Очаровательная плутовка - Кейси Майклс

Флетчер внимательно посмотрел на Бэка и улыбнулся:

— А знаешь, друг мой, пожалуй, ты прав. Я как будто слишком постарел от всех этих «за и против». В конце концов, это портит нервы. Все эти политические игры — только борьба за деньги. Золото намного более сильный политик, чем все эти тори и либералы! Император играет с либералами, пока виконт Каслри и Меттерних на публике говорят, что все прекрасно, на самом деле это напоминает всеобщее помешательство на революционных идеях Александра I. Я тебе скажу, Бэк, что сейчас негде спокойно пообедать. Ты не можешь поговорить с приятелем без ощущения, что играешь в шахматы с завязанными глазами. Я как-то даже записал на манжете своей рубашки несколько упреков в свой адрес, по поводу того, что я слишком уж расшумелся, в то время как какой-то тори неподалеку заставлял бедного паренька вытряхнуть содержимое его узелка.

— Записал на манжете? Это не самая лучшая привычка, Флетч. Я как-то знавал одну женщину, она была прачкой при дворце. Так вот, во время стирки вещей принцесс и короля она узнавала много всего интересного. Ради дружбы я готов на все, поэтому я, пожалуй, не стану отчищать твои манжеты.

— Это совсем другое дело. Как же я устал от всех этих королевских игр! — Флетчер встал и начал мерить комнату шагами, его и без того плохое настроение становилось все хуже. — Принцесса Уэльская постоянно напоминает всем, кто готов ее слушать, и половине из тех, кто не готов, что она в таких тесных родственных отношениях с почти всеми августейшими гостями ее мужа, что обязана принимать участие в фестивале, даже если не живет с принцем. Возможно, она делает это в надежде, что ей удастся заключить удачное соглашение или, на худой конец, получить денежное содержание. Принни колесит по городу с толпой таких же ретроградов, как и он сам, наглухо закрывшись занавесками окна своей кареты. Непонятно, чего он больше боится, что его узнают люди из толпы или из окружения его жены… — Говорю тебе, Бэк, я скучаю по воспоминаниям о недостатке провизии и военных маршах до дрожи в коленях. Сейчас мне кажется, что это было проще и безопаснее, чем вращаться в высшем обществе, контролировать себя, чтобы, не дай бог, не допустить какого-нибудь казуса. Да, думаю, с меня довольно. — Он повернулся к другу.

— Бэк, — произнес он, почувствовав, что его настроение вдруг улучшилось, чего с ним не случалось последние несколько недель. — У меня появилась отличная идея! А почему бы нам не бросить все и не уехать домой?

— Домой? В Грасмер? И это в самый разгар сезона? Я слышал, что Принни строит фантастические дворцы в Гайд-парке для великих торжеств. Ехать домой? Да где ж это слыхано?

Ясные серые глаза Флетчера часто заморгали.

— Да-да, и какого черта?! Кто посмеет нам помешать? Только подумай, друг мой, я оставил свои офицерские обязанности, я больше не подполковник. Я снова обычный гражданин, Флетчер Белден, землевладелец, который оставил свое поместье почти пять лет назад или даже больше, если ты посчитаешь еще и сезон в Лондоне, перед моим отбытием на континент. Давно настало время вернуться домой!

Этого момента Бэк одновременно ждал и боялся. Он подошел к двери и подал сигнал удалиться слуге, принесшему горячую воду для ванны хозяина. Затем снова повернулся лицом к другу:

— А как насчет твоей одежды, Флетч? Твоего багажа достаточно, чтобы нарядить целый полк. И только часть твоей одежды уже получена. Почти половина прибудет в течение следующих двух недель.

Флетчер снова зашагал по комнате, но на этот раз он был скорее возбужден, чем удручен.

— Одежда? — воскликнул Флетчер, пышность нарядов которого могла сравниться разве что с пышностью нарядов самого Бью Бруммеля. — К черту одежду! Сегодня я дам распоряжение о прощальном вечере для людей, с которыми мне искренне жаль расставаться. Я выражу сожаление слугам за отзыв обратно в мое имение… Или даже, пожалуй, нам с тобой придется разделить эти обязанности. — А мой гардероб может последовать за нами — или даже остаться здесь, на случай если я еще вернусь. Не хочу терять время. Я и так уже сгораю от желания скорее очутиться дома. Только вспомни, как счастливы мы были, валяясь в высокой сочной траве, что растет на склоне холма над Лейквью. Помнишь, как мы разглядывали птиц, что резвились высоко-высоко в небе над нашими головами? Боже, Бэк, кто бы мог подумать, что я буду рваться домой так же, как эти птицы?

Бэк замер с тремя пушистыми белыми полотенцами, которые он готовил для ванны Флетчера. Он понял, что пора привести последний, решающий аргумент. Вещь, которую он старательно скрывал с тех пор, как хозяин взял его в город.

— Твоя тетушка, конечно, будет очень рада тебе, Флетч. Она наверняка очень по тебе соскучилась.

Неожиданный удар попал в цель. Флетчер, предававшийся мечтам о чибисах с черно-белыми крыльями, волшебно вспыхивавшими ярко-зеленым или пурпурным оттенком, когда заходящее солнце отражалось в перьях, стоял, словно только что получил пощечину.

— Моя тетушка? Какая еще тетушка?

Бэк сделал вид, что занят разглаживанием трех галстуков, будто это самая сложная работа, требующая повышенной сосредоточенности и концентрации на движении рук, и так, словно даже самое ужасное событие не смогло бы отвлечь его от этого сложнейшего процесса. Затем слегка обернулся в сторону своего хозяина и быстро ответил:

— Разве я не говорил тебе, Флетч? Конечно же, это твоя тетушка Белльвилль. Насколько я помню, она твоя единственная тетушка.

— Тетушка Белльвилль сейчас в Лейквью? И ты утаил это от меня, Бэк? Или я заболел?

Флетчер прижал свои красивые руки к груди в драматическом жесте, как будто хотел удостовериться, что сердце все еще бьется в нормальном ритме:

— Боже, и я об этом ничего не знаю? Да меня же от нее тошнит! Насколько я помню, когда эта женщина налетала на Лейквью, я или Арабелла покрывались корью или еще чем похуже. Сидней Смит, наверное, писал свою героиню в «Питере Плимли» с тетушки Белльвилль. Она яркая представительница породы несчастных женщин. Я называю таких «навязшие на зубах», почти нищие и некрасивые. Эти дальние родственницы, которые всегда появляются внезапно, привозят с собой свои отвратительные тапочки с бантиками, чтобы пожить немного в комфортном доме. Они льстят, пытаются угодить, заботятся и в конце концов выводят всех из себя.

— Так, может, все-таки лучше дождаться ее отъезда, перед тем как мы вернемся? Иначе мы рискуем сойти с ума.

— Скажи мне, Бэк, что за ужасная привычка портить мне настроение в тот момент, когда я только начинаю чувствовать себя счастливым? Оставь в покое полотенце, я и сам в состоянии его взять!