Ведьма с Лайм-стрит - Дэвид Джаэр

Та война, казалось, с самого начала была связана с чем-то потусторонним. По свидетельствам очевидцев, в Бельгии во время битвы при Монсе, когда британский экспедиционный корпус сражался с немцами, в небесах над городом появились странной формы облака, напоминавшие призрачные фигуры. По слухам, те небесные воины защищали английские войска во время отступления. Впрочем, очевидцы событий оказались столь же неуловимы, как и те облака на небе. Тем не менее многие в Англии верили, что свершилось чудо. Сэр Артур в чуде был не настолько уверен. В том сражении немцы столкнулись с лучшими ружейными стрелками Европы, способными достичь скорости огня до пятнадцати выстрелов в минуту. Неужели англичанам действительно нужна была помощь призрачных лучников времен битвы при Азенкуре, чтобы спастись во Фландрии в тот день? Это сражение затронуло сэра Артура лично: его шурин Малкольм Лекли служил военным врачом и погиб в битве при Монсе.

Когда солдат умирал в сражении, его сослуживцы предпочитали говорить не «погиб», а «ушел в мир иной». Сэру Артуру нравилось это выражение: оно предполагало, что мальчик просто отправился в дальнюю дорогу, но не потерян для друзей и семьи. Собственно, с ним еще, быть может, возможно связаться посредством какого-то замысловатого вида дальней связи, например медиумического транса или автоматического письма. Так сложилось, что в доме сэра Артура в Кроуборо, в Восточном Суссексе, проживала эксцентричная молодая женщина, полагавшая, что может связываться с междумирьем – пространством, где возможно общение между живыми и мертвыми.

Эта ясновидящая, Лили Лодер-Саймондс, была лучшей подругой Джин, жены сэра Артура, ее пригласили в дом Дойлов в качестве няни. К сожалению, вскоре у Лили развилась астма и ей стало трудно исполнять свои мирские обязанности. Когда трое ее братьев погибли в битве при Ипре, состояние Лили ухудшилось. В теплые деньки сэр Артур часто читал ей в саду под отголоски пушечных выстрелов, гремевших за Ла-Маншем. Потом вечерами в комнате, где пахло цветами и лекарствами, Лили, бывало, брала ручку и пыталась вступить в контакт с духами. Однажды вечером дух Малкольма Лекли якобы вселился в тело Лили и, управляя ее рукой, написал на бумаге слова, которые Артур и Джин сочли подлинной речью Малкольма. Так Дойлы поверили в то, что можно говорить с мертвыми.

В целом Кингсли не ставил под сомнение взгляды сэра Артура. Он с уважением и подобострастием относился к отцу, стал изучать медицину, поскольку так пожелал сэр Артур, а когда началась война, по настоянию отца же прервал обучение и отправился на фронт. Только в одном взгляды Кингсли и сэра Артура расходились – в вопросах религии. Кингсли был глубоко верующим христианином, как и его ныне покойная мать, первая жена сэра Артура, и потому считал спиритуализм оккультизмом. С точки зрения Кингсли, у этой оккультной веры была всего одна догма – вера в жизнь после смерти – и только один установившийся ритуал – спиритический сеанс. Кингсли воспринимал спиритуализм как поклонение призракам и потому считал его богохульным и абсурдным. Он был в ужасе оттого, что отец пытается вступить в контакт с духами погибших солдат и публично высказывается в поддержку этого мракобесия. Но юноша понятия не имел, насколько значимую роль предстоит сыграть ему самому в укреплении столь противоречивой веры его отца.

Когда летом 1916 года Министерство иностранных дел Великобритании обратилось к сэру Артуру с предложением посетить армию и описать положение дел на фронте, он с готовностью согласился. Поскольку он был джентльменом на военном задании, в первую очередь это означало, что придется наведаться на улицу Сэвил-Роу к лучшим портным города. Там ему сшили «роскошную военную форму», в которой он «чувствовал себя самозванцем». В представлении сэра Артура в этой форме он выглядел как карикатура на офицера Британской армии – с серебристым цветочным узором вместо звездочек на эполетах. Перед отправлением в Европу он повесил на грудь медали, полученные шестнадцать лет назад во время службы военврачом в англо-бурской войне. Но сэр Артур был человеком слишком мужественным и готовым приспосабливаться к сложившимся обстоятельствам, чтобы вести себя на фронте как на параде. Его приняли без особых церемоний, и вскоре он уже разжился противогазом и устремился к наблюдательному посту в окопе на передовой. Солдаты, курившие в траншеях, с любопытством наблюдали за ним.

– Холмс, – объяснил один солдат другому.

Изможденный капрал сидел на стрелковой ступени, перевязывая раненую ногу. В блиндажах и окопах виднелись смутные очертания солдат. Над головой просвистел снаряд. Сэр Артур увидел красную вспышку у немецких окопов, земля дрогнула. Перед ним простирались «ничейные земли» – затянутое туманом пограничье между двумя армиями, изъеденное воронками, покрытое выкорчеванными деревьями, исполосованное проржавевшими проводами связистов и усеянное мертвыми телами. Сэр Артур чувствовал исходивший от трупов запах разложения, но не видел их. Пограничье, междумирье. Для него – «удивительнейшее место на земле».

Два дня спустя сэру Артуру выпала возможность повидаться с Кингсли в Майи-ле-Кан. Юноша приветствовал его своеобычной «веселой ухмылкой». Кингсли говорил о подготовке к масштабному наступлению во Франции.

– Не волнуйся за меня, папа, – сказал он и отправился на битву на Сомме, в которой в первый же день погибло двадцать тысяч английских солдат.

После того как сын едва не погиб в том сражении, что-то в сэре Артуре изменилось. Вернувшись в Англию, где Кингсли провел два месяца, восстанавливаясь после ранения шрапнелью в шею, сэр Артур выступил в поддержку спиритуализма: он полагал, что спиритические сеансы помогут тем, чьи сыновья не выжили на Сомме. Однако к тому времени Лили умерла от испанки и духи на время замолчали в Кроуборо.

Теперь настало время говорить сэру Артуру. По всей стране он произносил пламенные речи о «чудесах» Лили. Все знали, что и он сам вкусил горечь утраты. В те времена на фронте оставаться целым и невредимым офицер мог надеяться всего месяца два-три. Большинство мужчин из семьи сэра Артура ушли на войну – и погибли. Сын его сестры Конни, младший лейтенант Оскар Хорнунг из Эссекского полка, набожный и наивный мальчик, погиб от взрыва бомбы. Другая сестра, Лотти, потеряла мужа: майор Лесли Олдхем из инженерных войск в первые же дни на фронте погиб в окопе от пули снайпера. Война забрала племянника Джин. И так далее и так далее. Благодаря Лили сэру Артуру якобы удавалось связываться со всеми этими мертвыми мальчиками. Он опубликовал популярную книгу, описывающую его одиссею в мир духов, – «Новое откровение». Его послание тем, кто лишился близких, было простым и прямолинейным: их сыновья не потеряны! В письме матери Дойл писал, что больше не боится гибели Кингсли. «Я не опасаюсь, что мальчик умрет, – заявил он. – С тех пор как я стал убежденным спиритуалистом, смерть кажется сущим пустяком, но я очень боюсь, что Кингсли поранится или искалечится». Когда Кингсли оправился от ранения, его отправили на фронт, но вскоре отозвали, и юноша вернулся к изучению медицины. Таким образом, и этот страх сэра Артура был преодолен.

Но за две недели до дня победы кое-что случилось. Сэр Артур готовился выступить с речью «Смерть и посмертие» в Ноттингеме. К этому моменту дела обстояли удовлетворительно на обоих фронтах: с одной стороны, учение спиритуализма распространялось; с другой стороны, линия Гинденбурга была преодолена. Но незадолго до выступления сэр Артур получил телеграмму. Он полагал, что речь в ней будет идти о новых славных победах, приближавших конец войны. На этом этапе войны уже никто не опасался неожиданного поворота событий, да и Кингсли находился не во Франции, где шли бои. Но, открыв телеграмму от дочери Мэри из Лондона, сэр Артур пришел в ужас. И если, как он утверждал, всех озаряет свет эфира, то в этот миг этот свет померк. Когда сэр Артур вновь обрел способность здраво размышлять, его первой мыслью было отменить выступление, но он ее отбросил. Он помчался в Лондон и на следующий день написал матери из отеля «Гросвенор»: «Сегодня я видел [Кингсли] в морге, он казался отважным и уверенным в себе, как и всегда. Его похоронят в пятницу в Хиндхеде. Никаких цветов».

Что касается его выступления, то решение продолжать далось ему легко. Да, конечно, сэр Артур был потрясен, но как бы смотрелось со стороны, если бы он отменил речь? Это означало бы, что новая вера вовсе не изменила его так, как он утверждал. Он чувствовал бы себя таким же лицемером, как во время поездки на фронт в роскошном военном облачении. Тем не менее тем вечером ему было трудно выступать. Дважды во время речи, стоя за кафедрой, он едва не терял сознание. Когда сэр Артур прочел телеграмму Мэри, по толпе прошел потрясенный вздох. Слушатели ожидали благостную речь и не были готовы к столь ужасным новостям.