Нечаянность - Энрике Мор

на белом коне. Чего тут было стесняться?! Не понимаю. А остальных я не знал, хотя они были родом из этого городка. Не хотелось с ними и знакомится. Наша компания отошла немного в сторону и тут началось, слово за слово, как я выпил одну бутылку пива, потом вторую, а дальше повторилось то, что случилось со мной в библеотеке.

— Сейчас я тебя кое с кем познакомлю, — сказал Джейсон и на некоторое время ушел.

— Да, да, она замечательная, — в один голос подтвердили Бобби и Эндрю.

Кажется, я догадывался, что этим «кто-то» окажется какая-нибудь давняя и престарая девченка, с которой виделись пару раз, да и то, сидя в песочнице. А потом я опять уснул. Так сладко спалось, но запах костра заставил меня встать. Ничего не соображая, в пьяном угаре, так скажем, я сидел и грелся: ночь была холодная.

— А вот тот, с кем ты проведешь сегодняшний вечер, — сказал Джейсон незнакомке, указывая пальцем на меня.

Я моментально отрезвел. Она была такая красивая, словно сошла с небес, окуда Боги послали её специально для меня; такая обваражительная, что обо всём забываешь на целом свете; и от нее пахло духами, одурманивающими рассудок, которые я запомню на всю жизнь, чей аромат ощущать буду до конца жизни. А волосы… чего стоили только они — обнимающе лежали на маленьких хрупких плечиках, да и сама она была небольшого роста, но ее очаровательная улыбка компенсировала, на мой взгляд, этот недостаток. Большие карие глаза, невинно выглядывающе из длинных, наверное, все-таки, настоящих ресниц, как-то по особенному притягивали к себе, внушали безграничное доверие и очаровывали с первых же секунд, и казалось, что это девственный ангел, ещё не знавший человеческого порока.

— Привет, — поздоровалась она со мной, и на мгновенье я потерял дар речи, слушая ее тоненький до необычности голосок, который задел ранее нетронутую струну моей души. Что-то проснулось во мне. Какое-то новое, необъяснимое чувство. И я уверен, что это не из-за голоса.

— Я могу произвести плохое на тебя впечатление, но на самом деле я хороший человек, и вообще я не пью, — пробурчал за меня мой внутренний голос. Я в этот момент не соображал, что происходит. Мне даже стало немного стыдно за мой пьяный вид, стоя перед такой «девственностью».

— Вот уже оправдывается, значит не хочешь выглядить удручающе, — метко заметила эта хитрая итальянка Патриция.

— Да, ладно, я не обращаю внимание, пьёт человек или нет, — поддерживая меня, как показалось мне, ответила незнакомка.

— Кстати, как тебя зовут?

— Кэтрин, можно просто Кэт.

— А меня Алекс, можно просто Алекс.

— А ты юморист, я смотрю.

— Да, есть такое.

— Ну что может по пивку? — предложил Джейсон, и на, моё удивление, Кэт в обе руки согласилась.

***

Чёрный юмор, развратные поцелуи и легкие обнимашки — три составляющие того вечера. Это я понял, лежа утром в своей постели, не понимая, как там оказался. Если честно, я не помнил, что вечера-то было. Но чем дольше лежал, тем яснее становилась картина. После предложения Джейсона выпить еще, я совсем опьянел и потерял координацию. Чтобы не упасть на ровном месте я обнял Кэт. Так и ходили мы с ней вокруг костра, обнимались. Все начали подшучивать надо мной «типа влюбилась наша крепость». На это обращать внимания было глупо и не зачем. Это же была неправда. Если бы была… вдруг Кэт пересела от меня, и я почувствовал, что хочу, чтобы мои руки обнимали ее плечи. Поэтому я пошел за ней, а она начала сопротивляться, но имея один прекрасный дар — внушать людям свою идею — быстро сдалась. Опять моя рука нежно лежала и крепко-накрепко держала ее плечи. Вот всё, что мне удалось вспомнить. Вставая с кровати, я понял, что влюбился. О черт, я влюбился. И мне дико захотелось ее увидеть и обнять. Нет, нет, это лишь плод фантазии. Я не мог влюбиться ни в коем случае. Это бы означал крах моей неприступной крепости. Но правда была такая. Умываясь, я думал только о ней. Ее образ возникал ежеминутно и ежесекундно, не уходя их головы. А воображенье рисовало, как мы целуемся под звездным небом, потом она зовет меня зовет к себе и мы… Мне было страшно за своё психичиское здоровье. Как бы не сойти с ума. Врачи ведь недаром утверждают, что влюбленность — это психическое расстройство личности, которые имеет самые разные степени адекватности. А я был самым больным из влюбленных. Вот интересно, чувствовала ли она что-нибудь. Или она бесчувствееный комок обаяния? Сходит ли с ума так же, как и я. Или спокойно сидит на террасе, наблюдая за прохожими, и пьет крепкий черный кофе с круасанами? Кэтрин вообще вспомнит меня при встрече? Я не знал чем себя занять: за чтобы я не принился — везде была она. Тогда, чтобы развеяться немного, я пошел в магазин подкупить продуктов, а заодно пополнить запасы пива. Идти до ближайшего супермаркета была недалеко, поэтому отправился пешком, хотя мог поехать и на новеньком квадроцикле, стоявшим в гараже.

Когда шел по улице, то волей-неволей думал о Кэт. Я столько себе нафантазировал, что оно начало выходит за границы разумного. Конечно, во мне поселилась непоколебимая вера в свое всемогущество над ней, вера на наши дальнейшие отношения. Но в голову не один раз не влетела мысль, которая бы пошатнула уже ставшееся убеждение в то, что она невлюбилась в меня. Я не допускал не единой подобной капли. Хотя стоило бы.

В магазине не было живой души кроме продавца — полной афроамериканки, которая только и делала, что хохотала с каких-то древних приколов в местой газете. Долго я не задержался, зато по дороге возвращался очень долго: в руках были два пакета — один наполнен продуктами, а другой десятью банками пива. Лишние три я прикупил для себя. Придя домой, я начал смотреть сериал, но вспомнил что давно не проверял свою почту. Оказалось, что все мои друзья, с которыми я был вчера вечером, написали мне. Выключив телевизор, пришлось проверить, что же интересного хотят мне сообщить. Все в один голос уверяли меня, что мое поведение было для них весьма странным, что подобного никаким образом не ожидали, а самое интересное то, что я изменил всем своим моральным принципам. Да, я напился, но это может случиться с каждым. Но такие мысли оказались ложными, потому что дело было совсем в другом. После дополнительной третьей банки пива меня прорвало. Я начал открыто обнимать Кэт, нашептывать