Созидательный труд - Денис Ядров

А пока так думал Артём Павлович , его семья осталась на даче в глуши лесной. Без электроэнергии, потому что её, как назло, сразу после отъезда дяди Феди отключили. И без горячей воды, канализации и консьержки на первом этаже.

Оптимистов разозлился вначале и даже сказал, что обойдутся они без семёрок и водителей, потом позвонил в такси, где сказали ему, что свободных машин никогда нет и не будет. Родственникам своим позвонил, знакомым – никто не захотел ехать за ним и его семьёй на дачу.

Жена Артёма Павловича тихо загрустила, а Варвара сказала:

– А я вообще баню не люблю. Пусть бы дядя Федя парился один, а мы бы с мамой в доме посидели.

– Об этом я не подумал, – сказал Оптимистов.

– А о чём ты подумал? – не выдержала, наконец, жена Артёма Павловича. – Всё у тебя твой труд созидательный на уме. Больше ни о чём думать не умеешь.

– Неправда, – ответил Оптимистов. – Я умею думать наперёд. Например, сейчас я думаю, что до города сорок пять километров.

– Это я заметила, – сказала жена Артёма Павловича, – по кочкам, которые мне в заднее место впечатались. А всё потому, что ты бензин зажал и кольцо мне свадебное. Мы уже двадцать лет женаты, а кольцо ты мне так и не купил. Сказал: или лексус, или кольцо, как будто нельзя было купить и то, и другое. К тому же лексус мы купили всего два года назад.

– Но ведь купили! – воскликнул Оптимистов. – А если бы кольцо купили, не хватило бы на лексус и на бензин.

– Ничего не хочу слышать, – сказала жена Артёма Павловича. – Или кольцо давай сейчас же, или лексус, из-за которого у нас даже свадьбы не было. Ты хоть понимаешь, что для женщины свадьба значит? Белое платье, шампанское, дискотека пьяная? У нас же Варварочка наша, считай, незаконнорождённая.

– А я вообще свадьбы не люблю, – подала голос Варвара. – Я, когда вырасту, никогда замуж не пойду, потому что все мужики бензин и лексусы только любят, а женщин совсем и не любят они.

– Не городи чепуху, – сказала мама Варвары. – Кольцо мне папа не купил – не совсем не купил, а не то, что я хотела.

– Так оно стоило три миллиона! – воскликнул Оптимистов.

– Но на лексус ты три миллиона нашёл.

– Так через восемнадцать лет! И я тебе бриллианты ещё дарил, – добавил Оптимистов.

– Ты бриллианты с кольцом не путай. Бриллианты – это одно, а кольцо – совсем третье.

– А второе что?

– А второе – труд твой созидательный, из-за которого мы застряли в этом забытом богом месте.

– Между прочим, ты сама хотела дачу подальше от города и чтобы с природой наедине.

– Я и сейчас хочу с природой наедине. И с Варварочкой нашей. А ты иди в город за лексусом и без лексуса не возвращайся!

И сказав это жена Артёма Павловича пошла в баню и громко хлопнула дверью.

Стоят Варвара с Оптимистовым, смотрят на закрытую дверь и думают каждый о своём. Варвара смотрела на дверь, смотрела и сказала о том своём, что думала:

– А я вообще природу не люблю. И наедине не люблю, и с компанией.

И понял тогда вдруг Оптимистов, что придётся ему в город пешком идти за лексусом и без лексуса не возвращаться.

Вышел он за калитку, запер её за собой и пошёл по дороге лесной.

А дачи, хотя и в лесу находятся, они всё равно дачи. Только для богатых людей дачи. И у всех машины есть. У депутатов и предпринимателей усть-илимских.

Хотел Артём Павлович их попросить до города его подкинуть за лексусом, а у депутатов такие заборы огромные, железные, со львами, собаками и медузами горгонами, что даже подпрыгнуть на их высоту не получится, не то что докричаться до ушей депутатских.

Ходил, бродил Оптимистов и вдруг увидел один забор чуть меньше остальных. И на нём табличка висит: "Приёмная депутата Подлизова. Принимаю с понедельника по вторник с 08.00 до 08.05 по всем вопросам и ответам. Перерыв на завтрак с 08.01 до 08.04.  Если что – обращайтесь".

Обрадовался Оптимистов, что забор низкий такой и часы приёма есть, а главное – есличтообращаться. Подпрыгнул и крикнул Подлизову через ограждение из стали:

– Подлизов – хороший!

Подлизов сразу круглую голову в окошко высунул и улыбку от уха и до уха растянул.

Оптимистов подпрыгнул и крикнул:

– Подлизов – самый хороший!

Улыбка Подлизова завернулась за уши и поползла куда-то с другой стороны головы.

– Самый хороший и самый лучший!

Улыбка встретилась на обратной стороне головы и пошла на второй круг.

– Отвези меня в город! – крикнул Артём Павлович.

Улыбка издала больной стон, моментально обвисла, и голова Подлизова стремительно растворилась в воздухе. Секунду в пустом окне повисела тень от круглого лица, а затем створки окна захлопнулись и защёлкнулись на замок.

Оптимистов подпрыгнул ещё раз, в надежде увидеть знакомое круглое лицо, но увидел только злую морду бультерьера и острые зубы клацнули прямо перед носом Артёма Павловича.

Он попробовал то же самое проделать у других депутатских домов, но и там его ждало разочарование. А предпринимателей просить вообще о чём-либо бесполезно. Не потому что жадные, а потому, что прячутся всё время.

Оптимистов только к забору Лесорубова подошёл, увидел, как тот выпрыгнул из бассейна, высоко-высоко, и в нору в земле нырнул. И быстро-быстро в ней куда-то пополз. И даже живот размером с пивную бочку не помешал ему чёрными ходами уходить.

Артём Павлович даже не успел крикнуть, что Лесорубов хороший. Да и крикни, не известно, чем бы всё закончилось.

К мэру ещё хотел Оптимистов обратиться. Только старого мэра посадили, а нового мэра саму все на машинах катают. У неё и машины своей нет. И квартиры тоже. Ничего у неё нет. Ни кольца, ни платья, ни подружек невесты. Она в инстаграмме каждое воскресенье об этом пишет, а каждый понедельник на планёрке стирает записи.

Пошёл Оптимистов пешком в город и, как только вышел на дорогу лесную, темнеть вдруг стало необычно быстро. И чем дольше Артём Павлович шёл, тем быстрее темнело и страшнее становилось ему. И как-то подозрительно деревья заскрипели вокруг, и ветер холодный подул, и захохотал какой-то филин горбатый в лесу. И так жутко стало Артёму Павловичу, что подумал, что, наверное, утром посветлу, с первыми лучами солнца, когда филин горбатый уснёт и ветер потеплеет, пойдёт за лексусом и без него не вернётся. А пока вернётся по-быстрому на дачу и пересидит в доме до утра.

Прибежал Оптимистов к даче своей, подёргал дверную ручку, забор перелез почему-то, хотя калитка обычным пинком ноги открывается, прокрался к дому и видит, что электроэнергию уже дали. Его жена и дочь сидят за столом кухонным, из самовара чай в кружки фарфоровые наливают и пьют его с