Дом черного дрозда - Элис Хоффман

Настоящей отрадой для Джона и его семьи было то, что на самом деле дом, который они строили, должен был стать фермой. Они подумывали о коровах и лошадях, а не о палтусе и луфаре; о скотине предсказуемой, а еще о большом, восхитительном и тоже предсказуемом пастбище вместо жестокого океана. И там у них будут изгороди, и амбар, и глубокий резервуар с холодной колодезной водой, и это будет единственная вода, с которой придется иметь дело сыновьям Джона. Ну разве что еще будет пруд в самом конце участка, там, где стрекозы по весне скользят над мальвами.

Джон Хадли начал вести разговоры о дойных коровах и об урожае. Его заворожила кормовая репа, и он все повторял, какая она морозостойкая, как легко ее выращивать даже на песчаных почвах. Люди в городе посмеивались над ним. Джон Хадли знал это и не обижался. За свою жизнь он напутешествовался вволю. Как–то раз он отправился вместе с Кросби на их шлюпе к острову Невис и провел там целое лето. Оттуда он привез изумруд для Корал — он думал, что этого ей хотелось больше всего на свете. Но она велела ему продать камень и купить землю. Она знала, что он хотел именно этого.

Корал была хорошей женщиной, а Джон был красивым мужчиной. Высокий, с темными волосами и глазами темнее волос, уроженец Корнуолла, такой же упертый, как и все мужчины оттуда. И все же гордыня не мешала ему пасти овец, чистить стойло или сажать кукурузу и репу, хоть это и означало постоянную и упорную битву с ежевикой и крапивой.

Тем не менее город, в котором он жил, был городом рыбаков. Так же как солдаты никогда не покидают свою страну после того, как похоронили там родных и близких, так и рыбаков звала к себе Северная Атлантика, служившая одновременно и домом, и кладбищем. Джон все еще был одним из них, по крайней мере пока. Если в этих краях человеку нужно заработать достаточно для того, чтобы купить изгороди, коров и репу, он знает, куда ему придется отправиться. Джон подсчитал, что это только с мая по июль, а потом все. Особенно если ему будут помогать двое сильных сыновей.

Они переехали в новый дом в апреле. День стоял спокойный, неярко светило солнце, и почки на сирени, которую их соседи посадили в знак приветствия, были готовы раскрыться. В доме был очаг, где Корал могла готовить, и место, где можно спать, а все остальное мало–помалу придет. Совершенно неожиданно Джон и Корал почувствовали, что у них бесконечно много времени, что время превратилось в одну из тех вещей, которых никогда не будет недоставать.

— А вот здесь будут лошади, — сказал Джон Хадли жене.

Они смотрели на поле, озирая то, что принадлежало им благодаря всем тем годам, что Джон провел в море, и проданному изумруду.

— Одну я назову Боец. Когда я был маленький, у нас лошадь так звали.

Корал рассмеялась, представив его маленьким.

Ее мальчики направлялись к пруду. Птенец черного дрозда сидел на плече Айзека и хлопал крыльями. Это был их первый день, начало всего. Все их пожитки еще были сложены в ящиках.

— Я возьму его и Винсента, в последний раз, — сказал Джон. — Обещаю. А потом мы займемся репой.

— Нет, — ответила Корал.

Она хотела трех дойных коров и четырех овец, и чтобы дети ее спокойно спали в своих кроватях. Она подумала о младшеньком, как он толчет пасту из червей для оперившегося птенца.

— Айзек не может идти с вами.

К этому времени братья дошли до берега маленького пруда. При их приближении лягушки попрыгали в воду. Дрозд, испуганный всплесками, спрятался в рубахе Айзека, как в самом безопасном укрытии, и оттуда доносился только слабый приглушенный писк.

— Ой, ну чисто курица! — насмешливо заметим старший брат.

В пятнадцать лет Винсент уже вытянулся в свой полный рост — шесть футов, выше отца. Он был доволен собой и тем, как много он знал. В конце концов, он дважды побывал в море и считал, что он уж точно не хуже любого мужчины. У него появились мозоли на ладонях. Ему больше не нужно было ходить в школу, а это совсем неплохо, потому что он никогда не любил уроки.

— Он даже не знает, что умеет летать. — Винсент покосился на найденыша.

— Я научу его.

Айзек пошарил за пазухой и поймал птенца. Перья напоминали воду, мягкую и прохладную. Иногда Айзек разрешал птенцу спать с ним рядом, на синем стеганом одеяле, сшитом матерью из домотканой материи.

— Вот и нет. Он просто большой ребенок. Точно как ты. Он так и будет всю жизнь разгуливать, сидя у тебя на плече.

После таких слов Айзек каждый день уносил птенца в лес — доказать, что Винсент ошибался. Там он забирался на высокий дуб и болтал ногами, устроившись на верхней ветке. Он уговаривал дрозденыша взлететь, но его любимец был слишком привязан к мальчику и вообще не хотел улетать. Бедняга просто гулял по его плечу, издавая пронзительные звуки.

Айзек решил назвать своего любимца Чернышом. Черныш был комнатной птицей, он боялся ветра и своих сородичей. Он скакал по гостиной и прятался под очагом, где было так жарко, что у него подпалились перышки. Он сидел на столе и, пока Айзек занимался, крошечными глотками пил воду из блюдечка. Изучал Айзек учебник «Практическая навигация». И уж раз он не был таким сильным, как Винсент, или таким опытным — тогда, по крайней мере, — он мог запомнить карту звездного неба; он мог узнать широту того места, куда они направлялись и откуда пришли.

— Как ты думаешь, я смогу научить его разговаривать? — как–то раз мечтательно спросил Айзек у матери.

Черныш взгромоздился на столешницу и ухитрялся докучать сразу всем.

— Ну и что же ты хочешь, чтобы дрозд сказал тебе? — засмеялась Корал.

— Он скажет: «Я тебя никогда не покину. Я всегда буду с тобой!»

Услышав эти слова, Корал почувствовала дурноту.

Она сказала, что ей нужен воздух, вышла во двор и обернулась лицом к луговине, пристально глядя на то, как высокая трава волнами ходит под ветром.

— Не бери его с, собой, Джон, — вновь сказала она мужу той ночью.

Апрель заканчивался, сквозь пелену дождя на берегу пруда перекликались квакши. Через несколько дней заканчивались и занятия в школе — ее ведь называли школой рыбаков, мальчики были свободны от занятий с мая по октябрь, чтобы можно было работать с отцами, дядьями или соседями.

Мужчины семейства Хадли ушли в море безлунной ночью на первой неделе мая, при мягкой погоде. Опустился туман, но оно и к лучшему, так проще выскользнуть незамеченными. Британцы выставили посты к востоку и к западу, поэтому лучше всего было уходить на север. Они взяли с собой патоку, рыболовные сети, маисовые лепешки и солонину. Тайком от отца и брата Айзек прихватил и дрозда, хорошенько запрятав его под курткой. Когда они обогнули выход из бухты, Айзек вынул своего любимца из укрытия.