Об отношении Вл. С. Соловьева к еврейскому вопросу - Файвель Гец

Искреннее почитание Св. Писания побудило Вл. С. не довольствоваться переводами последнего, а обратиться к его подлиннику. Уже в зрелом возрасте, в начале восьмидесятых годов, Вл. С. приступил к изучению подлинника Св. Писания, которому он посвятил немало времени. Бывало, придет Вл. С. ко мне часов в 10 вечера, чтобы читать со мною Ветхий Завет в подлиннике, и останется до двух часов ночи и позже. При этом Вл. С. не довольствовался одним этимологическим и грамматическим разбором текста, а главное, интересовался объяснениями и толкованиями талмудических и раввинских комментаторов, чтобы получить более полное понимание Св. Писания. Оставив Петербург, Вл. С. продолжает долгое время заниматься изучением еврейского подлинника Св. Писания. В его письмах из Загреба, Парижа, Киева, Москвы повторяются сообщения вроде следующих: «Продолжаю читать и перечитывать еврейскую библию и заглядывать даже иногда в грамматику»: или; «Еврейское чтение продолжаю. Кроме Торы и исторических книг прочел всех пророков и начал псалмы. Теперь, слава Богу, я могу хотя отчасти исполнять долг религиозной учтивости, присоединяя к своим еженедельным молитвам и еврейские фразы, например, ст. 15, 16 и 17, пс. 25». Первым значительным результатом наших занятий Св. Писанием, которые Вл. С, со свойственною ему скромностью, называл «нашими еврейскими уроками», был, по его же свидетельству, первый том его капитального труда «История и будущность теократии», весьма характерно названный им «Исследование всемирно-исторического пути к истинной жизни». Это сочинение служит наглядным доказательством его основательного знания подлинника Св. Писания, его глубокого понимания смысла библейской истории. Однако ж Вл. С. и этим не удовольствовался. Чем больше он изучал Св. Писание и особенно чем больше углублялся в Новый Завет, тем ему яснее становилось, что для полноты понимания Библии необходимо ближе познакомиться с идейным миром талмудических мудрецов, из среды которых вышли первые и главные основатели христианства, и Вл. С. взялся за изучение Талмуда. Он прошел у меня трактаты: «Абот», «Абодазара», «Иома», «Сукку» и неутомимо много читал о талмудической письменности по вторым, преимущественно, немецким источникам. Эти занятия дали блестящие результаты. Они открыли ему новые горизонты. Со свойственною ему чуткою восприимчивостью и быстрой проницательностью, Вл. С. правильно постиг главные руководящие мысли господствовавших в Иудее в последние века до христианской эры религиозных направлений и принципиальные различия партий саддукеев, фарисеев и ессеев; он познал духовную связь этих последних с первоначальным христианством и, таким образом, идейное сродство между христианством и иудаизмом. Страницы, на которых Вл. С. излагал свой взгляд на вышеупомянутые религиозные партии и на отношения к ним христианства, принадлежат к самым поучительным, убедительным по содержанию и самым остроумным и прекрасным по форме, когда-либо по этому предмету написанным. Я, по крайней мере, в относящейся сюда литературе не знаю ничего подобного. Приведу наиболее интересное для нашего предмета его краткое резюме, разъясняющее связь христианства с названными религиозно-политическими партиями. «Эта последняя черта, т. е. ожидание царствия Божия, – говорит между прочим Вл. С, – делает ессеев несомненно предвестниками христианства. В других отношениях христианство имеет свои исторические корни не в ессействе, а в фарисейском раввинизме. Не подлежит никакому сомнению, что преобладающая форма евангельской проповеди (притчи) не имеет в себе ничего специфически-христианского, а есть обычная форма талмудических агад… Вообще, при создании новозаветного храма не было надобности изобретать новый материал. Христос и Его апостолы употребляли в дело те кирпичи, которые были у них под руками. Даже самый план здания был нов не в своих частях, а в их соединении, в целости религиозного идеала. Ближайшим образом евангельская идея соединяла в себе то, что было положительного и истинного в трех еврейских партиях. Принцип религиозной власти и житейской мудрости, которого держались и которым злоупотребляли саддукеи, не был отвергнут Христом, а получил от Него высшее освещение и утверждение. «Дана Мне всякая власть», «будьте мудры как змии» и т. п. Точно так же фарисейский принцип закона и оправдания делами был решительно утвержден в учении Христа, пришедшего не разрушить закон, а исполнить его, и требовавшего от Своих учеников деятельных плодов истинной веры. Таким образом, в пути евангельском сходилось то, что было истинного в путях саддукеев и фарисеев, а как цель пути возвещалось то самое, о чем мечтали ессеи – царство Божие и правда Его»[2].

Уже одни такие убеждения должны были приблизить Вл. С, как истинного христианина, к еврейству настолько, по крайней мере, чтобы заинтересоваться судьбою последнего, познакомиться с ним, как с родником первоначального христианства, изучить его в прошлом и настоящем. Это Вл. С. и сделал. С живейшим интересом он зачитывается еврейской историей и историей еврейской литературы, а одно время увлекается чтением сочинений о каббале. Таким образом. Вл. С, не будучи специалистом по еврейской науке, успел усвоить себе идейное содержание этой науки и приобресть солидные, разнородные познания, касающиеся учения и исторического быта еврейства. Это дало Вл. С. возможность прийти к заключению, что «между законничеством Талмуда и новозаветною нравственностью, основанной на вере и альтруизме, нет противоречия в принципе. Принципиальный спор между христианством и еврейством заключается не в нравственной, а в религиозно-метафизической области и вопросе о богочеловеческом значении и искупительной жертве Христа»[3].

Это заключение, основанное на сравнительном изучении еврейской и христианской этики, должно было убедить Вл. С. в полной несостоятельности антисемитических обвинений против религиозно-этических учений еврейства.

Но Вл. С. хотел проследить действие этих учений в практической жизни, обусловливаемое, с одной стороны, самобытным характером евреев, а с другой – их житейскою обстановкою. Вл. С. старается всячески изучить и то и другое, поскольку это ему позволяет его жительство в обеих столицах, во внутренних губерниях и отчасти за границей. Он не пропускает удобного случая, чтобы лично познакомиться с евреями разных классов и общественных положений: если возможно, поближе с ними сойтись и даже подружиться; у него впоследствии оказалось обширное личное знакомство с евреями. Вл. С. рад случаю вникнуть в круговорот жизни и деятельности современных евреев, познакомиться с их внутренним семейным и общественным бытом, в чем ему значительно содействовало чтение еврейских журналов и беллетристики; так что чрезвычайно редко можно было встретить христианина, даже интеллигентного еврея; который был бы так основательно и всесторонне знаком с житьем-бытьем русских, а отчасти и заграничных евреев, как Вл. С. Ему поэтому нетрудно было убедиться в совершенной неосновательности и лживости взводимых иудофобами разнородных обвинений на евреев. Мало того, присматриваясь поближе к еврейскому быту, не предубежденный никакими предвзятыми мнениями и предрассудками, такой вдумчивый наблюдатель, как Вл. С, должен был сознать и признать, что как бы отталкивающе ни были бросающиеся в глаза национальные еврейские грехи, как грязное ростовщичество, плутовское гешефтмахерство и факторское подобострастие, привитые еврейскому народу тысячелетним бесправием, деморализирующим гнетом и бесчеловечным унижением, – что все эти народные грехи в глазах серьезного критика должны стушеваться пред великими добродетелями, весьма выгодно отличающими и поныне еврейский быт, добродетелями, на которых зиждется общественное благоустройство, как семейная чистота, образцовая трезвость и умеренность, отвращение от жестокости и кровопролития и деятельное милосердие, – добродетелями, находящими свое красноречивое выражение, с одной стороны, в щедрой частной и общественной благотворительности, с другой – в сравнительно меньшей преступности при огромном количестве особых, только для одних евреев существующих исключительно политических и гражданских законов и предписаний, весьма чувствительно стесняющих всякое свободное движение, всякую экономическую деятельность, равно как и свободный выбор занятий и призваний. Эти мысли и наблюдения Вл. С. влагает в уста иудея, обращающегося к христианам, между прочим, со следующими словами:

Конец ознакомительного фрагмента.