Машина лорда Келвина - Блэйлок Джеймс

Неужели, спросил себя Сент-Ив, и ему, вслед за отцом, суждено закончить свои печальные дни в бедламе? Одна только Элис не давала ему скатиться в безумие, теперь он знал это наверняка. Всего с год тому назад подобная мысль сильно бы его озадачила, но ведь вся прежняя жизнь Сент-Ива, по большому счету, сводилась к мензуркам, кронциркулям и столбикам чисел. И тем не менее все меняется, все течет, и с этим приходится мириться.

Послышался свист. Сент-Ив выпрямился, сжимая в пальцах рукоять револьвера, и вслушался в шум дождя. Открыв дверцу, он наполовину высунулся из кареты, и та закачалась на рессорах, а мокрые лошади встряхнули гривами, словно предвкушая то мгновение, когда им дадут волю и они понесутся вскачь куда-то вдаль, все равно куда, лишь бы подальше от этого потопа. Впереди раздался крик, дробно простучали чьи-то торопливые шаги. За плотной завесой дождя материализовался Билл Кракен, мокрый как утопленник: он что было сил бежал к карете, бешено жестикулируя и указывая себе за плечо.

— Там! — вопил он. — Там! Это он!

Сент-Ив выпрыгнул наружу и, почти ослепнув под шквалом дождя, со всех ног устремился навстречу Кракену.

— Повозка! — выдохнул вконец запыхавшийся Кракен. Нащупав локоть Сент-Ива, он развернулся, увлекая ученого за собой.

Улицу заполнил грохот колес и цоканье лошадиных копыт. Из темноты вынырнул старый дребезжащий кабриолет. Стихия трепала сидевшего на козлах возницу, а пассажира — или пассажирку — запертого в тесном, как гроб, кузове, отчасти защищала задернутая штора. На полной скорости кэб въехал в глубокую лужу, и из-под копыт полетели фонтаны брызг. Возница — Игнасио Нарбондо собственной персоной — яростно нахлестывал лошадь вожжами, уперев расставленные ноги в жесткий фартук, чтобы не выпасть.

Не раздумывая, Сент-Ив бросился наперерез, отчаянно крича, — звуки сразу гасились потоками дождя, — прыгнул и повис на шее лошади. Правой рукой он уцепился за косматую, спутанную мокрую гриву, одновременно размахивая левой, в которой был зажат пистолет, и попытался удержаться, повиснув и елозя пятками по мокрой мостовой, но запряженная в кэб лошадь неудержимо волокла его до той поры, пока он наконец не сорвался в придорожную канаву. Курок был взведен, и Сент-Ив выпалил в воздух, быстро перевернулся на бок, снова взвел курок и выстрелил еще раз в маячивший впереди темный абрис кэба.

Его запястье стиснула чья-то рука.

— В карету! — выкрикнул Кракен, и Сент-Ив, с трудом поднявшись с залитой водой обочины, устремился за ним.

Едва Сент-Ив и Кракен забрались внутрь, Хасбро пустил лошадей вскачь, и те стремглав понеслись по узкой улочке вслед за кабриолетом, который, виляя и раскачиваясь, летел к Холборну, теряясь в темноте и потоках воды. Немного придя в себя, Сент-Ив обрел привычное присутствие духа и, распахнув дверцу кареты, высунулся наружу. Карета с грохотом летела, подпрыгивая и мотаясь из стороны в сторону, и, всматриваясь вперед сквозь каскады брызг, летевших из-под колес и лошадиных копыт, Сент-Ив никак не мог прицелиться, поскольку ствол пистолета ходил ходуном, тычась в сотни разных направлений.

Все-таки Нарбондо — отчаянный малый! Возможно, даже слишком отчаянный. Они мчались за ним по пятам, не давая ему передышки, и это толкало его на безрассудные поступки. Если они не настигнут его и на сей раз, он снова ускользнет — и надолго. Ужасное чувство неотвратимости навалилось на Сент-Ива. Сдерживая себя изо всех сил, он лишь скрежетал зубами, глядя, как мимо проносятся погруженные во мрак дома. «Скоро, — подумал он, — скоро всему конец. Как бы все ни повернулось, конец уже близок… Но не раньше, чем этот чертов кабриолет…» Не успел Сент-Ив додумать эту свою мысль, как одно из колес «чертова кабриолета», трясшегося в какой-то сотне ярдов впереди, провалилось в заполненную водой уличную рытвину.

Лошадь оступилась и, подогнув колени, рухнула вперед. Кэб, словно детский волчок, закрутился вокруг своей оси, сбрасывая возницу с козел, и Нарбондо, вцепившись в край защитного фартука, завис над землей, дергая в воздухе ногами. Кэб почти переломился надвое, и мокрая штора, отделявшая пассажирский отсек кузова, затрепыхалась, как флаг на сильном ветру. Пассажирка — да, то была Элис, — совершенно беспомощная из-за связанных рук, выпала из кузова, и кабриолет всей своей тяжестью обрушился на нее, пригвождая к земле. Нарбондо плюхнулся в грязь и, осторожно нащупывая ногами опору в жидком месиве, стал пробираться, пошатываясь, к простертой под обломками жертве крушения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сент-Ив издал протяжный вопль, смятенный тяжким, как ночной кошмар, видением: придя в себя, Элис зашевелилась, силясь выбраться из западни под опрокинутым кабриолетом. Хасбро натянул вожжи, останавливая лошадей, но Сент-Ив, которому и секунда ожидания казалась вечностью, на ходу выпрыгнул из открытой дверцы кареты, растянулся на дороге, влекомый силой инерции, но тут же вскочил и рванулся вперед сквозь потоки дождя. В двадцати ярдах от него Нарбондо перелезал через обломки кэба, а лежавшая на дороге лошадь билась в попытках подняться — безнадежных, ибо нога ее была вывернута назад под почти невозможным углом.

Сент-Ив направил дуло револьвера на горбуна и выстрелил, но пуля ушла куда-то в сторону и, видимо, угодила в лошадь: та дернулась и тихо заржала. В отчаянии Сент-Ив отер рукавом капли воды с лица и побрел вперед, шатаясь и стреляя наугад, и вдруг увидел, что Нарбондо тоже вооружен. Зажав пистолет в правой руке, тот приник к земле рядом с придавленной повозкой женщиной. Повозился, приподнял Элис под плечи и приставил дуло к ее виску.

Объятый ужасом, Сент-Ив мгновенно спустил курок, но еще до того, как грохот собственного выстрела почти лишил его слуха, он уловил негромкий щелчок чужого курка и теперь, сквозь завесу дождевых струй, в оцепенении смотрел на роковой результат противостояния. Нарбондо, которого отбросила назад и развернула угодившая в плечо пуля Сент-Ива, с хриплым смешком, напоминавшим тявканье тюленя, выпрямился, пошатнулся и рухнул на обломки кэба, ставшие временной могилой Элис.

Выронив пистолет в лужу, Сент-Ив пал на колени. Столь желанная еще пару минут назад смерть Нарбондо теперь не значила ровно ничего.

I

ВО ДНИ СТОЯНИЯ КОМЕТЫ

ПЕРУАНСКИЕ АНДЫ

ГОД СПУСТЯ

Лэнгдон Сент-Ив, ученый и исследователь, устремил взгляд на уходящие вдаль бесконечные горные плато и неровные, зазубренные вулканические вершины. Плечи его прикрывало тяжелое пончо из шерсти альпака — теплая, плотной вязки светлая ткань прекрасно защищала от порывов рожденного в Антарктиде сухого холодного ветра, преодолевавшего, не теряя силы, все пятьдесят миль над Перуанским течением, — от залива Гуаякиль в Эквадоре до тихоокеанских склонов Перуанских Анд. Внизу, за спиною Сент-Ива, по просторной, поросшей травой равнине медленно струилась широкая река, серо-зеленая под низким небом. Пришвартованный среди разнотравья и кустов толы под лучами послеполуденного солнца отливал серебром, подобно инопланетному кораблю, небольшой дирижабль с «Юнион-Джеком» на торчащем из кабины импровизированном флагштоке.

Сент-Ив стоял у покрытой щебенкой кромки обширного кратера вулкана Котопахи, внутри которого, как табак в чашке великанской трубки, тлела раскаленная лава. В паре тысяч футов под ногами Сент-Ива исходили горячим паром разверстые расщелины. Выпростав руку из складок пончо, Сент-Ив сдержанно помахал ею Хасбро — своему компаньону, колдовавшему сейчас над механическим приводом мембранного насоса Ролса — Гиббинга в сотне ярдов ниже по склону кратера. Каучуковый шланг, подсоединенный к содрогавшемуся агрегату, петлял по вулканической скорлупе склона и терялся в ее трещинах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вдруг из кратера с каким-то неистовым тоскливым вздохом стремительно поднялось облако сернистого пара, и красные отсветы раскаленной лавы, кипящей где-то в глубине извилистой расщелины, замерцали там и здесь, то вспыхивая, то угасая, пока не сошли на нет, поглощенные ледяной туманной мглой. Удовлетворенно кивнув, Сент-Ив сверился с карманными часами. Его левое плечо, в недавнем прошлом задетое пулей, ныло тупой, пульсирующей болью. День клонился к закату, на холмах уже вытянулись тени далеких горных вершин. Следом за тенями не замедлит явиться и ночь.