Я иду ! - Игорь Шкляревский

Кружка воды

Двадцать дней позади —четверо в океане —двадцать девять дней впереди…Вал    идет        окаянный!Слышишь,        плывут              прощальные звонырусских берез, полей —это варятся ребра гармони,песня бурлит в котле.Жажда…        Даже сигнал спасенья:Пи —    пи —           пить…— Ребята,        нынче мой день рожденья.Ребята, хочется жить…Ему подносят полную кружку,а в кружкенебо               кружится,                        кружится.Вода у губ воспаленных плещется,речная вода,крутая,шепчет о чем-то,                струится,                           светится,захлебываясь,           обнимая.В солнечных жилкахсквозные отмели.Вода,     пропахшая осенью.Вода…     Непонятное чудо —                            вода.Плывешь,           течению себя отдав.Плывешь…Глаза залепило солнцем.— Толька-а-а, плыви сюда!А-а-а-а…       в бесконечности отзовется.Нырнешь, наливаясь звоном,—блестят пузырьки               на корнях зеленых.Где солнце едва               на дно просочилось —раздвигаешь руками зеленые сны.А-а-а…      Кружилось небо,                       кружилось…— Толька,         ты что?                 Очнись…И он очнулся,               и слабой рукойотодвинул солдатскую кружкус небом вертящимся,с нормой двойной!

«В окно ползет осенняя вода»…

Елене

В окно ползет осенняя вода.А я хочу       упасть в твои колени!В такую ночь              острее, чем звезда,неповторимость каждого мгновенья.Мне жаль, что ты сегодня не придешьк фанерной будке старого яхт-клуба,и этой гулкой ночи не поймешь,и не уснешь на парусине грубой.Мы никогда б так не были близкив огромном мире,скрученном ветрами,где, к счастью,             есть еще и чудаки,которых называют дураками.Привычный досаафовский уют:канаты,        весла,             гички тень косая.На хвойных лапах запахи ползут.Поет вода о вечном…                   Засыпаю.Меня разбудит утром тишина,и как-то вдруг по-новому предстанетиз мокрого разбитого окназаконченность реальных очертаний.Я не могу          ничем                тебе помочь,хотя ведь ничего и не случится —простая ночь,         прощающая ночьуйдет     и никогда не повторится.

«Кому и за кого мещане молятся?»…

Кому     и за кого             мещане молятся?Сгибает ветер лезвие огня.Быть может,            за распятых                       комсомольцев?Быть может,             за беспутного                        меня?Ни дьявола у них,                   ни бога                           нету!Сменили веру.             Изменили тон.Напакостили,             сволочи,                    на этом,теперь красиво               просятся на тот…

«Не верится, что вот над этой крышей»…

Не верится,            что вот над этой крышей,плутая в голых зарослях антенн,кружатся сотни голосов                     неслышных,неслышных сотни плавают сирен.Подумать странно —                 вот над этой крышейлетят живые голоса Парижа.Оледенел.Напрягся до предела.Пучком антенны волосы торчат:плывут мелодии Венесуэлыи бубны Кубы             яростно стучат.Откуда-то,уже почти из гроба,морзянка бьет тропическим ознобом.А может, это холод?                  На рассветекому-то в двери достучит онаи в трижды штемпелеванном пакете:«При исполненьи…»Вскрикнет тишина.Лишь на мгновенье.                 Только на мгновенье.И вновь бездумность синевы                             сквозной,как будто в этой радостной вселеннойни подлостью не пахнет,                      ни войной,как будто не разбита на участкидвадцатого столетья                 тишина.Ее сердца простукивают часто:— Ты не больна?                 Ты снова не больна?О тишина сквозной апрельской ночи,тебя до дна прослушивает мирсережкою,        у скважины замочнойот любопытства вспыхнувшей на миг,ушамичутких радиоприборов,что ловят песни солнца в вышине…Что, тишина, таишь ты:                         счастье,                                горе?И с чем ты завтрапостучишь ко мне?

«Я иду по земле!»

Я иду по земле!Понимаете, как это здорово?Лугом,     лесом пропахший,пропетый отчаянным ветром,легкий,      жаркий,             упругий,тропою неторноюя иду по землев баскетбольных               истоптанныхкедах.Я иду и смеюсьот безумной,            пронзительнойрадости,что иду по землеи когда-нибудь             вдруг упаду,не дойдя до усталости,подлости,  робости,                  старости,потому что иду и поюу людей на виду!

Бесплацкартные сны

Мальчики

В этом мире два полюса:зла    и добра.В этом мире два поездав райцентр Архара.В окнах старой хибарымелькают слова:«Москва — Хабаровск»,«Хабаровск — Москва».Крутолобые мальчики —жесткий вагон —выбегают на маленькийскользкий перрон.Злые,   сонные           мальчикипиво теплое пьюти картошку горячуюу торговок берут.И уносятся,            гордые,на Иман,       на Кухтуй,им колеса нелегкоесчастье куют.Эти мальчики дерзкиебескорыстья полны.Снятся,       снятся им детскиебесплацкартные сны.Снятся посвисты, бульканьевот я — весна! —скрежет жести и бурнаяярость весла.Курят в тамбурах                 мальчики —носят в пригоршнях                     свет.Вспоминают о девочках,что остались в Москве.

Лес пошел

Этот край дремуч,что ни сопка —               ключ,а в ключах-ручьяхкосяками,        потоками,серебристыми токами —форель,       форель —голубое сало…Ахнули        и загудели скалы!Стрекотнул           и замер сучкорез.Из тайги       проложенной дорогоюхлынул лес…         Потоки «МАЗов» хлынулив синеву прогорклую,                    продроглую,древесинную…Поплыли        распадины,                    скосы,виржи.— Размечтался, черт,                   держись!И трещат натянутые тросы,и летят фуфайки под колеса.Солнце опускается.— Пошла-а!А когда        вылезет              ночь из дупла,от мошки завернувшись в дым,слушай картавую речь воды!

Идут на север поезда

В сорок глоток:— Шпарь!                    Шпарь!Шпарь!Вздрагивают булки и бутылки,ходят руки,           оседают гулкоклавиши просмоленные                      шпал.Мы глядим на зори полосатые,что мелькают рыбьим косяком,мы питаемся           перед зарплатоюманной кашею                   и кипятком.— На Север!           На Север!И —    палубой качается полка,и движется сейнерв тумане колком.На Север!         На Север!Весна спешит на Север.Зелеными        гремучими                   ручьямилетят составы юности моей…— Кому печенье «Север»?Есть папиросы «Север»!Она стоит в проходес корзиночкой своей…А за окном просторы                 моей огромной Родины,а за окном березы,                  березы в черных родинках.А девушке взгрустнулось —и счастье, и призванье,все службой обернулосьв дорожном ресторане.И хоть она в движеньеот нас неотделима,плывут березы мимо,и жизнь,         и счастье мимо.Но вот опять улыбканад манной,          над чаями,над спорами —                 Пикассо,                         Ремарк,                                Хемингуэй..На Север!             На Север!Зелеными          гремучими                          ручьямилетят составы                     юности моей!

Рыбацкая работа