Такой смешной Король! Повесть первая: «Король» - Ахто Леви

Происходило это еще в Главном городе страны.

В магазине Люксембургскому Королю понравилось. Тем более что он нечасто посещал магазины, главным образом по причине сложных отношений со своим казначеем, кем являлся все тот же Алфред. И теперь Король с удовольствием пялил глаза на все, что лежало на прилавках и висело над ними. Он присматривался и принюхивался к людям, от них так странно и особенно пахло. От женщин исходил разновкусный сладостный запах, так одна старенькая дама в широкополой шляпе пахла жимолостью. Его Величество вместе с Королем Нидерландов дарили ей цветы. Они рвали их в своем дворе у забора недалеко от помойки, обыкновенные ромашки, но даме это нравилось, и она за это всегда угощала леденцами.

Алфред Рихард долго ходил с ним из одного отдела в другой. Его Величество измеряли деревянной линейкой, на него одевали пиджаки в клетку и полоску, и под конец откуда-то из-под потолка достали несколько фуражек. Король все их примерил, и Алфред Рихард заплатил за выбранную.

Хелли Мартенс покупки рассмотрела, в целом одобрила, но сказала, что все ужасно дорого, что если дальше так пойдет, то неизвестно, как жить. Алфред Рихард держался более оптимистично. Он отметил, что «пока, слава богу, заказы есть, так что нет основания переживать». Но вообще-то, по его мнению, тот вариант все же более перспективен, потому что жизнь в Главном городе становится изо дня в день дороже, тем более что уже подскочили цены на политурные лаки и заячьи лапы, а без заячьих лапок невозможно полировать изготовляемую им мебель.

Его Величество ко дню приобретения им нового костюма уже с полгода как был признан Люксембургским Королем. Коронация происходила на улице Сиде, которая была расположена неподалеку от Маленького вокзала. Здесь в деревянном четырехэтажном доме на первом этаже находилась резиденция юного Короля и столярная мастерская Алфреда Рихарда. Госпожа же Хелли Мартенс целиком и полностью служила Его Величеству. Что же касается его королевства, оно находилось за двором, на пустыре, где ребята обычно играли в «государства»: они разделили пустырь на участки, начертив на земле границы своих владений. Здесь кто-то был Королем Испании, и какой-то участок пустыря, следовательно, представлял Испанское Королевство. Были здесь и «Англия», и «Германия», и «Индия», и «Сербия», и «Турция», и, естественно, целая орава королей и министров. Министры, как настоящие, вели дипломатические споры, которые, как и полагается, то и дело заканчивались объявлением войны каким-нибудь «государством», скажем «Китаем», другому, скажем «Нидерландам», после чего следовало самое интересное — война как таковая. В результате по вечерам немало министров и королей отправлялись с поля боя по резиденциям с разбитыми носами, разодранными штанами и подбитыми глазами.

Его Величество, на том основании, что жил на свете еще очень мало и ростом обладал небольшим, после раздела «мирового пространства» (то есть двора и пустыря за ним) был вынужден мириться с небольшим пространством рядом с мусорным ящиком. Он было объявил свой угол Бразилией, но «китайскому» и «турецкому» министрам, которые тиранили подданных в своих свитах, по меньшей мере, уже с десяток лет, такое нахальство не понравилось; была созвана «всемирная» конференция, на которой вынесли вердикт: быть ему, правителю угла у мусорного ящика, — Королем Люксембурга, ввиду того что сам он мал и Люксембургия, как стало известно от одного из участников конференции, тоже само по себе очень маленькое государство, так что на карте его, говорят, совсем и не видно, пятнышко какое-то. Его Величество не имело возможности возражать против вердикта, не говоря о том, чтобы объявить войну. Он был доволен и тем, что был признан де-факто как Его Величество Король Люксембургский, которого, по его распоряжению, позже стали сокращенно называть Король Люкс.

После коронации других важных событий в его жизни не было. Как-то быстро минули лето и осень, наступила зима. В рождественскую субботу Алфред Рихард сводил Короля вечером в долину Кадри — место прогулок жителей Главного города. Здесь лес, пруды, лужайки и Дворец президента. Тот вечер, когда они с Алфредом сюда пришли вдвоем, навсегда ему запомнился.

Вечер был сказочно красив. Снежно бело, воздух тих и чист. Лучи предзакатного солнца играли в зеленых ветвях сосен и елей, прыгали белки и синички, особенно запомнилась Его Величеству черная вода маленькой речушки, обнимавшая ласково отражение деревьев на своем берегу, на который из мягкой предвечерней синевы леса вдруг медленно вышла лань, подошла к воде, потрогала копытцем кромку льда — крепка ли и стала пить… Король и Алфред Рихард стояли неподвижно и смотрели на лань — светло-бурая шерсть, тоненькие рога, темные глаза… Она их совсем не боялась.

— Сегодня никто не делает зла другому, — сказал Алфред. — Сегодня даже враги не враждуют и звери доверяют людям, видишь, и лань нас совсем не боится, потому что сегодня — Ночь Рождения Христа.

Королю не хотелось возвращаться домой. Его Величество и Алфред Рихард были в зимней сказке. Ели при наступающих сумерках выглядели синими. «Пора уходить, — сказал Алфред, — иначе можно заблудиться в темноте».

Они вышли из леса и направились в город, где в такой вечер тоже, конечно, интересно. Особенно привлекали витрины магазинов — чего только в них не было! Так и хочется стать богатым! Но Король понимал, что он не богат. Не то чтобы беден совсем, но и не богат. Тем более что политурные лаки и заячьи лапки подорожали — жить непросто. Они шли по улицам, останавливаясь у витрин, ахали.

— А мы сейчас пойдем к одной даме… в гости, — предложил Алфред Рихард, — у нее нас угостят чем-нибудь вкусным.

Король сразу повеселел…

Они продолжали любоваться сияющими витринами, освещающими их путь, белобородыми Дедами Морозами, разукрашенными елками. Наконец, вошли в подъезд дома, в темноте трудно и разобрать — какого, поднялись на лестничный пролет и… В душу Короля закралось горькое подозрение. Алфред позвонил в дверь и… открыла Хелли Мартенс.

Алфред Рихард впервые обманул своего повелителя. От разочарования слезы навернулись на глаза, но раздалась веселая команда Хелли Мартенс:

— Сеньоры, рыцари! Будьте так великодушны, занесите елку!

Своя елка, которая сейчас оденется во что-то красивое, серебристое, сладкое, вкусное… Ради этого можно простить небольшой обман Алфреда Рихарда, тем более что в рождественский вечер даже враги забывают вражду и никто ни на кого не должен сердиться: сегодня — Ночь Рождения Христа. Он сегодня незримо всех навещает, и везде на земле в этот час должны царить мир, радость и всепрощение.

Потом был Новый год. После этого елку выкинули, а ночью загорелась старая фабрика где-то поблизости; было интересно — светло как днем, — треск был далеко слышен. Короля, конечно, не пустили смотреть. Алфред ходил, вернулся и сказал: «Наверное, подожгли». Король же решил, если подожгли, то потому, что Рождество прошло и люди опять могут враждовать, значит, Христос уже покинул землю, можно и поджигать, раз есть такая необходимость. Королю было очень интересно: где находился и чем был занят Христос в то время, когда отсутствовал? Но интересы Короля лишь мешали его подчиненным в их ежедневных заботах и занятиях; они предпочитали считать деньги, прикидывая, сколько можно выручить, если «реализовать» мастерскую Алфреда. В воздухе ощущалось тревожное настроение. Король интуитивно определил: будут перемены.

Он продолжал выходить в народ и посещать свои любимые места развлечений — паровозное депо, железнодорожную товарную станцию, забирался в старые паровозы и вагоны, в которых пахло железом и смазочным маслом; он совершал прогулки на пролетках самым изысканным, истинно королевским манером: цепляясь за задки. И конечно же участвовал в любительских драках, когда появлялась охота.

Но в воздухе ощущалось что-то тревожное.

Алфред и Хелли обменивались непонятными Королю замечаниями, строили какие-то планы, понемногу упаковывали некоторые вещи. Алфред уже не принимал заказы на мебель. Ко всему прочему, он все чаще и чаще стал поговаривать о том, как хорошо на острове в деревне Звенинога в поместье Сааре, где Королю еще никогда в его жизни не доводилось бывать.

Жизнь обыкновенных людей казалась Королю вполне заслуживающей внимания и даже его высочайшей зависти хотя бы потому, что они имели право разрешать или запрещать Его Величеству, в то время когда он им запрещать не мог, а разрешать приходилось многое. Из деликатности не станем на эту тему распространяться — кому приятно!

На его люксембургские владения между мусорным ящиком и грудой основательно прогнивших досок претендовали «короли» «Испании», «Англии», и конечно же «американский капитал» стремился наступить железной пяткой на крохотное государство, но до войны дело не дошло. Настал день, когда Король Люксембургский добровольно отказался от этих владений ввиду уже давно предвиденного странствия в неведомые края. Этому предшествовало немало событий: приходили чужие люди и упаковывали все домашние вещи в огромные ящики, которые куда-то увезли, а чемоданы, корзины и мешки — Король это знал — его придворным пришлось тащить на себе, как это бывало уже не однажды по не совсем понятным юному Королю причинам.