Поцелуй под дождем - Светлана Лубенец

Несмотря на столь неутешительные мысли и выводы, на наличие в мире необыкновенной любви она все-таки продолжала надеяться. Более того, она о ней мечтала даже в тот момент, когда, подшучивая над Ольгой, уверяла, что поцелуй – это не что иное, как всего лишь соприкосновение двух кривых в одной плоскости, и ничего больше. Мечтала, но не имела. Даже когда рядом с ней был красавец Никита, она почему-то никак не могла избавиться от ощущения скуки и отвратительного состояния тоски и полной неудовлетворенности. Лариса всегда с удивлением смотрела старые советские фильмы типа «Весны на Заречной улице». Какие долгие ухаживания, слезы, страдания… А сейчас? Она согласилась пойти с Никитой на дискотеку в самый же первый раз, как только он ее пригласил. И поцеловал он ее первый раз после той же дискотеки. Лариса не испытала ничего, и именно тогда ее сердце заледенело. Она поняла: любви нет, поцелуи – странное, пустое времяпрепровождение. Мальчика Кая из знаменитой сказки Андерсена поцеловала Снежная королева, а Ларису Нитребину – Никита Романенко. Результат оказался идентичен.

И еще. Стоило только Ларисе размечтаться о возможности счастливых романтических отношений, как наблюдения за семейной жизнью родителей тут же возвращали ее на землю, и она опять утверждалась во мнении, что любви на самом деле не существует. На столике в родительской спальне стояла их свадебная фотография. Мама с отцом на ней были юными, красивыми, со счастливыми улыбками. Все ложь! Лариса так же улыбается, когда гуляет с Никитой по городу. А что на самом деле? Она охотнее гуляла бы без него. А отец? Его почти не бывает дома. Он занят в какой-то совершенно непонятной фирме. Красавица мама сидит дома одна и умирает от скуки и тоски. Отец приезжает только для того, чтобы поесть, сменить одну белую рубашку на еще более белоснежную, и уезжает опять. Маме он говорит только «подай», «принеси», «постирай» и еще два ужасных слова: «замолчи» – когда рядом Лариса – и «заткнись» – когда ему кажется, что дочь его не слышит.

Лариса вспомнила беседку и Андрея. Как смешно он окаменел, когда она его поцеловала. Он, видимо, никогда раньше не целовался, но ничего… научился быстро… Получается, пожалуй, получше, чем у Романенко. А какие у него были сумасшедшие глаза… И ты туда же, Андрюшенька! И ты такой же, как все, не смог устоять! А пошли вы! Лариса бросила на кухонный стол пакет с батоном, прошла в свою комнату и врубила на весь дом: «Давай за вас, давай за нас, и за спецназ, и за Кавказ…» По крайней мере, не про любовь!

Когда Лариса утром следующего дня вошла в кабинет физики, Андрей что-то писал в тетради за своим третьим столом у окна. Ольга Карпова помахала рукой с последней парты и крикнула:

– Ларик! Иди сюда!

Лариса в упор смотрела на Разумовского. Он продолжал писать, не поднимая головы, но Лариса видела, как его щеку, обращенную к ней, заливает краска. Она еще раз бросила на молодого человека взгляд, полный презрения, и пошла к Ольге.

– Чего это ты? – спросила Ольга. – Чуть не уничтожила взглядом Разумовского!

– А-а-а, – махнула рукой Лариса. – Все они одинаковые…

– Кто «они» и в чем одинаковые? Погоди… Неужели Андрюшка к тебе приставал? Не может быть!

– Почему это не может? – Последнее заявление Ольги несколько задело Ларису.

– Будто ты не знаешь, что он у нас недотрога.

– Недотрога? – с удивлением переспросила Лариса. – Что за дурацкое слово?

– Ну конечно! – Ольга выразительно покачала головой. – Разве тебе есть дело до какого-то там Разумовского! Ты же ничего про него не знаешь!

Нитребина нетерпеливо поморщилась:

– Что я должна про него знать? Что еще за ерунда?

– А то! Глазки-то, Никиткой замазанные, протри! Андрюшка – парень видный, а ни с кем не встречается. Многие девчонки его расшевелить пытались, и все впустую: поговорит, поулыбается и – гудбай! Даже я, каюсь, – Ольга в смущении покрутила прядку волос, – ну… до Колесникова… пыталась завязать с ним отношения…

– И что?

– И ни-че-го! Дал мне полный отлуп, но очень вежливенько и тонко – даже обидеться невозможно.

– Интере-е-е-есно… – протянула Лариса, продолжая сверлить Андрея взглядом.

Его щека и даже шея, обращенные к столу девушек, пылали под этим взглядом алым пламенем, но головы он так и не повернул, продолжая что-то писать.

– Спорим, я его раскручу! – сказала вдруг Лариса.

– Да ты что, Ларик! А как же Романенко?

– Куда он денется, этот Романенко! А денется – скатертью дорога.

– Не понимаю я тебя, Лариска! – Ольга посмотрела на подругу осуждающе. – Таких красавцев, как Никита, даже на журнальных обложках немного. Чего тебе неймется?

– Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к Романенко.

– Но не будешь же ты утверждать, что влюбилась в Разумовского?

– Конечно, не буду.

– Зачем же тебе это приключение?

– Так… – пожала плечами Лариса. – Скучно мне почему-то… Ну что, спорнем?

– Пари?

– Пусть это будет называться пари.

– Ладно, – Ольга наконец улыбнулась. – Если ты его раскрутишь, то я… – Она задумалась, помолчала. – Слушай, Лариска, а я даже не знаю, чего от тебя хочу… Прямо не на что спорить!

– Зато я знаю. Если я это сделаю, – как заклинание, произнесла Лариса, – то ты перестаешь впустую вздыхать по Колесникову, а признаешься ему в своих пламенных чувствах, и мы вчетвером пойдем в «Юпитер» на дискотеку.

– Ларик! Это жестоко! Я не смогу! Признаться? Бр-р-рр! Ни за что!

– Соглашайся, Ольга: если я проиграю, то обязуюсь лично устроить ваши с Игорьком дела. У меня-то уж получится, можешь не сомневаться! И главное, мы опять же вчетвером пойдем в «Юпитер» на дискотеку.

– Как же вчетвером, если ты проиграешь?

– Романенко возьмем. Он-то никуда не денется.

Глава 2 Андрей

Андрей, конечно, понял, что в класс вошла Лариса. Более того, он почувствовал на себе ее взгляд, но головы не поднял. Зачем? Она же вчера сказала, что все, случившееся с ними, значения не имеет. Андрей ощущал, что краснеет, но ничего не мог с собой поделать. Это отвратительно. Она что-нибудь такое подумает…

Андрею, конечно, нравилась Лариса. Но разве она может кому-нибудь не нравиться? Нравилась, да. Но влюблен он в нее не был. В соответствии со своей фамилией, Андрей был человеком разумным. Он понимал, что влюбиться в Нитребину можно с таким же успехом, как в какую-нибудь навороченную звезду шоу-бизнеса или в героиню бразильского телесериала. И он не влюблялся. Он вообще ни в кого не влюблялся.

Нет, ему, конечно, нравились многие девчонки, но дальше дискотечных обниманий и легкого трепа на темных улицах дело не шло. И не потому, что девчонки не хотели, нет… Это почему-то не слишком надо было Андрею. Он и целовался-то вчера вечером с Ларисой первый раз в жизни. Влюбился ли он в нее после этого? Нет. Он точно знал, что нет. Хотел бы он повторения вчерашнего? Он не менее точно знал, что да. Но тем не менее для того, чтобы еще раз оказаться с Ларисой наедине, он ничего предпринимать не будет. Он не собирается просить у нее свиданий и завоевывать ее. У него и других дел по горло. Обдумав все, как следует, он окончательно успокоился. К середине урока химии предательская краска наконец-то сошла с его лица.