Грузовой вертолет на холостом ходу - Иван Ситников

- Милый, не пей больше.

Я с трудом повернулся к двери. Вот оно, пришло. То, что меня здесь держит. Только вернее будет сказать не пришло, а пришла. Все-таки любимая жена, баронесса.

- Сейчас допью и больше не буду, - заверил я супругу и опрокинул в себя содержимое кубка. За один глоток. Даже не поморщился.

- Уходи, - едва слышно прошептала баронесса. Ее бледное лицо покрылось румянцем, в глазах вспыхнули бесовские огоньки. Другая бы при таком муже давно на цыпочках ходила, а она меня, как мальчика отчитывает. Хотя с меня ее упреки, как с чешуи Пэха вода.

- Дорогая, - я с трудом ворочал языком. – Прости…

Я попытался подняться, но ноги не держали. Баронесса окатила меня взглядом полным такого презрения и негодования, что я съежился и, забормотав оправдания, на четвереньках пополз целовать ее ножки. К сожалению, ползаю я медленнее, чем она ходит, так что, когда я добрался до двери и поднял глаза, баронессы уже не было. Слышались лишь ее удаляющиеся шаги по коридору, а секундой спустя шуршание платья по ступенькам винтовой лестницы.

Ну и ладно! Тварь я дрожащая или право имею, бароном Пампой зваться? Чуть скосив глаза, я увидел в углу зала жбан с водой. Вот именно то, что сейчас надо. Дотянувшись до него, я вылил на голову прохладную, бодрящую жидкость. Подождав пока вода стечет за шиворот и впитается в потную рубаху, я неуверенно поднялся на ноги.

- У Пампы собственная гордость, - едва слышно произнес я и начал собираться. Давно не видел я своего милого друга, благородного дона Румату. Вот и съезжу, проветрюсь.

* * *

Старый, седой Муга впустил меня в дом. Хоть слуга и склонил почтительно голову, но все-таки не удержался и проворчал что-то себе под нос. Не слушая дребезжанья старика, я направился было прямо в покои к дону Румате, как вдруг неизвестно откуда вынырнувший мальчуган перегородил мне дорогу.

- Хозяин еще не проснулся, - насупившись, произнес он.

Я оттолкнул парнишку в сторону, но он юркнул под мою руку и снова преградил путь. Тогда я схватил его всей пятерней за покрытое сажей, изрядно оттопыренное ухо, щедро прихватив и торчавшие в разные стороны волосы.

- Пошел, пошел, волчонок, отдавлю ухо!..

- Да спят они, говорю вам!..

Стервец извивался от боли, но так и не желал посторониться.

- Брысь, не путайся под ногами! – Я начал терять терпение.

- Не велено, говорят вам!

Наконец я отпихнул надоедливого пацана в сторону и ввалился в гостиную, не обращая внимания на то, что мальчишка как клещ вцепился в ногу и волочился вслед за мной. Дон Румата завидев меня, встал с дивана, мы обнялись. Поговорили о том, о сем. Я не упустил случая пожаловаться другу на семейную жизнь. С хорошим человеком можно хоть о ценах на овес говорить, все равно приятно. Во время беседы я внимательно разглядывал благородного дона. С какой же он планеты? Может просто взять и спросить? Нет. Если дон Румата преследует какую-то цель и пребывает в Арканаре с определенной миссией, то вряд ли он признается. Сделает вид, что не понял и переведет все в шутку.

- Мой друг, - Румата продолжал разговор, - Мы сейчас же садимся на лошадей и скачем в Бау.

- Но моя лошадь еще не отдохнула, - вяло возразил я, пытаясь сообразить, о чем шел разговор. Ах, да… о баронессе. – И потом я хочу наказать ее!

- Кого?

- Баронессу, черт подери! Мужчина я или нет, в конце концов?! Она, видите ли, недовольна Пампой пьяным, так пусть посмотрит, каков он трезвый! Я лучше сгнию здесь от воды, чем вернусь в замок!

* * *

И все-таки мы напились! Да так, что святой Мика на каждом шагу мерещился. Я, вспомнив о баронессе, совершенно расстроился и пытался учинить добрую свару, чтобы как следует выместить злость и досаду, одолевавшую меня с момента выезда из замка на ком-нибудь из попавших под горячую руку ублюдков, благо их здесь хватало. Но благородный дон Румата, подобно небесному хранителю ходил следом и умудрялся сглаживать и сводить на нет все едва разгоравшиеся ссоры. Мы с благородным доном в огромных количествах поглощали ируканское, эсторское, соанское, арканарское и еще хрен знает каковское вино. И, что странно, он оставался подозрительно трезвым в то время как я с трудом держался на ногах. От моего взгляда не ускользнуло, что благородный друг то и дело отворачивался и клал под язык таблетки, а убедившись, что я сильно навеселе дон Румата даже перестал таиться. Знаем мы, что ты принимаешь, но действие любых антиалкогольных средств имеет свойство заканчиваться. А мне еще, чтобы окончательно вырубиться о-го-го, сколько выпить надо. И дон Румата все-таки сломался во время нашего гигантского турне по арканарским кабакам. Когда мы неведомо как и зачем оказались в порту, он, пошатываясь, приобнял меня за плечи и усмехнулся.

- Знаешь, барон, на что ты был похож в «Серой радости»? Когда крутил над головой мечом разгоняя серых?

- Ну?

- В тебе было что-то от грузового вертолета с винтом на холостом ходу! – дон Румата громко засмеялся. Его качнуло в сторону, но он сумел удержаться на ногах. - Хотя я так и знал, что ты не поймешь. Забудь. – Дон Румата размахнулся и что есть мочи двинул кулаком в покосившийся бревенчатый сруб.

Я обернулся и увидел одного из безденежных донов таскавшихся вслед за нами по злачным местам Арканара. Он тоскливо мялся в сторонке, явно надеясь на продолжение ночных гуляний.

- Ага! – взревел я. - А тебя мы сейчас в рабство продадим!

Схватив не ожидавшего ничего подобного дона в охапку, я перекинул его через плечо и понес по дощатому настилу.

Скоро я окончательно потерял ориентацию; несколько раз едва не свалился в канаву, наконец, кляня на чем свет стоит проклятый Арканар, и то и дело поминая святого Мику с трудом вернулся обратно. Дон Румата ждал меня на прежнем месте, усевшись прямо на землю.

- Продал?

- Что?

- Благородного дона, коего ты унес на плече?

- Ах, ты об этом, - я загоготал и сел рядом с другом. – Ты знаешь, он как то выскользнул. Я даже не заметил.

Остаток ночи мы еще что-то пили, жаловались друг другу на жизнь и женщин. Я несколько раз вспомнил баронессу. Благородный дон Румата утешал меня, говоря, что все образуется. Потом дон понес, какую-то ересь, я даже сразу не понял. Он называл себя Богом и, тем не менее, сокрушался от собственного бессилия. Я, наконец, все понял - дон Румата наблюдатель. И он наверняка с Земли. Я слышал о позиции землян в отношении слаборазвитых планет. Никакого вмешательства – только наблюдения. Мозги едва шевелились, я пытался возразить другу, но слова давались с трудом. Дальше вообще все было как в тумане. Какие-то обрывки фраз и философских концепций… Дон Румата пытался объяснить мне о безусловном принципе своего поведения, категорическом императиве связывающим его по рукам и ногам. А потом мы потерялись. Помню как по дороге к дому благородного дона я несколько раз крутил мечом разгоняя обнаглевшую шалупонь. Эх, дон Румата, дон Румата… как ты там сказал? Грузовой вертолет на холостом ходу? Я хохотал над этой фразой еще несколько кварталов, пока не появился дон Румата. И надо сказать, появился он вовремя поскольку ноги уже стали предательски подгибаться.