Великий псевдоним - Вильям Похлёбкин

Дело в том, что публичные выступления «в открытую» вообще не были свойственны русскому обществу, особенно после петровского времени, с 30-х годов XVIII века. К этому русского человека вначале «исподволь» приучали несколько веков, пока, наконец, к 30-40-х гг. XVIII века не сформировался тот самый «русский менталитет», который просуществовал с тех пор непрерывно почти 250 лет. Активно отучивать русских людей от вредной привычки открыто выражать свое мнение, начал первый царь – Иван III, решивший учиться всему у Запада и сжегший по примеру инквизиции в 1504 г. на Красной площади в Москве первого русского диссидента Ивана-Волка Курицина, а в 1478 г. выселивший 20000 семей новгородцев за тысячи километров от родного города, чтобы физически уничтожить, развеять сам дух новгородской вольности, новогородского веча, которое именно от этого царя получило приставшее к нему и его подобиям – всем прочим парламентам – уничижительное имя «говорильни». С этой поры на протяжении двух-трех веков шла упорная борьба разных монархов с «разговорчиками» в России, борьба, в которой последние точки были поставлены Петром I и особенно Анной Иоанновной, использовавшей не только метод насилия, но и методы утонченного и гнусного издевательства над слишком «разговорчивыми» подданными (превращение в шута князя Михаила Алексеевича Голицина и доведение его до умопомешательства). И именно этот последний метод дал «блестящие» результаты. После трех-четырех переворотов разговорчики наверху, в верхних этажах русского общества, вообще практически прекратились, и екатерининское время раболепные историографы уже могли называть «золотым веком»: воцарилась тишь и гладь, поскольку последние «разговорчивые» люди в России – Радищев и Новиков были удалены с общественной арены.

Именно в это время пышно начинают расцветать псевдонимы. Пример, как и положено в верноподданической стране, подают сами монархи. При этом все они не отличались оригинальностью в выборе псевдонимов.

Так, Екатерина II обычно подписывала свои литературные произведения – пьесы, притчи – И.Е.В, что должно было означать: Императрица Екатерина Великая, а скучные, резонерские рассуждения о правах, законах и нравственности, соответственно снабжала псевдонимами «Любомудров», «Правдомыслов», «Угадаев», такими же вымученными и навевающими скуку, как и ее опусы.

Павел I никаких претензий на литературную славу не предъявлял, а потому псевдонимов не употреблял, а подписывался всюду по-военному четко и ясно: Павел. Зато его сын, внук Екатерины II, Александр I, довольно часто употреблял псевдоним «R. de P.» или «comte R. de P.», что расшифровывалось как «граф Романов Петербургский».

Александр II в бытность цесаревичем подписывался псевдонимом А.Н., т.е. Александр Николаевич, а став царем и продолжая пописывать в прессе, – сменил псевдоним на А.Р., т.е. Александр Романов.

Видный поэт из царской семьи в XIX веке Константин Константинович Романов подписывал свои стихи и поэтические сборники только скромным псевдонимом К.Р.

Таким образом, все августейшие писатели, поэты, драматурги и журналисты использовали простейшие виды псевдонимов – собственные инициалы, причем в самом ограниченном размере – в две буквы, обозначавшие имя и фамилию. Такие псевдонимы прямо-таки граничили с анонимами. И именно это – считалось идеалом и показателем приличия и скромности в дореволюционной России. Прибегать к самым невзрачным, самым незаметным псевдонимам было чуть ли не обязательным условием для выступления любого общественно значимого, высокопоставленного или иного чиновного, официального лица в открытой публичной печати вплоть до середины 90-х годов XIX века. Выступать же в прессе под своим собственным именем считалось неудобным, неприличным и даже неэтичным, т.е. фактически вплоть до революции 1905-1907 гг. было просто не принято.

Это неписаное правило распространялось и на ученых, если они принадлежали к известным, аристократическим, титулованным дворянским фамилиям.

Так князь Борис Борисович Голицын, являвшийся выдающимся метеорологом и сейсмологом XIX в., избранный в 1911 г. президентом Международной сейсмологической ассоциации, издавал в России свои труды по математике и метеорологии обычно под псевдонимами Б.Г. или Б.Б.Г.

Что же говорить после этого о тех ученых и литераторах, которые наряду со своей творческой работой вынуждены были служить в различных государственных учреждениях чиновниками и, естественно, не отваживались, имея перед собой примеры К.Р. и Б.Г., публиковать свои научные или литературные опусы под своей «живой» фамилией. Все они прибегали к разного рода псевдонимам. И если ученые скромно подписывались под серьезными статьями – одной-двумя буквами, то щелкоперы литераторы и газетчики использовали с 80-х годов XIX века псевдонимы, которые были тем вычурнее и цветистее, чем ничтожнее был сам автор.

Вот несколько примеров таких псевдонимов: «Варахасий Неключимый», «Чудак провинциальных воспоминаний», «Фик-фок», «В долгунеостаюшинский», «Аввакум Худоподошвенский», «Капуцин Ворьбьевых гор», и т.п. Все они были рассчитаны на дешевый внешний эффект, и тем не менее не запоминались, поскольку принадлежали авторам, за плечами которых была пара бездарных, худосочных, журнальных статеек. Но даже тогда, когда тот или иной журналист, печатался почти ежедневно, на протяжении двадцати-тридцати лет в нескольких крупных газетах, и выступал под несколькими псевдонимами, но бездарно, ни его настоящее имя, ни один из его многочисленных псевдонимов так и не запоминался читательской массе. Так, например, в период 1890-1916 гг. во всех юмористических отделах всех русских крупных газет и журналов подвизался некий К.А.Михайлов, который имел 325 псевдонимов! и выступал не менее, чем с 250-300 статьями и заметками ежегодно на протяжении почти четверти века. Тем не менее ни одно из его семи тысяч «произведений» в отдельности и все они в совокупности совершенно не оставили никакого следа в памяти современников, как и не запомнился ни один из его более, чем трехсот псевдонимов. Они лишь зафиксированы в журнальных ведомостях на оплату гонорара.

В то же время значительное число псевдонимов разных авторов дореволюционной России так и остается до сих пор не раскрытыми. Особенно это касается авторов, писавших не в области художественной литературы.

Писатели и поэты, в основном, учтены в словаре псевдонимов И.Ф.Масанова, включающего свыше 20 тыс. лиц.

Что же касается политиков, экономистов, военных, врачей, ученых разных других специальностей, – выступавших в своей профессиональной и общественной печати не в качестве беллетристов, то их псевдонимы остаются совершенно нераскрытыми вплоть до нашего времени за очень небольшим исключением.

Приведем только два примера таких не поддающихся раскрытию псевдонимов, причем не из глубин XIX в., а относящихся к самому началу XX века, т.е. к авторам, которые должны были бы жить по крайней мере всю первую половину XX века, или хотя бы четверть его. Один пример – из области военной и внешней политики, где, судя по характеру книги, выступает весьма компетентный, опытный, а, следовательно, и известный современникам автор, скрывшийся, однако, весьма надежно под следующим псевдонимом:

Арктуръ. Основные вопросы внешней политики России. Т.1. Одесса, 1910 г.

Второй пример – из области кулинарии, где скрываться, казалось бы, не было никаких оснований, тем более, что книга, принадлежавшая автору, взявшему псевдоним, была хорошо написанной, интересной и новой по постановке вопроса и содержанию. Тем не менее и этот (скорее всего – высокопоставленный) автор, являвшийся видным специалистом, – также до сих пор не раскрыт:

И.Ф.Б-ий. Гигиенический стол. Питательные и вкусные обеды на каждый день. СПБ, 1902 г.

Обе книжки не какие-нибудь однодневки или тривиальные, серые произведения, а своего рода – новые веяния в соответствующих областях. Они, эти книги, должны были обратить на себя внимание специалистов, как в области внешней политики России, так и в области поваренного искусства. Однако их авторы до сих пор остаются для нас неизвестны, хотя знать, кто они, существенно важно для понимания того, кто представлял новые веяния, новые направления, как в области русской внешней политики, так и в области организации русского стола.

Но выяснить, кто скрывался за инициалами И.Ф.Б-ий или за псевдонимом «Арктуръ» – до сих пор никому не удалось, да и вряд ли когда-либо удастся, ибо оба автора, хотя и принадлежали к разным, очень далеким друг от друга специальностям, и, несомненно, не могли «договориться», поступили одинаково осторожно: они печатали свои работы не через посредство издательств, а частным образом, слав рукопись прямо в типографию. Поэтому в выходных данных, вместо издательства, обозначено: у первой – «С.-Петербургская электролитня», а у другой книги – "Типография «Русской речи».