной бывает видимая простота.

Парень стоял от меня на расстоянии двух-трех коротких шагов, и, стоило нашим взглядам встретиться, я понял: что-то не так.

Его смотрящие в тоненький прищур глаза были прозрачны и холодны, губы выдавливали едкую, злую улыбку.

– Что? – прошипел он. – Наличие альтернативы покоя никак не дает? Может, мне тогда предоставишь?

– Изволь, – дал согласие я.

– Эта! – он кивнул в сторону той, что вела в парк, а его губы словно окончательно наполнились ядом. – Забавно, ведь верно?

– Ты это о чем?

– Я это о том, что основа шевелящегося в тонкой поэтической душе страха – незнание: радоваться тебе или нет. Дорога пустынна. Ты со спокойной совестью можешь меня убить, после подогнать свой новенький «Форд Фокус» (выгодный кредит, отличающийся минимальными требованиями к заемщику, так?), запихнуть тело в багажник, перевести на ближайшую свалку и там закопать. И это, заметь, безо всяких свидетелей! Сытые гогочущие рожи, поднимающие сейчас очередной бокал за Лукрецию, навряд ли окажутся завтра в том состоянии, чтобы вспомнить о моем вчерашнем присутствии (и это несмотря на все мои нелепые разговоры про крыс). Но ведь если и вспомнят, то определенно будут молчать. Круговая порука сделает свое дело… Отличная ночь! Не так ли?

Он вдруг посмотрел с какой-то странной улыбкой:

– Но ты также хорошо помнишь о том, что и я смогу сделать нечто подобное. Зачем бы тогда приглашал? Значит – шансы равны?

Мне надоело, и я не сдержался:

– Шансы равны при наличии как минимум двух индивидов. Ничего не могу сказать тебе за второго, но я никого убивать не хочу. Смысла не вижу.

– А что, в убийстве всегда должен присутствовать смысл? И… разве нельзя так. От удовольствия? Или от ненависти, например, которая измучила душу? Или же от отчаяния? Или же… – он неожиданно замолчал и подошел вплотную ко мне: – Ладно. Считай, что в надежде дать знак наговорилось много пустого. Не возражаешь, если малость по-старомодному я возьму тебя под руку?

Я ничего не сказал, он взял меня под руку, и мы отправились в сторону парка.

Мы шли как-то странно – больше молчали. Вместившая только нас аллея была пройдена практически наполовину, когда спутник мягко от меня отстранился и задал конкретный вопрос.

– У тебя есть пистолет, почему сегодня оружие оставлено дома?

При мысли, что мою квартиру обыскивали, меня охватил ужас и трепет.

– Мою квартиру обыскивали?

Он рассмеялся:

– Видишь, насколько проста техника разоблачения. Я лишь спросил, ты сам…

Недоговорив, он расстегнул куртку и сунул руку за пазуху.

Мне показалось, под курткой я рассмотрел кобуру.

В следующий миг взгляд мой забегал по сторонам, остановился на гладком, средних размеров и, наверное, средней тяжести камне, тело как бы само наклонилось за ним, рука лишь «докончила миссию».

Парень же, ничего не заметив, неосторожно повернулся спиной, отчего действовать стало легче.

Я бил сверху вниз. Парень обрушился на колени (точно ему подсекли сразу обе ноги) и вскоре оказался на четвереньках, успев вовремя выставить перед собой руки. Тогда я добавил. Потом добавил еще… Не выдержав такого напора, парень, как тюк, повалился на землю, хотя нашел в себе силы – попытался что-то сказать:

– Он… и… ви… и…

– Спокойней, спокойней, – отреагировал я, став на одно колено перед ним, и нанес еще два резких удара. Противник больше не двигался.

Я запустил камень подальше в кусты, перевернул тело на спину и до конца расстегнул на нем куртку… Ошибки не было: под курткой и впрямь пряталась кобура. Но говорить о наличие в ней пистолета как-то не приходилось.

Вместо него там лежала… сложенная в несколько раз бумажка.

Развернув ее, я увидел одну короткую надпись (смысла которой так и не понял, потому что буквы по причине волнения невероятно прыгали перед глазами). Ниже ее шел набор цифр, расползшийся на целых три строчки.

Я спрятал бумажку в карман, решив, что «распутывать нити противоречий» лучше все-таки дома, и, собравшись с силами, продолжил «изыскательное мероприятие».

Впрочем дальнейшие поиски к конкретному не привели.

Ничего! Ни документов, ни записной книжки, ни других каких-либо вещей, по которым представлялось реальным произвести идентификацию. Ни малейшей зацепки… Денег и тех даже не было.

Я понял, насколько я влип – и мне вдруг стало ужасно не по себе. От мысли, что убил человека, который, возможно, и не являлся противником, а, следовательно, вся самооборона моя – не иначе как плод наследственной мнительности да вечных нездоровых фантазий.

Хорош удалец! Слов нет, настоящий «карающий меч в недрогнувших руках правосудия»…

Но стоп. Ведь он же следил?! Следил конкретно за мной! А значит, знал многие тайны и мог за милую душу доверить их тем, кого они действительно здорово интересовали.

Излишние знания – излишний соблазн. Факт, никуда не попрешь: получи эти деятели их – и обойти открытое противостояние стороной, без крови (по крайней мере, моей), было бы уже невозможно. Выходит, развязка с самого начала предполагалась одна… Убийство.

И только: кто бы кого.

Нет, другой, конечно, вопрос: убей я его, скажем так, «не сейчас, а когда-нибудь в будущем», мне бы, наверное, не пришлось, как теперь, ломать голову, куда спрятать тело и с помощью чего скроить себе алиби. Да и задача «все правильно рассчитать» решалась бы не так напряженно…

Но что сделано, то сделано. И никакого другого времени, кроме настоящего, наверное, нет.

Я боязливо огляделся по сторонам…

Никого. Парк был пустынен по-прежнему, и эта его пустынность оставляла ничтожный, но шанс – извлечь, попытаться, из нынешнего положения если не выгоду, то хотя бы надежду: выйти сухим из воды. Перебрав в голове варианты, я понял, что наилучшее решение – действительно подогнать к телу автомобиль, засунуть тело в багажник, съездить на свалку и там его закопать. Правда, о том, где находится свалка, я не имел ни малейшего представления. Однако в двадцати минутах езды от моего дома протекала небольшая полуиссохшая речушка с вечно грязной водой, и опустить тело туда – ход, пожалуй, на настоящий момент не менее эффективный.

Решение мое, таким образом, состоялось, и я отправился за машиной, предварительно перетащив труп ближе к скамейке и положив на участок, граничащий с покойницкой головой, бутылку из-под вина – в целях какой-никакой маскировки.