Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны - Унгвари Кристиан

Первые советские части подошли к юго-восточной окраине Будапешта 2 ноября, а полностью город был окружен в католическое Рождество. Осада закончилась полным поражением немецких и венгерских войск и их капитуляцией 13 февраля 1945 г. За это время паровой каток войны прошел по большей части территории страны, через горящие города и села, калеча жизнь миллионов людей, иссушая их тела и умы. Мы должны упомянуть и об этом тоже, поскольку битва за Будапешт затронула гражданское население в той же мере (если не больше), как и военных. Это было не только сражение армий, но и битва умов.

Когда началась осада города, его население оказалось трагически и бескомпромиссно разделенным. Сейчас не представляется возможным привести точные данные того разделения. Тогда не проводились общественные опросы (как и выборы после мая 1939 г.). Более того, зачастую разделение и противоречия зачастую царили в умах отдельных людей. Тем не менее на правах историка и свидетеля и участника тех незабываемых месяцев я попытаюсь нарисовать примерное соотношение различных групп разобщенного измученного населения.

По моим оценкам, на момент осады примерно до 15 процентов нееврейского населения Будапешта желали продолжения войны на стороне Германии. К этим людям относились и фанатики из организации «Скрещенные стрелы», и многие другие представители мужской и женской части населения (не обязательно члены этого движения), — все те, кто был убежден, что перспектива прихода в города Красной армии была наихудшим вариантом, и поэтому предпочел сопротивляться такому развитию событий. Еще 15 процентов населения имели прямо противоположные убеждения: союз Венгрии с гитлеровским рейхом означал для страны политическую и моральную катастрофу, и с этим необходимо было тем или иным способом бороться. Движение «Скрещенные стрелы» и его ставленники в правительстве являлись преступниками. И поэтому чем скорее русские оккупируют Будапешт, тем будет лучше. (Среди этого меньшинства коммунисты и симпатизирующие им составляли очень незначительное количество.) Наконец, оставшиеся примерно 70 процентов населения (еще раз прошу считать все эти цифры очень условными, даже спорными в соответствии с правилом большого пальца — очень приблизительного подсчета) были полностью заняты собственными проблемами. Иногда они задумывались над общим ходом событий, иногда — нет. Но по большей части они были озабочены лишь вопросами выживания и нависшей над ними и их семьями угрозой. Эта часть населения не имела ясной идеи того, что будет после осады, в их умах царили путаница и смятение.

За исключением нескольких обобщений, невозможно дать социопсихологическое объяснение этому глубокому, порой фатальному разделению населения на группы. Интересно отметить, что оставшаяся часть венгерской национальной аристократии была настроена в основном антинацистски (то есть по существу эти люди, по крайней мере на какое-то время, были сторонниками русских). И это несмотря на то, что этот класс ждали самые большие потери с приходом русских и коммунистического правления, а значит, он, казалось бы, должен был больше всего его бояться. В то же время в рабочей среде были широко распространены пронемецкие и социал-националистические настроения и даже убеждения. (То же самое можно сказать и о сторонниках теории Маркса и прочих.) Так называемые христианские (в те времена это обозначало, что такие люди не принадлежат к евреям и социалистам) представители среднего класса также делились на те же группы и приблизительно в тех же пропорциях 15:70:15. То же касается и разделения людей, отличавшихся отношением к религии: верующих и неверующих; священников и паствы. И остальных общественных групп: учителей, судей, адвокатов, гражданских служащих, торговцев, полицейских и т. д. Во время осады взгляды некоторой части представителей внутри различных общественных групп неизбежно должны были кардинально измениться в связи со страшными испытаниями, через которые этим людям пришлось пройти.

То же самое относится и к памяти людей. Как я уже писал выше, слишком многие предпочли совсем подавить ее, нежели попытаться все осмыслить заново и восстановить в уме цепочку событий.

К одному из сложных моментов до настоящих дней, когда нас от тех событий отделяют шестьдесят лет, все еще относится вопрос о еврейском населении Будапешта тех лет и его отношениях с другими группами населения. Условия сложились так причудливо, что (в отличие от науки в истории зачастую на передний план выходят именно исключения, а не правила), когда в конце 1944 г. началась битва за Будапешт, еврейское население города представляло собой самую большую группу выживших евреев в гитлеровской Европе, то есть фактически во всей Европе. К ним применялись законы дискриминации, их преследовали и угнетали. Многие успели погибнуть, но большинство все же было все еще живо. И конечно, они испытывали сильнейший страх за свою жизнь и ждали «освобождения», кто бы ни принес им его.

Самые смертельные и резкие противоречия между и внутри отдельных групп населения Будапешта зачастую были связаны с тем, как эти люди относились (физически или морально) к своим еврейским соседям. Сами евреи тоже были неоднородны по составу и делились на множество подгрупп. С одной стороны, было (и остается в наши дни) невозможно оценить их точную численность. В основном это связано с большим количеством смешанных браков между евреями и христианами, а также с наличием значительного количества евреев, исповедовавших христианскую веру. Можно сказать, что вплоть до начала Второй мировой войны быстрыми темпами шел процесс ассимиляции еврейского населения, его растворения в венгерском народе. Но царивший в то время антисемитизм носил не религиозный, а расовый характер. Преследованиям и нападкам подвергались уже ассимилировавшиеся, богатые и успешные представители еврейской части населения Венгрии. И венгерский антисемитизм, случаи проявления которого были единичными до Первой мировой войны, получил огромный толчок в форме национальной реакции на короткое время правления коммунистического режима в 1919 г., когда две трети комиссаров были евреями. Результатом явился и антисемитизм режима Хорти, ставший официальной государственной политикой, антиеврейские законы и ограничения, принятые в 1938–1941 гг., иногда отнюдь не как реакция на требования немецкой стороны, хотя были и такие случаи. Двадцать пять лет антиеврейского воспитания и пропаганды оказали влияние на многих. А теперь судьба евреев висела на ниточке, вернее, на нескольких быстро рвущихся хрупких нитях.

У власти в Будапеште теперь стояло «правительство» фанатиков-юдофобов из движения «Скрещенные стрелы». Но на дворе стоял ноябрь 1944 г. Все еще могли отдаваться распоряжения о депортации, отправке транспортом в Освенцим. Но транспорта не было. Представители «Скрещенных стрел» по требованию немецких властей (тотчас после 15 октября на территории Венгрии объявился Эйхман со своими подручными) сразу же распорядились, чтобы евреи, независимо от пола и возраста, были отправлены пешком на запад, в сторону границы с Австрией и Германией. Но формирование большинства таких пеших конвоев вскоре было приостановлено, так как выполнение этого указания оказалось невозможным. К началу декабря, фактическому времени начала осады Будапешта, положение евреев в столице было следующим. 1) Распоряжением правительства было создано гетто в наиболее плотно заселенных еврейским населением кварталах города, куда была вынуждена переселиться большая часть еврейского населения. Никому не разрешалось проникать на его территорию через высокие деревянные заборы. В гетто жили примерно 72 тысячи евреев. Большинству из них удалось пережить осаду города. 16–17 января первые советские части вошли в эту часть города. 2) Еще примерно 25–30 тысяч евреев селились в разбросанных в других частях города многоквартирных домах. Эти «еврейские» здания (с апреля 1944 г. они были отмечены большой желтой звездой на входе) по капризному стечению обстоятельств пользовались чем-то вроде статуса «международной защиты». Шведское правительство (и храбрый Рауль Валленберг, находившийся в Будапеште во время осады), представительства Швейцарии, Португалии, Испании и Ватикана провозгласили, что временно венгерские евреи, проживавшие в этих домах, находятся под их защитой. Ради того, чтобы продолжать поддерживать дипломатические отношения с оставшимися немногими государствами, министерство иностранных дел правительства «Скрещенных стрел» пошло на это. Но преступное сообщество не согласилось с таким решением. Было зафиксировано много случаев, банды нападали на дома, где в обстановке общей скученности ютилось множество еврейских семей. Они выгоняли евреев на холодные улицы и вели их к нижним причалам на Дунай, где убивали, а тела бросали в ледяную воду. И все же большинство евреев в домах, находившихся под «международной защитой», также сумели пережить осаду. (В дальнейшем их храбрый защитник Валленберг исчез.) Сумели выжить и примерно 50 тысяч евреев, которых, зачастую с фальшивыми документами, прятали неевреи — соседи, друзья, знакомые в монастырях, домах священников, церквях и других религиозных учреждениях вплоть до окончания осады. А теперь подведем небольшой итог нашему наблюдению: внутри битвы за Будапешт, боев, побед и поражений советской и немецкой армий, внутри гражданской войны, затронувшей и поделившей население города, среди всех тех, кто надеялся, что в результате окончания осады им принесет освобождение либо возвращение немецких войск, либо наступление Красной армии, происходила еще и смертельная борьба, часто в умах мужчин и женщин города, между теми, кому была безразлична судьба евреев Будапешта, и теми, кому нет. Только это делает историю битвы за Будапешт настолько сложной, что она выделяется этим среди всех остальных глав общей истории Второй мировой войны и еврейского холокоста.