Смуглая ведьма - Нора Робертс

Мальчик широко улыбнулся. Красивый ребенок. Как летнее утро. И вместо того чтобы проворным зайчиком соскочить с коня, протянул маме руки.

Ласковый малыш, только дай пообниматься, подумала Сорка, легко сняла сына с седла и поставила на ножки.

Брэнног не нужно было напоминать об обязанностях. Девочка управлялась с хозяйством едва ли не наравне с матерью. Сорка взяла на руки Тейган и, ласково приговаривая, понесла в дом.

— Пора спать, моя хорошая.

— А я — пони, я весь день скачу.

— Конечно, причем самая красивая из всех пони. И самая быстроногая!

За долгие часы их отсутствия огонь в очаге превратился в угли и сейчас едва согревал жилище. Пронося малышку к ее кроватке, Сорка протянула одну руку к очагу. Пламя немедленно вспыхнуло с новой силой.

Она уложила и укутала Тейган, пригладила ей волосенки — цвета солнца, как у отца, — и дождалась, пока темные и глубоко посаженные, как у мамы, глазки не закроются.

— Пусть тебе снятся только сладкие сны, — прошептала она и коснулась рукой амулета над кроваткой. — Спи спокойно до самого утра. И пусть все, что ты есть и чем ты наделена, сбережет тебя в ночной тьме до самого рассвета.

Она поцеловала мягкую детскую шейку и выпрямилась, поморщившись от тянущей боли в животе. Эта боль приходила и уходила, но зимой ей становилось хуже. Надо последовать дочкиному совету и принять зелье.

— Бригид, сегодня твой день. Помоги мне поправиться! У меня трое детей, и я им нужна. Не могу бросить их одних.

Она оставила уснувшую Тейган и пошла помочь старшим детям по хозяйству.

Когда на землю опустилась ночь — слишком стремительно и рано, — она заперла входную дверь и отправилась укладывать Эймона.

— Я совсем не устал, ни капельки! — заявил мальчик, с трудом открывая глаза.

— Ну, это я вижу. Вижу, что ты бодр и весел. Будешь сегодня летать, сынок?

— Ага, буду! Высоко-высоко! А ты меня завтра еще научишь? И можно я утром пойду гулять с Ройбирдом?

— И научу. И погулять можно. Что до сокола, ты же знаешь: он твой, ты его видишь, понимаешь, чувствуешь. А сейчас отдыхай. — Она взъерошила ему темно-каштановые волосы и поцеловала в закрытые глазки — синие и озорные, как у отца.

Спустившись с чердака, она застала Брэнног уже сидящей у очага со своей собакой.

«Светится здоровьем и силой, хвала богине, — подумала Сорка. — Хотя этого пока не осознает и не умеет этим распорядиться. Даст бог, еще будет время».

— Я заварила чай, — доложила Брэнног. — В точности, как ты учила. Думаю, после него тебе станет лучше.

— Теперь ты меня лечишь, дочка? — Сорка с улыбкой взяла плошку, понюхала и кивнула. — У тебя есть чутье, этого не отнять. Целительство — большой дар. С ним тебе везде будут рады, ты всем будешь нужна, куда бы ни поехала.

— А я никуда ехать не собираюсь. Хочу всегда жить здесь, с тобой, папой, Эймоном и Тейган.

— Когда-нибудь тебе захочется узнать жизнь за пределами нашего леса. И еще у тебя появится мужчина.

Брэнног поморщилась.

— Не нужен мне никакой мужчина. Что я с ним стану делать?

— Ладно, обсудим это в другой раз.

Она присела к очагу рядом с дочкой, завернулась вместе с ней в платок. И выпила отвар. Когда же Брэнног тронула мать за руку, та повернула к ней ладонь, плотно соединив пальцы.

— Ну хорошо, только ненадолго. Тебе спать пора.

— А можно мне самой? Можно я вызову видение?

— Давай поглядим, что у тебя получится. Ты должна увидеть то, что в тебе есть. Сделать то, что считаешь нужным. Увидеть его, мужчину, от которого ты произошла, Брэнног. Его можно вызвать только любовью.

Сорка смотрела, как вьется дым, как вздымаются и опадают языки пламени. «Хорошо, — подумала она, — очень хорошо. Девочка быстро схватывает».

В извивах и впадинах огня начинал формироваться образ. Огонь внутри огня. Силуэты, движения и на какой-то миг — звук далеких голосов.

На лице дочки она видела напряжение, от усердия девочка покрылась испариной. «Это слишком для столь юного создания», — решила Сорка.

— Ладно, — вмешалась она, — попробуем вместе.

Она сфокусировала свою энергию, слив ее с энергией Брэнног.

Короткое рычание, завиток дыма, пляска искр. Потом все улеглось.

И вот он здесь, мужчина, по которому они обе скучают.

У другого очага, заключенного в кружок камней. Блестящие волосы, прижатые тесьмой, ниспадают на темный плащ, наброшенный на широкие плечи. Плащ скреплен соответствующей его званию брошью, поблескивающей в свете пламени.

Эту брошь с изображением собаки, коня и сокола она сама выплавила для него в огне, следуя всем законам магии.

— Вид у него усталый, — заметила Брэнног и прижалась головой к маминой руке. — Но он такой красивый! Самый очаровательный из всех мужчин.

— Это верно. Красивый, сильный и отважный. — Как же она соскучилась!

— А ты видишь, когда он вернется?

— Не все можно увидеть. Может быть, когда он будет поближе, мне удастся считать какой-нибудь знак. А сегодня мы видим, что он здоров и невредим, и этого достаточно.

— Он думает о тебе. — Брэнног обернулась к матери. — Я это чувствую. А он чувствует, что мы о нем думаем?

— У отца нет нашего дара, зато есть сердце и любовь. Так что, наверное, чувствует. А теперь спать. Я скоро тоже поднимусь.

— Зацвел терн, и старая ведьма сегодня не видела солнца. Значит, он скоро вернется.

Поднимаясь, Брэнног поцеловала мать. Собака вместе с ней поднялась по лестнице. Сорка осталась одна и стала смотреть на своего любимого в языках пламени. Сейчас, без свидетелей, она расплакалась.

Не успела высушить слезы, как услышала знакомый манящий звук.

Он мог бы ее утешить, окружить теплом — столь сильны его лживые соблазны. Он даст ей все, чего она захочет, и даже больше. Надо только отдаться ему.

— Никогда я не буду твоей.

Будешь. Ты уже моя. Идем же, и ты познаешь все удовольствия и полноту власти.

— Ни меня, ни того, чем я наделена, ты не получишь вовек!

Образ в огне изменился. И он вошел в пламя. Тот, чье могущество и устремления были чернее зимней ночи. Кэвон. Тот, кто жаждал заполучить ее — ее тело, душу, колдовскую силу.

Колдун вожделел Сорку, она кожей ощущала его похоть — будто ее касались потные ладони. Но более всего понимала, что он хотел заполучить ее дар. Эта жажда просто висела в воздухе.

В языках пламени ее мужчина улыбался — красивый и беспощадный.

Ты будешь моей, Смуглая Сорка. Ты и все, чем ты одарена. Мы созданы друг для друга. Мы одно целое.

«Ну уж нет, — подумала она. — Мы не одно и то же. Мы как день и ночь, как свет и мрак, которые сливаются только в тени».