Книга 7. Дорога в бесконечность - Юлиана Суренова

"Что?! - в первый миг волчица от неожиданности села на бок и застыла, приоткрыв пасть, глядя на подругу округлившимися глазами. Затем, начав приходить в себя, она недовольная и обиженная, заворчала. - Это что ты придумала! Выходит, я тоже сон? " "Ашти…" "Нет! И не думай оправдываться! Я - сон! Хорошо же ты обо мне думаешь! Говоришь, что дорожишь нашей дружной, а на самом деле… Я - сон! После того, как я столько дней и ночей бежала к тебе, все лапы стерла…" Вздохнув, Мати качнула головой. Она хотела уже, прижавшись к подруге, зашептать:

"Прости меня, пожалуйста. Конечно же, я не считаю тебя сном, просто…" - но остановилась. Ее губы поджались, а в глазах появилось выражение печальной отрешенности.

- Это действительно сон, - она больше не сомневалась.

"С чего ты взяла…!" Но Мати ее не слушала. Что бы ни говорила волчица, это уже не имело значения.

- Это сон. И сейчас я проснусь…

"Мати, Мати, не делай этого! Ты ошибаешься! Все совсем не так! И проснувшись от этого сна…" "А ведь действительно, - в последний миг она остановилась, задумалась. - Что будет, когда я проснусь? Что я стану делать? Прокричу хозяевам Курунфа: "Убирайтесь прочь, я пришла? ", в надежде на то, что демоны обалдеют от такой наглости и самоуверенности? Нет, я не могу возвращаться сейчас. Как бы мне того ни хотелось, - ее мысли были ясны и четки, и при этом - отрешенно холодны, и даже сердце, еще мгновение назад готовое разорваться на части от боли, затихло, затаилось. - Глупо бросаться очертя голову в бездну лишь затем, чтобы остаться в ней навсегда.

Даже если в этой бездне со мной будут те, кто мне дороже всего. Сперва мне нужно разобраться в себе, понять, кто я и что могу. И только тогда…" -Все - сон… - зашептали ее губы. - И жизнь. И смерть. Череда вечностей - смена не перерождений, а снов. И пробуждение - грань меду ними, как горизонтная нить… … - Мати!

- Да? - стоило ей открыть глаза, как она встретилась взглядом со склонившейся над ней Сати. Та была полностью одета, оставалось лишь натянуть варежки. - Уже утро? - потянувшись, спросила девушка, а потом, не дожидаясь ответа на свой первый вопрос, добавила: - Что случилось?

В тот же самый миг она лихорадочно пыталась понять, где оказалась. В родном караване - это ясно. Но в реальном мире или снова во сне?

"Вряд ли это происходит наяву, - она болезненно поморщилась, - потому что там меня ждала бы совсем другая встреча. Если, конечно, я не заснула много раньше, чем думала. И Курунф мне тоже приснился. Вот было бы здорово! " - но Мати не особенно верила, что все так и есть на самом деле.

- Ничего не случилось, - тем временем, спеша ответить на вопрос, быстро качнула головой Сати, а затем остановилась, с долей сомнения глядя на дочь хозяина каравана, словно раздумывая, говорить ей дальше или нет?

- Говори! - Мати села, подтянув колени к груди и уткнувшись в них подбородком. - Ты ведь зачем-то разбудила меня.

- Если бы ты могла кое-что сделала… - она мялась, словно, придя за помощью, сомневалась, что найдет ее здесь.

Конечно же, это не ускользнуло от глаз девушки и та, ощутив укол обиды, болезненно поморщилась, однако, решив не докапываться до причин такого странного поведения подруги, спросила лишь:

- Что?

- Сбегай к Хранителю. Упроси его прийти в повозку рабынь. Он там очень нужен.

- Но… - Мати смотрела на нее во все глаза, не понимая ровным счетом ничего.

- У меня нет времени на объяснения! - Сати не дала ей даже закончить свой вопрос.

Ее взгляд был прикован к пологу повозки, за который уже успела убежать подгоняемая чувствами, которые дочь хозяина каравана никак не могла взять в толк, душа караванщицы. - Просто сделай так, как я прошу, и все, ладно?

- Но если он спросит, зачем…

Услышав это, Сати, готовая уже нетерпеливо всплеснуть руками и убежать, замерла на месте, словно оледенев. Несколько мгновений она смотрела прямо в глаза девушки и раздражение в них сменилось сомнением и даже искрой понимания.

- Ты права… - наконец, признала она.

- Если хочешь, идем со мной! - говоря это, Мати начала натягивать валенки поверх теплых шерстяных носок. - Тогда ты сама объяснишь…

- Нет! - она в ужасе отшатнулась. - Ты что! Я не могу!

- Почему? - девушка так удивилась, что даже остановилась, так и не натянув до конца валенок.

- Ты сама знаешь! И вообще… - в конце концов, решив, что раздумывать и решать можно до бесконечности, а чтобы рассказать главное достаточно нескольких слов и мгновений, она затороторила: - В общем, если вкратце, так: у Рамир… это одна из рабынь… отошли воды. Она вот-вот родит. Но что-то там идет не так. Фейр пришла ко мне, чтобы попросить…

- Фейр? - крылья бровей удивленно взметнулись вверх, прочертив через лоб озабоченную черту морщины.

- Старая рабыня.

- Я знаю, кто она!

- А, тебя удивило, почему она пришла ко мне… Ну… - Рамир нервно дернула плечами. Несколько мгновений она молчала, раздумывая, отвечать или нет, но потом решилась. - Лигрен учит меня ремеслу лекаря.

- Учит?

- Это моя тайна. О которой я никому не рассказывала. Даже мужу.

- Мужу? - она ничего не понимала, потерявшись в свалившихся на нее странностях.

Глаза округлились, переполнившись удивлением: "Что за странный сон! Он привел меня в мир, которого просто не может быть! Рамир, ждущая ребенка, замужняя Сати, Шамаш, которого все называют просто Хранителем… Зачем я здесь? Ведь я-то хотела научиться справляться с реальностью, а не убегать от нее!" -Ну да, Ри…Мати, - взволнованный взгляд Сати обратился на девушку, - что с тобой? Неужели ты ничего не помнишь? Неужели я, внезапно прервав твой сон, лишила тебя памяти? - она глядела на нее с ужасом и сочувствием, переступившем грань жалости.

- Со мной все в порядке! - поспешила успокоить ее дочь хозяина каравана:

- Точно?

- Да. И вообще, все просто замечательно.

- Ну, - та укоризненно наклонила голову, - это не совсем так. Хотя, действительно, о чем тебе беспокоиться? Ты ведь всегда не любила рабов.

"Не любила? - сердце девушки защемило от боли. - Но я же всегда помогала им, и…

Я… Не могла же я так измениться, только лишь потому, что в этом мире-сне Шамаш - человек, а не бог!" -Поэтому, - между тем продолжала Сати, лицо которой помрачнело, а губы превратились в тонкие бледные нити, - я и не хотела ничего тебе рассказывать.

Была уверена: ты не станешь им помогать. Прав был Лигрен: караванщики не видят в рабах людей! - она горько усмехнулась. - Разве что я… Но меня за мою доброту еще накажут…

- А Шамаш?

- Кто?

Мати прикусила язык:

"Нужно быть аккуратнее. Не только в поступках, но и словах. Это не мой мир и я уже успела убедиться, как сильно он отличается от того, в котором я жила.