Тайна семьи Вейн. Второй выстрел - Энтони Беркли

– Черта с два ты станешь читать об этом! Для тебя самое главное сейчас – спортивная страница. Короче, желаю тебе от всей души побольше заниматься спортом и выбросить это дело из головы. И прошу меня извинить, Энтони. Уж я-то знаю, как мерзко чувствует себя человек, который вынужден не по своей воле менять все свои планы в последнюю минуту.

– Полагаю, я как-нибудь это переживу. – Энтони напустил на лицо выражение философа-стоика, достал из кармана трубку и принялся набивать ее табаком. – Конечно, я не в восторге, что мне придется сидеть в пансионе в полном одиночестве, но, надеюсь, со временем я найду знакомых или влюблюсь в какую-нибудь девушку, и моя жизнь так или иначе наладится. На отдыхе так часто бывает. Кстати, угоститься хорошим табачком не желаешь?

– Спасибо. – Роджер взял протянутый ему кисет и стал с задумчивым видом набивать собственную трубку. Затем, неожиданно просветлев лицом и решительно хлопнув ладонью по столу, произнес: – Слушай, а почему бы тебе не поехать со мной? Как мне кажется, поездка обещает быть очень интересной, а кроме того, ты в качестве компаньона меня вполне устраиваешь. Ну, что скажешь?

– Но комнаты-то уже зарезервированы, – не сдавался Энтони.

– Ради бога, перестань ты вспоминать эти комнаты. По-моему, ты становишься одержимым ими. Но ты, быть может, забыл, что от них можно и отказаться? Это называется «отмена брони», не так ли? Лучше скажи: тебе хочется поехать со мной – или нет?

– Хочется!

– Тогда иди на почту и пошли телеграмму об отмене брони. Я же отправлю хозяйке пансиона чек, когда мы приедем в Ладмут, и проблема будет решена. А сейчас позвоню в «Курьер», скажу, что согласен на них работать, а потом смотаюсь в редакцию, чтобы обговорить детали. Кстати, поезд на Борнмут отправляется в двенадцать десять. Узнал об этом совершенно случайно, поскольку две недели назад ехал именно на Борнмутском экспрессе. До этого времени Грини соберет мой багаж, и ты, вернувшись с почты, поедешь с вещами на вокзал Ватерлоо и возьмешь для нас два билета до Ладмута. Встречаемся на платформе у выхода в Сэндаун-парк за пять минут до отхода поезда. Итак, на почту, малыш! Бегом!

– Скажи, Роджер, – осведомился с любопытством Энтони. – Один из твоих литературных псевдонимов случайно не Фанатик? Или, быть может, Торопыга?

В следующую минуту Энтони уже сбегал по лестнице дома, где располагались холостяцкие апартаменты Роджера. При этом молодой человек едва заметно улыбался. Похоже, небольшой отпуск, который он собирался провести с Роджером, сулил куда больше удовольствий, нежели ему представлялось.

Хотя разница в возрасте у кузенов составляла более десяти лет (Роджеру уже стукнуло тридцать шесть, в то время как Энтони едва исполнилось двадцать пять), им удавалось отлично ладить между собой – даже несмотря на то что их вкусы и отношение ко многим важным вещам были диаметрально противоположны. Некоторые так называемые знатоки жизни утверждают, что противоположности сходятся. И хотя мы считаем подобное утверждение совершеннейшей нелепицей, вынуждены тем не менее признать, что в данном случае оно, как ни странно, полностью соответствует истине. Иначе говоря, Роджер и Энтони при всем своем несходстве были, как это принято говорить, добрыми друзьями. Что ж, в жизни еще и не такое случается.

Энтони был высоким, широкоплечим, добродушным и медленно соображающим. Он ухитрился окончить Оксфорд только по той причине, что выступал за сборную Университета по регби, и теперь проводил время в офисе своего отца, где совершенно ничего не делал, если не считать еженедельных субботних командировок, связанных с выездами его команды «Арлекины» на игры, в которых Энтони принимал самое деятельное участие. Втайне он считал, что в этом мире нет ничего увлекательнее спортивных игр. В плане же интеллекта он никак не мог сравниться с блестящим, остроумным, хотя и несколько непоследовательным Роджером. Равным образом его неспешная манера мышления являла собой разительный контраст c посещавшими его кузена мгновенными озарениями, граничившими со вспышками гениальности. Кроме того, у Энтони совершенно отсутствовало воображение, поэтому он не видел ничего особенного в том, что Роджер успел прославиться как писатель-романист и уже обладал определенной международной известностью, зато ценил его за умение неплохо играть в гольф, которое кузен демонстрировал лет пятнадцать назад, когда тоже учился в Оксфорде.

При всем том Энтони были свойственны упорство и методичность, позволявшие ему точно и в срок выполнять распоряжения не в меру темпераментного кузена. Так что когда до отхода поезда оставалось семь минут, Энтони с билетами в руках уже ждал своего родственника в условленном месте на платформе вокзала Ватерлоо. Ровно через две минуты на платформе появился Роджер, и кузены вместе проследовали на посадку в сопровождении носильщика, сгибавшегося под тяжестью багажа двух пассажиров. Путешественников в поезде оказалось немного, так что родственники без большого труда нашли в первом классе свободное купе для курящих.

– Ты не представляешь, какое удовольствие мы получим от этой поездки, малыш, – бросил Роджер, когда они с Энтони вошли в купе, а локомотив сдвинул состав с места. Затем Роджер, удобно устроившись в угловом кресле, начал разбирать толстенную пачку газет, захваченных в дорогу. – Надеюсь, ты мне веришь?

– А должен? – спокойным голосом осведомился Энтони. – Впрочем, за себя я не беспокоюсь. Мне представится удивительная возможность понаблюдать, как ты идешь по следу. Наверняка это будет незабываемое зрелище.

– Это точно. Но вот что я забыл сказать: тебе тоже придется принять участие в расследовании. Полагаю, тебе понятно, что в подобных делах ты просто незаменим?

– Я? Но почему?

– Потому что в расследовании без идиота не обойтись, – с усмешкой произнес Роджер. – Вот и мне нужен приятель-идиот. У всех великих сыщиков такие были.

Энтони хмыкнул и, с вызывающим видом раскрыв газету «Спортсмен», предусмотрительно приобретенную в вокзальном киоске, ушел в нее с головой, Роджер же вернулся к своей толстенной пачке периодики. После этого никто из кузенов не произнес ни слова, и путешествие продолжалось более получаса в полном молчании. Потом Роджер, отшвырнув в сторону последнюю газету из пачки, произнес:

– Знаешь что, Энтони? Давай-ка я изложу тебе факты этого дела, которые я почерпнул из той информации, что до меня довели. Думаю, тебе будет не вредно это послушать – хотя бы для ознакомления, а мне – чтобы упорядочить все в памяти.

Энтони бросил взгляд на часы.

– Роджер, а ты в курсе, что ты на протяжении тридцати шести минут и двенадцати секунд ни разу не раскрыл рта? По-моему, это что-то вроде рекорда, ты не находишь? – произнес он с искренним удивлением.

– Погибшую женщину звали Вейн, – продолжал невозмутимо вещать Роджер, пропустив мимо ушей реплику кузена, – вернее, миссис Вейн. День или два назад она отправилась на прогулку со своей юной кузиной мисс Кросс. Как выяснилось из показаний последней, миссис Вейн на обратном пути, когда они миновали одну деревеньку, велела мисс Кросс добираться до дома в одиночестве, сказав, что ей необходимо встретиться по некоему делу со своей приятельницей, живущей в этой деревне. Ну так вот. Похоже, до этой деревеньки она так и не добралась. Поскольку где-то через два часа в полицейский участок ввалился местный рыбак и заявил, что видел нечто подозрительное на камнях под прибрежными скалами, когда вышел на лодке в залив проверить выставленные на лобстеров ловушки. Самое интересное, ему даже в голову не пришло сплавать туда и выяснить, что именно он там увидел. Поэтому на место происшествия был отправлен констебль, который, прихватив с собой упомянутого рыбака, спустился по камням вниз, как раз именно в том месте между скалами много расщелин, и там обнаружил труп миссис Вейн. Вот, пожалуй, и все.

– Кажется, я о чем-то таком читал, – кивнул Энтони. – Тогда еще писали, что имел место несчастный случай.

– Разумеется, все сразу подумали именно о несчастном случае. Тем более что вердикт, вынесенный вчера коронером, квалифицировал инцидент как «случайную смерть». И все бы на этом успокоились, если бы местный корреспондент «Курьера» не узрел сегодня утром на месте происшествия среди праздных зевак самого инспектора Морсби. Разумеется, корреспондент тут же позвонил в газету и сообщил об этом…

– Инспектора Морсби? А кто это, собственно, такой?

– Ты наверняка о нем слышал. Это своего рода звезда Скотленд-Ярда. Во всяком случае, последние десять лет его имя упоминается в связи с расследованием почти всех нашумевших преступлений со смертельным исходом. Надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню? Если Морсби видели на месте происшествия, значит, дело не такое простое, каким кажется.

– Господи! Ты хочешь сказать, что эту даму убили?