Под сенью апельсиновых деревьев - Линда Белаго

– Нет, это я, Марит.

Юлия с трудом узнала худощавое лицо своей няньки. Та склонилась над ней и осторожно убрала со лба девочки пропитанную пóтом прядь волос.

– Лежи спокойно, Джульетта, слышишь?

– А что случилось? – Юлия чувствовала себя очень странно. Она попыталась сдвинуться с места, однако острая боль в ноге заставила ее вздрогнуть.

Марит положила руку ей на плечо и осторожно уложила девочку на подушку:

– Джульетта, тебе нужно лежать спокойно!

Тон ее голоса не допускал никаких возражений. Юлия опустилась на подушку, и, еще до того, как голова коснулась ее, девочка опять погрузилась в состояние, похожее на глубокий сон, но безо всяких сновидений.

Когда спустя несколько часов Юлия снова проснулась, она с большим трудом смогла поднять отяжелевшие веки. Девочка, ничего не понимая, огляделась по сторонам и обнаружила, что лежит в своей комнате. Тяжелые гардины, которые висели на окне, собственно, больше для декорации, теперь были плотно задернуты. Однако на улице, казалось, было светло. Отчего же она лежит в постели средь бела дня? Попытавшись приподняться, Юлия вновь ощутила острую боль в ноге. Неужели она ранена?

Что же случилось? Почему она чувствует себя такой усталой?

У Юлии закружилась голова, а потом все вокруг снова погрузилось в темноту.

Когда доктор Маартен немного позже зашел в комнату Джульетты Ванденберг, Марит поднялась со своего стула. Она нервно комкала носовой платок. Взглянув на Юлию, няня прошептала:

– Она два раза ненадолго просыпалась, но теперь снова спит. – По лицу няни было видно, как она волнуется о ребенке.

Доктор Маартен кивнул, поправил на носу пенсне и задумчиво посмотрел на девочку.

– Бедняжка. Какая трагедия!

Он уже давно знал Ванденбергов, а Джульетту держал на руках еще тогда, когда та была грудным ребенком.

– Она спрашивала о матери. – Марит вытерла носовым платком покрасневшие глаза.

Ее усталое лицо побледнело, а серое домашнее платье измялось.

Доктор Маартен успокаивающе положил руку ей на плечо:

– Марит, я знаю, что самое худшее у Джульетты еще впереди, но она должна будет узнать правду, как только снова придет в сознание. Мы с тобой это уже обсуждали.

Марит тихо всхлипнула и кивнула.

– Идите и хоть немного отдохните, а я побуду с ней. – Доктор сел на стул, на котором до этого возле Юлии сидела Марит.

Нянька в нерешительности стояла у кровати.

– Ну, идите же…

Юлия зашевелилась, и врач наклонился к ней, чтобы посмотреть, открыла ли она глаза. Но веки девочки по-прежнему были опущены. Казалось, что бессознательное состояние Юлии наконец-то перешло в целебный сон.

Когда на следующий день Юлия проснулась, ей наконец-то удалось сформулировать несколько ясных мыслей.

– Что с моей ногой? Я смогу бегать? – озабоченно спросила девочка, взглянув на толстую повязку.

– У тебя перелом. Доктор Маартен говорит, что твоя нога заживает хорошо. – Марит ласково погладила свою подопечную по щеке, а затем укрыла одеялом ее забинтованную ногу.

– А сколько это продлится?

– Тебе придется полежать еще несколько недель, пока кость не срастется, – сказала нянька и снова села на стул рядом с кроватью Юлии.

– Как же так вышло? И где мама?

Ответа не последовало.

Немного позже в комнату вошел доктор Маартен. Он улыбался, однако у него на лбу обозначились глубокие морщины.

– Ну, Джульетта, я вижу, что ты снова пришла в себя. – Он подошел к ней ближе и обернулся к няньке: – Марит, прошу вас на некоторое время оставить нас одних.

Когда Марит покинула комнату, врач присел на край кровати.

– Как дела сегодня? – Он сжал руки на коленях, и Юлия увидела, как костяшки его пальцев побелели от напряжения.

– Очень хорошо, господин доктор.

– Как нога?

– Уже меньше болит, – храбро отвечала она, пытаясь улыбнуться доктору.

Однако при виде его серьезного лица улыбка сошла с лица Юлии.

Он взял ее руку в свою.

– Джульетта, мне нужно кое-что тебе сказать. – Казалось, он искал подходящие слова, затем тихо продолжил: – С тобой и твоими родителями произошел несчастный случай. Твои родители получили тяжелые ранения. – Врач глубоко вздохнул. – Иногда ранения бывают такими тяжелыми, что уже не могут больше зажить.

Он сделал паузу.

Юлии вдруг стало очень холодно. Слова доктора Маартена эхом звучали у нее в ушах: «Несчастный случай… ранения…»

Ее родители получили тяжелые ранения! Но где же они? Она должна быть с ними! Она… Юлия испуганно посмотрела на врача, увидела его серьезное лицо, темные глаза, печальный взгляд которых остановился на ней. Вдруг осознание того, что случилось, обрушилось на нее всей своей тяжестью и девочка почувствовала, как ее захлестнула волна глубокой печали и у нее перехватило дыхание.

«…что уже не могут больше зажить», – так сказал доктор.

– Это означает, что мама и папа… умерли? – услышала Юлия свой вопрос. Ей казалось, что ее собственный голос доносится до нее откуда-то издалека. Точно так же, как и голос доктора Маартена.

– Да, дитя мое.

Вслед за этими словами сознание покинуло ее.

Следующие несколько дней Юлия провела в полубессознательном состоянии – это было нечто среднее между бодрствованием и сном. Она снова и снова надеялась на то, что сейчас распахнется дверь и она увидит веселое лицо матери.

Но этого не случилось.

Юлия погрузилась в меланхолию. Она не знала, что ей делать со своей болью, она не могла даже плакать. Когда ей разрешили вставать с постели, ее душевное состояние едва ли улучшилось. Ребенок, который когда-то так весело смеялся, стал тихим, молчаливым.

Марит постоянно уверяла ее, что все будет хорошо, однако Юлия все время ощущала отсутствие родителей, и это причиняло ей почти физическую боль. И домашние слуги, которые уволились и больше не появлялись, и мебель, которую накрыли белыми простынями, – все свидетельствовало об обратном.

Юлия пыталась внушить себе, что все останется по-старому. Однако она видела страшные сны: будто бы она сидит одна в большом доме, везде царит пустота и темнота, и с ней больше никого нет. Или же ей снилось, что она очутилась в доме для сирот. Когда-то Юлия вместе с матерью посетила один такой дом и принесла детям маленькие подарки. Мать объяснила ей, что у этих ребятишек больше нет родителей, которые могли бы заботиться о них. Теперь во сне Юлия видела себя среди этих детей.

Марит очень старалась сделать все для того, чтобы повседневная жизнь ребенка была как можно лучше. Однако она утаивала от Юлии, что теперь все будет совсем не так, как та привыкла. Никто не хотел затрагивать эту тему, пока однажды это не стало неизбежным. В сентябре Марит попыталась организовать праздник в честь десятилетия Юлии, сделав его как можно торжественнее. Некоторые девочки из когда-то большого круга друзей ее родителей приняли приглашение и постарались хотя бы на несколько драгоценных часов показать Юлии, что ее жизнь стала прежней. Однако потом даже Марит вынуждена была посмотреть правде в глаза и уступить настояниям адвоката семьи Ванденбергов. Нужно было принимать решение.

Поскольку наследство Ванденбергов не могло быть передано десятилетней девочке, теперь управление им должен был взять на себя ее ближайший родственник. И вскоре после выздоровления Юлии такой родственник объявился – быстрее, чем всем хотелось бы.

Однажды утром в октябре в доме Ванденбергов вдруг началась суматоха. Из кухни впервые со дня рождения Юлии запахло пирогом.

– Что случилось? У нас будут гости?

Юлия нашла свою няньку в одной из комнат, предназначенных для приема гостей: Марит открывала окна, чтобы проветрить комнату.

Ответ няньки был коротким и не удовлетворил Юлию:

– Да.

Она отодвинула девочку в сторону, чтобы взбить перины на кроватях. Вообще-то это входило в обязанности домашних служанок, однако все они за последние недели покинули дом Ванденбергов и стали искать себе новых хозяев. В доме остались только Марит и старая повариха.

Юлия некоторое время с удивлением наблюдала за тем, что делает Марит. Почему ей до сих пор ничего не сказали о госте и почему Марит скрывала от нее его имя? С тех пор как родители Юлии погибли, в дом Ванденбергов больше не приходили гости. Да и кто бы стал их принимать?

– Джульетта, ступай в свою комнату. Я сейчас приду и помогу тебе одеться. – Марит подтолкнула девочку к двери, и Юлия в задумчивости удалилась.

Вскоре после этого Марит, по-прежнему немногословная, помогла Юлии надеть нарядное платье и уложила ее волосы в красивую прическу. Девочка безропотно позволила проделать это с собой и лишь смущенно поправила платье. Оно не доставало до пола, и под чулками было видно, что ее левая нога все еще заметно тоньше, чем правая. Доктор сказал, что со временем это пройдет. Прежде Юлия не обращала на это внимания, зато теперь, когда она была так нарядно одета, это бросалось в глаза, и ей стало немного стыдно. Марит никак не отреагировала на смущенный взгляд девочки и повязала еще одну ленту на ее золотистые волосы.