Обитель зла - Сабина Тислер

Обычно это была заключительная песня. Ее сердце забилось чаще. Ждать осталось недолго. Сара поплотнее завернулась в толстую пушистую шубу и засунула руки под мышки. Ее лицо до самого носа было закутано широким шарфом, который она несколько раз обернула вокруг шеи. «Выходи же, – молила она мысленно, – выходи скорее, пока я не получила воспаление мочевого пузыря. Все будет чудесно, мы так давно не проводили вечер вместе».

Прошло минут двадцать пять, пока появился Фрэнки. Он был пьян, а с ним – какая-то темноволосая женщина, тоже навеселе. На лестнице он что-то сказал ей, но Сара не разобрала, что именно. Она направилась прямо к ним.

Фрэнки уставился на нее так, словно она только что прилетела с Марса, и моментально протрезвел.

– Ты ее знаешь? – спросила брюнетка.

Вместо ответа Фрэнки только кивнул.

– Ну ладно, – сказала она, – мне надо домой. Я спешу. Желаю приятного вечера.

И она исчезла между припаркованными машинами.

Сара представляла себе задуманный сюрприз несколько иначе. Рядом с темноволосой женщиной, на которой были облегающие джинсы, короткая блуза и небрежно наброшенная на плечи шубка, она со своим огромным животом и в шубе из искусственного меха чувствовала себя неуклюжей и непривлекательной, но храбро улыбнулась:

– Привет, Фрэнки!

Фрэнки не поздоровался, не поцеловал и не обнял ее, а сразу же раскричался:

– Ты что о себе вообразила, что появляешься здесь среди ночи, а? Мне не нужен ни охранник, ни контролер, и толстый живот не дает тебе права вести себя так, будто ты – моя мать.

Сара была ошеломлена.

– Но я же… – робко попыталась объяснить она, но Фрэнки ее перебил:

– Это дерьмово и стыдно, ты это понимаешь? Что подумают обо мне коллеги? – Он закричал еще громче, передразнивая въедливый женский голос: – Мамочка придет и заберет маленького Фрэнки домой, чтобы он, не дай бог, не зашел попить пива. Давай, уже пора! Бегом в кровать! Как будто я нуждаюсь в няньке!

– Я раньше никогда не заходила за тобой, – тихо заметила Сара.

– Нет! Зато ты зашла за мной сегодня, и этого уже достаточно. Мне что, еще и спасибо сказать, что ты не каждую ночь торчишь здесь под дверью?

– Извини меня, Фрэнки, я ведь только хотела тебя…

– Дерьмо! Да мне насрать, что ты хотела!

Он бросился к машине. Она бежала за ним, как ребенок, которого отругали и который униженно молит о любви и прощении.

Фрэнки впустил ее в машину, захлопнул дверцу так, что автомобиль задрожал, и погнал по городу как бешеный. Оба молчали. За весь вечер они больше не сказали друг другу ни слова.

Почему он приходит из ресторана только в пять часов утра, больше не обсуждалось.

10

Ледяной порыв ветра коснулся лица Сары, и она проснулась. В первый момент она не поняла, что происходит, а потом увидела настежь распахнутое окно. На подоконнике, словно призрачная темная гора, стоял Фрэнки. Он шатался и явно не соображал, где находится. Сара спрыгнула с дивана, бросилась к окну и обхватила Фрэнки руками. «Только не упади! – умоляла она. – Держись, иначе мы упадем вместе». Упершись одной ногой в батарею отопления, она попыталась затащить его в комнату.

Фрэнки сопротивлялся, вцепившись в раму окна. В отчаянии Сара укусила его за ногу. Фрэнки на мгновение ослабил хватку и вместе с Сарой рухнул в комнату.

У Сары потемнело в глазах. В животе пульсировала тупая боль.

– Вызывай врача, – прошептала она. – Мне надо в больницу. Скорее!

Фрэнки, похоже, медленно, но все же начал соображать. Он уставился на лежащую на полу Сару, пытаясь вспомнить, где находится телефон, и побрел по комнате, держась за стену, чтобы не упасть.

– Дай мне телефон! Ну давай же!

Сара поняла, что Фрэнки не в состоянии даже позвонить.

Команда врачей через пятнадцать минут уже бежала по лестнице. Фрэнки открыл дверь, трясясь всем телом. Они на носилках понесли Сару вниз и попросили Фрэнки следовать за ними. Он, спотыкаясь, побрел вниз по лестнице.

– Похоже, придется заниматься ими обоими, – сказал один из врачей своему коллеге.

В больнице Сару тщательно осмотрели. Фрэнки наотрез отказался от обследования. Он, притихший и бледный, сидел в коридоре и ждал.

– Я пока не могу сказать, мальчик это или девочка, – сказала врач-гинеколог Саре несколько часов спустя. – Но в любом случае ребенок очень крепкий. Он перенес все очень хорошо. Вы можете вернуться домой, но, если кровотечение не прекратится, вам и дальше придется соблюдать строгий постельный режим. Позвоните, если снова начнутся боли.

Было уже десять утра, когда они поехали на такси домой. Сара сразу же легла на диван в гостиной. Фрэнки спустился вниз, чтобы купить булочки к завтраку.

Когда он вернулся, в руках у него был огромный букет роз.

– Ты что, рехнулся? – Сара в уме прикинула, сколько могли стоить цветы. Она не знала цен, но за эти деньги точно можно было купить несколько граммов гашиша.

Она обняла Фрэнки, и у нее было только одно желание – чтобы это примирение продолжалось вечно.

После завтрака Фрэнки торжественно сжег на тарелке гашиш, который был в доме. Саре хотелось верить, что он сделал это искренне и ничего не припрятал.

За четыре недели до назначенного срока родов кровотечение усилилось, и Сара вынуждена была лечь в больницу. Фрэнки приходил к ней каждый день и производил впечатление довольно уравновешенного человека, но круги вокруг его глаз с каждым днем становились все темнее.

Через две недели сердцебиение ребенка стало едва слышным, и врачи решились на кесарево сечение. Рука врача-анестезиолога успокаивающе лежала на запястье Сары, когда он медленно вводил иглу ей в вену.

– Только не отрежьте ему нос, – успела пробормотать она заплетающимся языком и увидела, как врач улыбнулся. Его лицо было последним, что она успела запомнить, перед тем как погрузилась в темноту.

Когда врач вынула кровавый комочек из живота Сары, он сначала захрипел, а потом начал кричать. Высоким тонким голосом и необычайно громко.

– О, да у нас роскошная девочка! – сказала акушерка. Она пересчитала пальчики на руках и ногах ребенка, взвесила и искупала его, а потом упаковала в розовый комбинезончик с белыми лебедями на животе.

Когда Сара проснулась после наркоза, первое, что она увидела, были эти лебеди. Она обняла младенца и поцеловала его в крохотный носик, чем снова вызвала громкий крик. Только потом она заметила Фрэнки, который сидел за маленьким столиком в углу комнаты, и своих родителей, с торжественными лицами стоявших в дверях.

– Мы назовем ее Эльзой, – сказала Сара и засунула мизинец в рот дочери, которая моментально перестала кричать и принялась сосать палец. – Ты не против, Фрэнки?

Фрэнки подошел и поцеловал ее.

– Эльза – прекрасное имя, – прошептал он, а у матери Сары на лице появилось кислое выражение, словно ее внучка только что получила клеймо на всю жизнь.

11

Эльза развивалась великолепно. Она обладала прекрасным аппетитом, необузданным желанием движения, минимальной потребностью в отдыхе и несокрушимым здоровьем. Даже когда Сара и Фрэнки одновременно заболели тяжелой формой гриппа, Эльза осталась единственной, кто в полном здравии и с розовыми щеками прыгал в кроватке и неутомимо орал, как петух.

Саре приходилось вставать не менее трех раз за ночь, чтобы успокаивать кричащую Эльзу, но ни бутылочка с молоком, ни свежие пеленки, ни многочасовое ношение на руках, ни песенки не помогали.

Сара, шатаясь от усталости, стояла рядом с кроваткой.

– Пожалуйста, замолчи, – всхлипывала она. – Пожалуйста, спи наконец!

Но Эльза продолжала орать.

Через десять минут непрерывного крика в комнату ворвался Фрэнки.

– Ты, в конце концов, сходишь с ней к врачу? Это же ненормально!

– Я была у врача. У нее все в порядке.

– Этот врач – полный идиот!

– Тогда сам сходи с ней к врачу!

– Когда-нибудь я сверну ей шею. Клянусь тебе! Этого же не выдержит ни один нормальный человек!

Громко ругаясь, он исчез в спальне, а Сара поймала себя на том, что ей очень хочется заткнуть этот беззубый, широко распахнутый и беспрерывно орущий маленький ротик тугим розовым плюшевым зайцем, лежавшим на подушке.

Она не сделала этого, но мысленно спросила себя, надолго ли у нее хватит сил.

Однажды холодным ноябрьским вечером лил сильный дождь. На улице было уже темно, Эльза прыгала в кроватке и вопила изо всех сил. Фрэнки хотелось послушать концерт по радио, и крик ребенка доводил его до бешенства. Он, сжимая кулаки, метался по комнате, как зверь в клетке, и был готов вот-вот взорваться. Внезапно он рванул стеклянную панель стереоустановки так сильно, что она сорвалась с креплений, упала на пол и разбилась. Потом он повернул регулятор громкости до отказа. Квартиру заполнил невообразимый рев и грохот, колонки вибрировали так, что, казалось, подпрыгивали. Сара ожидала, что в любой момент рухнет люстра. Даже Эльза не могла переорать эту невыносимо громкую музыку.