Сага о викинге - Максим Волжский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бог великих норманнов, мой господин! – выкрикнул Борис, испугавшись собственной бравады. Воздух в зале был особенным, и звуки разлетались так звонко и далеко, будто нет преград для русских слов.
Один презрительно посмотрел вниз, словно у трона тявкал безродный пёс.
– Ты знаешь ответ. Ты умный человек, поскольку выбрал верную сторону. Мне нравятся честные люди, – лукаво произнёс Бог войны. – Тебе выпала честь, остаться здесь, в моей дружине. Сегодня ночью случится пир. Я приглашаю тебя к столу. И быть по сему!
Шлем Одина сверкнул молниями. В туже секунду Бог ударил о каменный пол тупым концом волшебного копья Гунгнир.
Гром от удара отозвался мистическим рокотом, образовав трещину в узком побережье холодного моря. Воды вспенились, забурлили, качнули земную твердь, – и на один фьорд близ Шпицбергена стало больше, будто кто-то живущий в камнях, выпихнул силой острую скалу, чтобы на ней росли кусты и кричали чайки.
– Назови мне своё имя, человек? – снова спросил Один.
Борис быстро соображал: «А вдруг это не сон? Что если, это всё по-настоящему?»
Возникла неловкая пауза. Торопов не решался назвать своё имя. Не потому что вспомнил родителей. Борис просто испугался. Стоило признаться, что он не воин скалистой Скандинавии, а человек из края заснеженных лесов – неизвестно как отреагирует старик. Возможно, Один обидится, разозлится и станет яростен и беспощаден.
Но затягивать с ответом нельзя. И тогда отрекаясь от славянских корней, Борис, мысленно скрестив пальцы, назвался вымышленным именем.
– Моё имя Тор! – гордо произнёс русский парень.
Один выбил пальцами дробь о подлокотник. Его крылья на шлеме затрепетали, будто птица попалась в сети. Щиты на стенах выдали звенящую трель, словно столкнулись лезвиями в бою.
– Разрази меня гром, ты сказал Тор? Я не ослышался, мальчик? – разгоняя тучи над Гренландией, смеялся старик. – Ты носишь имя моего сына? Ну, ко ли так, тебе придётся на деле доказать свои притязания.
Один снова ударил мистическим копьём в пол.
В мгновение всё завертелось, вскружилось, перемешивая камни, щиты, воинственные вопли людей и хрюканье жертвенных поросят. Вихрь превращал мрачный зал в пирующий дворец, где за длинным столом из сотен лавок восседали тысячи воинов. Викинги молодые и старые громко взывали к небесному Творцу и, свирепо сверкая глазами, жадно поедали сырое мясо.
– Присоединяйся к своим белым братьям, воин Тор! – хохотал Бог норманнов.
3
Борис рос послушным ребёнком. До восьмого класса играл на скрипке и никогда не дрался. С помощью дяди Андрея, работавшего в полиции, он откосил от армии. За папины деньги поступил в институт – и горя не знал. Боренька был тихим. Любил домашних рыбок, поливал цветы на балконе и гулял с весёлым мопсом во дворе. И однажды, в тот злополучный вечер он вышел на улицу, чтобы опорожнить кишечник прелестного питомца.
Пёсик счастливо повизгивал, опрыскивая куст «гортензии метельчатой», как вдруг появились они.
«Уважаемый человек, а где метро, не подскажите?» – спросил один из тех азиатов.
Боря хотел показать пальцем, куда нужно идти, чтобы попасть в метро, но почему-то злобно выругался и через мгновение получил унизительного пинка чуть ниже копчика. Этот слегка противоправный приёмчик кардинально изменил жизнь мальчика-паиньки.
Борис отправился в зал, где с утра до темноты таскал тяжёлые штанги. Он нашёл в сети брутальные сайты. Стал читать сомнительные книги. И оказалось, что вся большая страна оккупирована приезжими басурманами. Черноволосые люди, схватив швабры и мётла, только делали вид, что убирают улицы столицы, а на самом деле они готовили кровавую революцию.
Чем больше Борис читал, заполненную свастикой литературу, тем больше ощущал особенность и лидерство. Что случилось далее, уже хорошо известно. Торопов изменился. Возмужал и окреп. А затем собрал группу бритоголовых молодчиков, способных защитить район, город, страну и новоиспечённого вождя в частности. К чему привела «светлая» идея, Борис испытывал сейчас на своей белой шкуре.
***
Чтобы присесть за общий стол, необходимо заслужить доверие воинов, а чтобы расположить бойцов – необходима хорошая драка. Если бы не поддержка Одина, если бы не его наставления и доспехи, то Борис не продержался бы и минуты.
«Вперёд сынок, – подталкивая остриём копья парня в спину, веселился Бог норманнов. – Бейся мерзавец! Докажи своё место в наших рядах!»
Борис дрался, насколько хватало сил. Татуировки дракона не помогали, а его немалый рост только мешал в бою. Торопову ломали руки, железным крюком вырывали рёбра; трижды свернули шею и сотни раз выбивали зубы. Но чудо!.. как только соперники убивали его, Борис воскресал и снова слышал зов Одина: «Вперёд Тор! В бой храбрый воин!»
Вот только пытка не утихала. Мучительная боль от пробитого паха копьём одного из воинов по имени Угги, доставляла немыслимые страдания, – и Борис пожалел, что назвался Тором. Викинги потешались над ним. Они издевались, мучили, унижали. Один оказался ни так прост, как когда-то казалось Боре: ни так добр и приветлив. Как же он был наивен, когда клялся в верности старику. Да и, вообще, зачем он ввязался в это опасное дело спасать страну? Белое братство, норманнская сила, волчья кровь – слабоват Борис для храбрых подвигов; поторопился Торопов.
Два дня и две ночи Борис умирал, воскресал, страдал и умолял остановить сражение. Но не было утешения в его слезах. Лишь горе, страдания и мука неотступно долбили острыми топорами по лысой голове. Но вдруг он почувствовал тепло. Всей душой ощутил присутствие людей: добрых, отзывчивых соотечественников в халатах. Это московские врачи боролись за его жизнь. Доктора делали уколы, припарки, массажи и бог знает что ещё, только бы вытащить парня на Свет…
***
– Он очнулся. Сердце работает стабильно. Все жизненные функции восстановлены. Повезло парню, – радовался главный хирург, вытирая вспотевший лоб.
Огромными глазами: благодарными и счастливыми – Торопов смотрел на своих спасителей. После пережитого в Валгалле эти милые люди казались ему родными и близкими, как любимая мама, как немного строгий папа и, конечно, его всепрощающая бабуля.
– Тебе нужно отдыхать, – устало сказал хирург, и Торопов почувствовал, как под маской, скрывающей лицо волшебного эскулапа, мелькнула улыбка.
Боря дома – среди друзей. Эти русичи, ну или не совсем русичи – были для него ближе всех на всём белом свете. Доктор Кац, оперировавший сутки напролёт, был для Бориса дороже миллиона или даже двух миллионов чистокровных норманнов. Торопов жив, он свободен. Какое же всё-таки счастье дышать полной грудью! Спасибо, родные…
4
Борису сделали укол, погрузив в сон, но тревожное предчувствие пробудило его среди
