Обитель зла - Сабина Тислер

Марчелло пустился в обратный путь. Он шел быстрее, чем обычно, но даже не замечал этого. Мысли его путались. Он был приличным человеком, который никогда, ни перед кем и ни в чем не провинился. Он всегда был пунктуален и корректен. У него никогда не бывало беспорядка и грязи. Он не ругался и был вежлив с каждым, с кем встречался. У него был четкий, каллиграфический почерк, где не было ни единой неясной буквы, а написанные им строчки были такими прямыми, словно он выстраивал слова по невидимой линии. На Марчелло можно было положиться. Если он находил набитый деньгами бумажник, то относил его в полицию, не взяв себе ни единого евро. Своих клиентов он тоже не обманывал и не раздумывая выплачивал любую причитающуюся им сумму страховки. Марчелло был абсолютно законопослушным человеком.

Было лишь одно исключение, одна ошибка в его жизни, но о ней никто и никогда не должен был узнать. Тайна, которую он хотел унести с собой в могилу.

Сара.

Именно поэтому этим осенним утром он принял решение сделать что-то заведомо неправильное. Он чувствовал, что не в состоянии ни продолжать искать грибы, ни отправиться прямо домой. Поэтому он решил купить на рынке паруporcini, белых грибов, которые особенно любила Пиа, выпить в баре двойную порцию граппы [3] и никому не говорить о том, что видел. Ни carabinieri [4], и уж ни в коем случае – своей жене.

Он с колотящимся сердцем чуть ли не бежал по лесу, молясь, чтобы его никто не встретил и не увидел.

Было без двух минут девять в ту пятницу, 21 октября 2005 года.

2

Накануне ночью последние посетители убрались из траттории, принадлежавшей Романо, лишь в половине первого. В двенадцать ночи Романо демонстративно налил им по рюмке граппы за счет заведения и подготовил счета, заставив кассу шумно считать деньги и выбивать чеки. Однако парочка пила граппу мелкими глоточками. Молодые люди переплели руки на столе, неотрывно глядели друг другу в глаза и тихо шептали любовные клятвы. Это было все, что смог понять Романо. За годы жизни с Сарой он научился бегло говорить по-немецки и был в состоянии разобрать все, о чем говорят его посетители.

Тереза, его мать, попрощалась с ним в одиннадцать, после того как навела, насколько это было возможно, порядок в кухне.

– Все хорошо? – спросила она как обычно.

И Романо, как всегда, кивнул.

– Если бы что-то случилось, я бы тебе сказал.

Часто бывало, что Сара по вечерам не приходила в тратторию обслуживать посетителей, а проводила вечер и ночь в Casa dйlia strega, своем «доме ведьмы», как она его называла. Она время от времени отправлялась туда, чтобы отдохнуть или без помех поработать над своими рисунками.

– Я просто не могу целый день смотреть, как Тереза перебирает свои четки, – как-то сказала она Романо. – Это сводит меня с ума. А когда она не молится, то болтает разные глупости или осыпает меня упреками. Мне нужно место, где я смогу побыть одна и где никто не будет мне мешать. Ты же меня понимаешь, правда?

Романо только кивнул, но вид у него при этом был несчастный.

Сара часто уезжала, особенно перед началом и после туристического сезона, когда по вечерам в траттории было мало посетителей. Так что и в этот вечер ни Романо, ни его мать Тереза ни о чем не беспокоились.

Когда молодая пара, обнявшись, покинула ресторан, Романо подсчитал выручку. Дневной оборот составил более пятисот евро, и Романо был доволен. Для вечера в четверг в конце октября это было удивительно.

Он погасил свет и запер тратторию. В это время в маленьком городке на улицах уже никого не остается. Было слышно, как вдали кто-то заводит машину, – наверное, молодая пара отправляется домой. Лишь кое-где в окнах еще горел свет. В основном в домах пожилых людей, которые не могли уснуть и проводили половину ночи перед телевизором.

Уличные фонари заливали узкие переулки теплым желтоватым светом, и Романо в который раз испытал радость от мысли, что может жить и работать здесь, хотя ему, конечно, и хотелось зайти сейчас в какой-нибудь бар, где можно было бы выпить вина в компании.

Прямо над тратторией жили его мать Тереза и отчим Энцо, который женился на ней двадцать лет назад. Родной отец Романо был на тридцать пять лет старше Терезы и умер от старческой слабости, когда Романо было двадцать лет. Но и со вторым мужем, с Энцо, Терезе тоже не очень повезло. Хотя он был старше Терезы всего лишь на пять лет, но уже несколько лет страдал хроническим ревматизмом и почти не мог двигаться, а если и мог, то ощущал при этом сильнейшую боль. Большую часть времени он сидел у окна, уставясь на деревенскую улицу, на которой даже на протяжении дня мало чего происходило. Когда ему нужно было общество, он звонил не Терезе или Романо, а Саре. Если она была неподалеку и у нее было время, она сразу же шла к нему. Романо не имел ни малейшего понятия, о чем они могли беседовать часами. Но он знал, что именно Сара придавала Энцо силы выносить ужасную боль и не терять вкус к жизни.

Над Терезой и Энцо жили Романо и Сара с их общим сыном Эдуардо. Внебрачная дочь Сары Эльза, которой было уже три года, когда Сара познакомилась с Романо, училась в Сиене и вместе с подругой снимала там небольшую квартиру. После ссоры с матерью Эльза очень редко приезжала домой.

Романо медленно поднялся по лестнице и открыл дверь квартиры. В доме было тихо. Наверное, Эдуардо давно уже спал. Романо включил телевизор в гостиной и настроил его едва слышно, опасаясь разбудить Эди, как все называли Эдуардо. Он открыл бутылку красного вина и уселся в кресло перед телевизором. Времени у него было достаточно. Как и каждую ночь, потому что до четырех утра ему редко удавалось уснуть.

В половине второго – он как раз смотрел американский триллер «Игра» с Майклом Дугласом – он выключил звук телевизора и позвонил жене. Она ответила через какое-то время, и голос у нее был сонный.

– Сара, – сказал он, – надеюсь, я тебя не разбудил. У тебя все в порядке?

– Да, – ответила она коротко и раздраженно. – Извини, но у меня сейчас нет желания говорить по телефону.

– У тебя гости?

Задавая этот вопрос, он чувствоват себя таким жалким… Он презирал себя, но должен был спросить об этом. И ничего не мог с собой поделать.

– Нет, – сказала она. – Но я устала.

– Когда ты приедешь?

– Завтра утром, – со вздохом сказала она. – Завтра утром в девять. Можешь не вставать, я сама приготовлю Эди завтрак.

И отключила телефон.

Романо нерешительно повертел трубку в руке. Он не верил ни одному ее слову. Такой немногословной она становилась лишь тогда, когда была не одна. Значит, все-таки… Значит, опять.

Он положил трубку и одним глотком осушил бокал вина.

3

В десять часов тридцать две минуты следующего утра Романо проснулся от крика Энцо. Это был крик на высокой ноте, долгий, оглушительный и одновременно похожий на причитание старухи-плакальщицы. Энцо кричал и кричал без перерыва. Романо вскочил с постели, сорвал с крючка халат и босиком побежал вниз. Энцо сидел в инвалидном кресле посреди комнаты с лицом, залитым слезами. Его руки дергались и бились о подлокотники кресла, отчего содрогалось все тело.

Между тумбочкой у кушетки и телевизором стояли два карабинера. Романо уже несколько раз видел их в Амбре, но не знал, как их зовут. Оба молчали. Один время от времени покашливал, а другой все время прикусывал нижнюю губу и прищелкивал языком. Тереза прислонилась к окну, перебирая четки и еле слышно бормоча себе под нос «Аве Мария».

Романо похолодел от страха.

– Святая Мария, Богородица, молись за нас, грешных, ныне и в час нашей смерти… – бормотала Тереза.

– Что такое? Что случилось? – спросил Романо.

Один из карабинеров сделал шаг в его сторону и хотел что-то сказать, но крик Энцо был таким пронзительным, что говорить было просто невозможно.

– Прекрати! – заорал Романо.

Он схватил отчима за плечи и принялся трясти. Голова старика болталась из стороны в сторону. Казалось, он вот-вот сломает Энцо шею, но тот продолжал кричать. Просто вопль теперь доносился волнообразно, в такт грубым рывкам.

– Оставь его, – сказала Тереза. – Пусть он придет в себя.

В этот момент Энцо замолчал. Он сжался в кресле, лишь плечи его время от времени вздрагивали.

– Сара мертва, – сказала Тереза в наступившей тишине. – Ее нашли в Casa dйlia strega. Кто-то перерезал ей горло. И собаке тоже.

Романо растерянно посмотрел на мать.

– Не может быть…

– Да, так оно и есть. – Ни печали, ни ужаса по поводу случившегося в ее голосе не было.

– Синьор Симонетти… – начал старший из карабинеров, в душе проклиная этот день, уже принесший множество неприятностей и предвещающий кучу работы в будущем. – Синьор Симонетти, мне очень жаль, но…

Романо перебил его:

– Кто ее нашел? – На его щеках от возбуждения появились красные пятна.

– Один охотник. Охотник из Бучине. Он случайно оказался там, и ему показалось странным, что дверь дома распахнута настежь.