Ненавистная фрау - Неле Нойхаус

— Да, я уверена, — ответила Пия Кирххоф. — Он покончил с собой, выстрелив себе в рот из охотничьего ружья.

Боденштайн увидел Козиму, быстрым шагом направляющуюся к нему через парковочную площадку. Завтрак в аэропорту, очевидно, тоже отменяется.

— Я буду через полчаса, — сообщил он своей новой коллеге. — Где мне вас найти?..

Когда Боденштайн закончил разговор, Козима с любопытством спросила:

— Что там? Что-нибудь случилось?

— Конечно. — Оливер открыл ей переднюю дверцу. — Главный прокурор Гарденбах застрелился. Наш прощальный завтрак, к сожалению, не состоится.

По дороге в Хофхайм Боденштайн молчал. Ему уже множество раз приходилось бывать на месте преступления. Он видел трупы разной степени обезображенности, во всех стадиях разложения, но всякий раз им овладевало это странное чувство. В который раз Оливер спрашивал себя, станет ли он когда-нибудь менее восприимчивым или просто фаталистом, чтобы больше ничего не чувствовать, направляясь к месту обнаружения трупа.

Пия Кирххоф как раз беседовала с руководителем отдела по обеспечению сохранности следов, когда увидела своего шефа, пробирающегося с застывшим лицом между виноградными опорами. Как всегда, он выглядел безупречно. Рубашка в полоску, галстук, легкий льняной костюм. Ей было чрезвычайно любопытно, как им вместе будет работаться над каким-нибудь делом. До сего момента они едва обменялись десятком фраз.

— Доброе утро, — поздоровалась Пия. — Простите, что испортила вам выходной, но я подумала, будет лучше, если вы сами станете руководить расследованием.

— Доброе утро, — кивнул Боденштайн. — Все в порядке. Это действительно Гарденбах?

Пия была женщиной довольно высокой, сто семьдесят восемь сантиметров, но при разговоре с шефом ей приходилось запрокидывать голову.

— Да, — подтвердила она. — Без сомнений. От его лица, правда, почти ничего не осталось, но у него при себе был бумажник.

Боденштайн направился дальше, чтобы осмотреть страшно изуродованный зарядом дроби труп главного прокурора, уже накрытый простыней. Сотрудники отдела по обеспечению сохранности следов тоже находились здесь, исследуя сантиметр за сантиметром и производя фотосъемку.

— Вы фрау Кирххоф?

Вопрос прозвучал за ее спиной. Пия обернулась и увидела стройную рыжеволосую даму, с любопытством взирающую на нее. Пия кивнула.

— Козима фон Боденштайн. — Женщина улыбнулась и подала ей руку. Пия с удивлением протянула руку в ответ.

— Рада познакомиться, — сказала она, задаваясь вопросом, что делает фрау фон Боденштайн в это время на месте преступления.

— Я тоже, — ответила Козима фон Боденштайн. — К сожалению, мне уже пора. Мы ехали в аэропорт, когда вы позвонили. Как думаете, могу я тоже взглянуть на труп?

Пие пришлось сделать усилие, чтобы не уставиться на собеседницу с открытым ртом, как это сделал бы туповатый двенадцатилетний подросток. Жена ее шефа явно не являлась утонченным аристократическим созданием, каким ее описывали.

Козима заметила удивление Пии и весело улыбнулась.

— Я видела уже достаточно трупов, — объяснила она. — Раньше, когда я еще работала на телевидении, это было частью моей повседневной жизни. Окровавленные части тел, разбросанные по автотрассе и лежащие в кювете… Однажды я сама обнаружила голову убитого мотоциклиста после аварии наверху у Фельдберга.

Пия молчала.

— Так я, впрочем, познакомилась со своим будущим мужем, — призналась Козима фон Боденштайн. — В некотором роде у ног самоубийцы, который повесился у себя в конторе. Я была там со съемочной группой, а муж только начал работать в полиции. Это был его первый труп, и его тошнило. Я дала ему «Клинекс».

Завидев идущего навстречу шефа, Пия подавила насмешливую улыбку.

— Ну как? — спросила его жена. — Это действительно Гарденбах?

— К сожалению, да, — ответил Боденштайн и скорчил гримасу. — Ты можешь взять такси до аэропорта? Здесь серьезное дело.

Пия тактично отошла в сторону, чтобы шеф мог проститься с женой. Главный комиссар фон Боденштайн, казавшийся до сего момента столь недоступным и совершенным, тоже всего лишь человек, которого, оказывается, тошнило при виде его первого трупа. Эта слабость сделала его в глазах Пии неожиданно симпатичным.

Вдова главного прокурора Гарденбаха была не в состоянии беседовать с Боденштайном и Пией, после того как они, проявив максимум сочувствия, сообщили ей страшную новость о самоубийстве ее мужа. У них не было времени ждать, когда женщина преодолеет первый шок, так как руководство приказало им выехать на новое место, где в этот прекрасный августовский день обнаружили еще один труп. Боденштайн оставил фрау Гарденбах и ее всхлипывающих детей на попечение соседки и их приятеля-врача и отправился с Пией в Таунус. Молодая парочка наткнулась на труп женщины под смотровой башней на вершине Атцельберга между Руппертсхайном и Эппенхайном. По дороге Боденштайн созвонился с директором уголовной полиции Нирхофом, своим непосредственным начальником, сообщил необходимые детали по делу Гарденбаха и попросил его провести назначенную на час дня пресс-конференцию в управлении полиции Франкфурта.

— Я могу и одна поехать в Руппертсхайн, — предложила Пия, когда Боденштайн закончил разговор. — Ведь пресс-конференция определенно важнее…

— Нет-нет, — быстро перебил ее Боденштайн. — Мы с Нирхофом согласовали распределение обязанностей в подобных ситуациях. В отличие от меня, он любит свет рамп и сделает все это с удовольствием. Тем более когда речь идет о таких видных… клиентах.

— Клиентах?

На напряженном лице Боденштайна мелькнуло подобие улыбки:

— Звучит приятнее, чем «труп». Вы так не считаете?

Спустя полчаса Боденштайн и Пия перед самым въездом в Эппенхайн увидели стоящий на обочине патрульный автомобиль. Немного проехав через лес, они выехали на просеку с башней, у подножия которой расположилась еще одна патрульная машина и кабриолет «Мерседес». Боденштайн и Пия вышли из машины.

— А, господин главный комиссар, — поприветствовал их один из присутствовавших — облаченный в униформу крупный мужчина с подбородком Михаэля Шумахера[2] и усыпанным угрями лицом. — Вы могли бы и воздержаться от утренней экскурсии. Тут самоубийство.

— Привет, Шёнинг. — Боденштайн из собственного опыта знал о готовности многих коллег по профессии опрометчиво квалифицировать факт смерти как суицид или несчастный случай и не обращал на это внимания.

В тени высоких деревьев ощущалась прохлада. Трава была еще влажной от ночной росы.

— Доброе утро, — поприветствовал Боденштайн врача.

Стоя на коленях, тот обследовал тело и на приветствие ответил скудным кивком. Женщина лежала на спине в траве, левая рука находилась под телом, ноги согнуты в коленях. Светлые волосы веером разметались по бледному лицу. Пристальный, но уже угасший взгляд широко раскрытых глаз. Боденштайн поднял голову и посмотрел вверх, на башню. Массивное деревянное сооружение, преодолев кроны деревьев, высоко уходило в бледно-голубое небо.

Уперев руки в бока, Пия внимательно рассматривала погибшую, лежавшую в высокой растительности.

— Суицид? — с сомнением спросила она и бросила взгляд на врача, который вновь склонился над мертвой женщиной.

— Не знаю. Ни жакета, ни сумочки, зато каблуки — сантиметров десять. Не совсем подходящая обувь для прогулки по лесу.

— Это самоубийство, — нагло настаивал Шёнинг. — Ясное дело.

— Не думаю, — возразила Пия. — Самоубийцы инстинктивно отталкиваются от поверхности, если они бросаются вниз, и приземляются достаточно далеко. А этот труп лежит почти непосредственно под башней. Она не сама бросилась.

Шёнинг поднял брови. Надменная ухмылка стала озлобленной.

— Ну как дела? — осведомился Боденштайн у врача.

— Плохо, — заявил тот. — Она мертва.

— Невероятно, — заметила холодно Пия. — И это все, что вы сумели выяснить?

Врач бросил на нее обиженный взгляд и поднялся с земли. Боденштайн отметил, что доктор едва достает его коллеге до подбородка. Гном, который, очевидно, пытался компенсировать свой неказистый рост неуместными шутками.

— Труп женского пола, примерно лет двадцати пяти, — сказал он, когда понял, что его шутка не достигла цели. — Перелом затылочной области головы, различные повреждения, вызванные падением с тридцатиметровой высоты. Ярко выражено rigor mortis[3]. Это означает, что женщина скончалась как минимум десять часов назад, и все говорит о том…

— Трупные пятна? — перебила его Пия.

— Они исчезают при надавливании. — Гном все еще злился. — Смерть наступила не более суток назад. Полагаю, она скончалась вчера, между восемью и одиннадцатью часами вечера.