Всевышний - Морис Бланшо

продавцом в магазине в этом квартале. Потом сменил район, но по-прежнему часто сюда прихожу.

Вокруг стоял шум и гам, предметы сталкивались друг с другом, ложки скреблись по донышкам тарелок, жидкости лились в стаканы и бокалы. Прямо передо мной две женщины переговаривались из-за соседних столиков. «Она шпионит за мной, меня выслеживает». Я четко расслышал эти слова. Я вяло жевал пищу.

– Еда, правда, так себе…

Он скручивал сигарету.

– Недорого, да и порции большие.

На принесенной мне тарелке высилась горка овощей и большой кусок вареного мяса.

– Все, что надо, на месте, – сказал я, тыкая вилкой в мясо. – А результат никуда не годится.

– Ну-ну! Вечером жди хороший овощной суп. – Он продолжал непомерно расхваливать ресторан. – А вы? – спросил он. – Где вы работаете?

Это был довольно мелкий, весьма ухоженный мужчина. В его суждениях сквозила самоуверенность. «Поговорите с ним начистоту, – посоветовала женщина напротив меня. – Ну нет, я больше не скажу ему ни слова».

– Я работаю в мэрии.

– Чиновник? В этом есть свои преимущества.

Он хотел что-то добавить. Но женщина вдруг расплакалась, поспешно поднялась и прошла вглубь зала.

– Что там такое? – спросил я у официантки. Та, ничего не ответив, забрала у меня тарелку и придвинула куцее пирожное. Казалось, она говорит: «Что вам от меня надо? Это меня не касается».

– Она работает в швейной мастерской. Думаю, не поладила со смотрительницей.

– А вы, вы-то хорошо ладите с начальством?

Официантка пожала плечами, улыбнулась.

– Лучше некуда, – сказала она, удаляясь.

Мой сосед слушал все это с вниманием, но, как только мы остались одни, погрузился в чтение газеты. Вернулась женщина – со спокойным, блестящим лицом.

– Какие новости?

На протянутой им странице я прочитал следующие заголовки: Женщина случайно выпала с шестого этажа. Новые распорядки служб коммунальной гигиены. Еще один пожар в западном округе (как раз мой). Наплыв… Меня охватило нетерпение, своего рода горячка.

– Вы уже прочли про происшествие: на Центральной улице женщина выпала из окна?..

– Да, прочел.

– И как, по-вашему, это несчастный случай, самоубийство?

– Ничего об этом не знаю. Если верить заголовку, несчастный случай.

– Но, – живо вмешался я, – самоубийство – это тоже несчастный случай. Прочтите эту историю. По свидетельству медиков, женщина была не вполне здорова. Она страдала от переутомления, и инспектор ее учреждения предписал ей отпуск. Заметьте-ка: отпуск. Со стороны представителей дирекции ошибок не было. Как только служащий подает признаки усталости, врач рекомендует ему покой, прописывает лекарства, система функционирует лучше некуда. Но оказывается, что больная испытывает головокружение, ей нужен свежий воздух. Она подходит к окну, и ей становится дурно. Итак, что происходит? Почему она падает? Почему падает именно с той стороны, откуда выпасть труднее и опаснее всего? И потом, может быть, она сознательно бросилась в пустоту, потому что… потому что чувствовала себя больной, потому что ей было стыдно, что она больше не работает, откуда я знаю? Можно надумать все это и много чего еще. В конечном счете кто несет за это ответственность? Автор статьи намекает, что врач не до конца исполнил свой долг, что ему следовало бы отправить пациентку в больницу.

– Ну и? – бросил человек, который, облокотившись на стол напротив меня, пристально в меня всматривался.

– Ну, все ясно.

– И что же вам ясно?

– Не знаю, – сказал я, снова ощущая легкую усталость. – Вы меня только что осудили за критику. Вы полагаете, что критиковать никто не должен?

– Я? Вас осудил?

– По поводу ресторана.

– Странный вы человек. Я всего лишь сказал, что этот ресторан не так плох, что он не хуже других. Мне нет никакого дела до этого заведения.

– Но, – жадно настаивал я, – критиковать? Ну да, это вам не по нраву. Критиковать без разбора – вы считаете, что это ведет к неразберихе, к беспорядку, что сомнение заражает умы, что это нездоровая, отсталая практика. В рамках своей профессии вы не прочь покритиковать, но перед правомочными органами, следуя предписанным методам. Вы обозлились на меня за то, что я громогласно заявил, что в этом ресторане все делается абы как, как обозлились и на женщину, когда она пожаловалась на смотрительницу. Не так ли?

Я присмотрелся к нему: у меня сложилось впечатление, что мои, пусть и высказанные вполголоса, объяснения не пришлись ко двору.

– Извините меня. Я глубоко все это чувствую. И не осуждаю вашу точку зрения. Но, видите ли, вот свидетельство этой статьи. Автор не сказал: тут некого винить. Напротив, он не колеблясь кого-то обвиняет, будет проведено расследование, виновный понесет наказание. Я только это и имел в виду.

Мужчина вновь взял газету и внимательно в нее вчитался. Потом снова сложил.

– Вы вольны критиковать, сколько вам заблагорассудится. Лично мне до этого нет дела. Не желаете почитать еще? – добавил он, протягивая мне газету. Встал, подозвал официантку. – Я не хуже других способен видеть, что идет не так, – сказал он, насупившись. – И тоже могу говорить об этом прямо. Но я не жалуюсь перед кем попало – безответственным образом, среди безответственных людей. В мире хватает легковеров.

Он сделал рукой знак, словно говоря: хватит об этом. Официантка вернула ему сдачу. «Мы увидим вас сегодня вечером? – спросила она. – Да, конечно; до вечера. Вот, возьмите, дарю вам эту газету». В свою очередь попросил счет и я. Вокруг по-прежнему было много народу. Клиенты, покорные и пассивные, терпеливо ждали, обступив столики. Официантка все не шла. «Девушка!» – крикнул я. Она прошла мимо с таким видом, будто не слышала. «Ну и дыра!» – сказал я во весь голос и отправился платить к стойке.

Вернувшись домой, я обнаружил, что у двери меня поджидает незнакомый мне человек.

– Мне очень хотелось с вами познакомиться, – поспешно произнес он. – Я слышал, как о вас отзываются в самых лестных выражениях. К тому же я ваш ближайший сосед. Был бы счастлив наладить с вами наилучшие отношения.

Я посмотрел на него и ничего не ответил.

– Вы, кажется, болели?

– Да.

Он молча наблюдал за мной. Он был очень высок, с необычайно массивным лицом.

– Я узнал об этом от консьержа. Вселяясь, я опасался, что вас побеспокою, но он сообщил, что вы лечитесь в клинике. Вы совсем поправились?

– Совсем.

– Здоровье – странная штука. Я сам, как вы можете видеть, крепок от природы. По сути, я никогда не болел и очень силен. И все же в какие-то дни мне не хочется вставать, я не хочу ничего делать, я даже не сплю. Начинает казаться, что кровь перестала командовать мною, и я дожидаюсь, чтобы она соблаговолила вновь раздать свои приказы. У