Заклятый друг (СИ) - Джойс Нэн

Бью несколько раз. Эхо музыкальных плевков сливается с визгами и матом за окном. Становится прологом для грозовой кульминации — близко, в крышу соседнего дома, влетает осколок молнии.

Сердце у меня замирает. Но я смотрю на Макса, и страх сгорает, как ничтожный метеорит в атмосфере.

Обожаю способность его лица к асимметрии. То эта ухмылка, когда только один уголок рта так высоко уходит вверх. То эти диагональные линии над переносицей, когда он подмигивает.

А сейчас он смотрит на меня так, будто бы гордится моим сумасбродством.

За окном слышны крики вместе с хохотом.

— Человек за бортом!

— Вставай!

— Тащи его!

— Да чтоб тебя!

Я мчусь к балкону, вылезаю вперёд Макса.

Его хриплый хохот над моей головой отдаётся покалыванием в затылке.

На газоне сидит Коля, весь мокрый и злой. В свете садовых прожекторов отлично видно, как дождь и свежескошенная трава перекрасили его брендовое белое поло.

— Соболева, смотри, что ты натворила! — кричит Лёша. — Он испугался и вывалился с террасы!

— А нечего сидеть на парапете! — смеётся Лиза.

— Ахах! Он даже сначала подпрыгнул на заднице, а уже потом кувыркнулся! — хохочет Динка.

Илья высунул плетёный стул ножками к Коле:

— Хватайся, юнга! Я спасу тебя!

Коля цепляется за ножку. И тянет на себя со всей дури.

На газон вываливается Илья.

Все снова ржут.

Коля безуспешно пытается отряхнуть поло, поднимает на меня злое лицо:

— Ты… — грозно тычет в мою сторону пальцем. — Ведьма! Уууу! Я тебя…

— Поздравляю, — дыхание Макса как горячая ладонь на затылке, — теперь у него есть второй повод злиться на тебя.

— Второй? — поворачиваюсь и смотрю на Макса снизу вверх.

3. Даша

Кончик моего носа почти касается его подбородка.

У Макса новый одеколон. Не тот с ореховыми нотками, что был всегда, и так нравился мне. А навязчивый и приторный, сто процентов выбранный Мариной.

Прикрываю глаза, чтобы сосредоточиться и запомнить этот новый его запах.

Чувствую, что Макс сглатывает и отступает на шаг.

— А какой первый? — открываю глаза и протягиваю Арскому гитару.

— Угу, делай вид, что не знаешь.

— Вообще не понимаю о чём ты.

— Не прикидывайся дурочкой, — тон становится ледяным.

— Нет, ты серьёзно? До сих пор дуешься, что я не бросила жениха ради твоего друга?

— Не обязательно было выбирать Колю… — относит гитару на место. — Но вот выбирать Серёжу — просто NullPointerException.

— Конечно! Ведь Серёжа не московский молодой бизнесмен, так, чмо из Мухосранска. Который мечтает не миллиардером стать, а всего лишь спасти человечество от вымирания. Он уж никак не сможет дать мне то, что действительно нужно.

Подходит ко мне вплотную:

— Хорошо, что ты это понимаешь.

— Дурак! — со злостью толкаю его в грудную клетку.

— Соболева! Будешь обзываться — выпорю, — оттягивает ремешок моего платья за пряжку. — Твоим же ремнём.

— Я просто хочу, чтобы мы уже закрыли эту тему.

— Какую из них? Что ты отшила моего друга? — тянет меня к себе за пряжку. — Или что Серёжа тебя не достоин?

— Он меня очень даже достоин, Макс!

— Ты в институт сама поступила. А он за твои деньги.

— Вот привязался. Мне они не понадобились. И этояпредложила.

— Он мог их заработать. Ты же смогла.

— Тебе легко судить. А в нашем городе парню трудно найти работу.

— Это он тебя убедил? Типичная отмазка для провинциальных лентяев. Что он вообще может тебе дать? С такими установками.

— Он меня понимает. И да, он из провинциальной дыры. Но это и моя дыра тоже… Арский, хватит ржать! — я вцепляюсь в его плечо и пытаюсь ущипнуть, но тугие мышцы делают этого самодовольного павлина абсолютно неуязвимым. — Ненавижу тебя! Перекаченная скотина. Чтоб ты разжирел на Маринкиных харчах!

— Уж скорее распухну от голода.

Мы оба начинаем хохотать.

А когда успокаиваемся, спор уже перестаёт иметь значение.

— Извини. Я просто не хочу, чтобы ты разочаровалась, — Макс зажимает ладонями мои уши. И сдувает с моего лба чёлку.

— Не смей так делать с Мариной. Это только наша фича, понял?

— У Маринки нет чёлки, — тянет лыбу во все тридцать два зуба. — Чёлки сейчас носят только провинциальные девочки.

Я рычу и снова толкаю его в грудную клетку.

— Предатель. Между прочим, ты обещал, что не женишься, пока я не выйду замуж.

— Ах вот как мы заговорили? Ну давай теперь всё друг другу припомним. С чего начнём? Может, с того дня, как мы с тобой познакомились?

Я взрываюсь от хохота, вспоминая, какпроизошло наше знакомство.

— Сколько лет назад это было?

— Два… Нет, полтора. Вот озвучила, и кажется, что это ничтожная цифра.

— Дело в качестве, а не в количестве. А по качеству у нас с тобой была целая вечность.

— Была…

И тут я, конечно, всхлипываю. И начинаю рыдать. И кусать губы. Хотя тысячу раз уже всё это прокручивала в своей голове. Как они поженятся с Мариной, уедут на медовый месяц, а когда вернутся, нас с Серёжей тут уже не будет. Пройдёт много времени, прежде чем мы снова окажемся рядом физически. Но в новую реальность наша дружба уже не впишется. Мой Серёжа и его Марина эту дружбу не поймут.

И как мне выдрать тоску по человеку, с которым мы ещё даже не расстались? Мы здесь, в одной комнате, он прижимает меня к себе, и гладит по голове, пытаясь успокоить.

— Ну же, хватит, Чуточка. Всё ок будет, — отстраняет, держа за плечи, слега встряхивает, чтобы я взглянула на него. — Так, идём, идём, — выводит из комнаты. — Мы как договаривались? До первой крови.

Распахивает дверь в ванную комнату. И вот мы уже стоим напротив зеркала. Макс за моей спиной.

Смочил пальцы водой, и осторожными движениями убирает кровь с моих искусанных губ. Так заботливо…

А говорят, что не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. Дураки.

Он скрестил передо мной руки и притянул к себе. Уткнулся подбородком в макушку. И через зеркало мы держим зрительный контакт.

У Макса красивые глаза. Глубоко посаженные. Превосходно очерченные тёмными ресницами. Протяжённые, как идеальный тектонический разлом. Прозрачного голубого цвета, какими бывают воды в карстовых озёрах.

Я когда впервые обратила внимание на его глаза, подумала, что они его определяют. Что такой вот он на самом деле и по образу мышления — всё у него ясно, логически выстроено, предусмотрено, предопределено.

Но даже самые прозрачные и хорошо изученные озёра скрывают тайны.

Было и в его личности что-то… неуловимое, плохо поддающееся контролю. Такая маленькая грядочка дикорастущих импульсов на задворках парка, высаженного лучшими экспертами в области ландшафтного дизайна.

Правда, Арский умело оборачивал эти нерациональные всплески в ребячество и юмор.

Серьёзные мысли сменяются воспоминаниями о его шутках. И я невольно улыбаюсь.

— Вот. Так мне очень нравится, — улыбнулся в ответ. — А ещё я верю, что никуда мы друг от друга с тобой не денемся.

— И я, — вру, разворачиваюсь к нему. — Но ты должен знать — за нашу дружбу я кому угодно горло перегрызу. Даже если мне придётся встать на стульчик, чтобы до этого горла дотянуться.

— Сумасшедшая, — он смеётся.

— Ты уже это говорил сто раз.

Выглядываю в коридор.

— Ну вот. Гроза закончилась. Свою миссию ты выполнил. И я теперь могу спокойно отправляться спать.

— Ну нет! Ты мне весь сон перебила. Никуда я тебя теперь не отпущу. Будешь за меня розовых овец считать, пока я не вырублюсь.

Да-да, однажды мне была открыта сокровенная тайна: Макс Арский может уснуть только так — считая розовых овечек.

— Не-не-не. Я своё получила, и больше меня на ближайшие шесть часов ничего не интересует.

— Я тебя сейчас покусаю.

— Ага.

Он резко наклоняется ко мне, быстрым движением убирает мои волосы и прикусывает ухо.

Я визжу. Мне и приятно до тяжести в животе, и щекотно, и немного больно. А Макс рычит в моё ухо, добавляя остроты ощущениям.