Легкокрылый мотылек - Люси Гордон

Рядом с могилой родителей Ди, Джо и Хелен, была похоронена их дочь Сильвия, ее маленький сын Джо и годовалая дочка Ди — Полли. Пеппе не знала никого из них, тем не менее она росла, всегда чувствуя себя членом большой, крепкой семьи, и лежащие здесь были для нее такими же настоящими, как и ее живые родственники.

На мгновение она остановилась возле могилы Сильвии, вспомнив слова матери об их внешнем сходстве. Они действительно были похожи — Пеппе не раз видела старые фотографии сестры своей бабушки. В тридцатых годах Сильвия была невероятной красавицей и вела бурную жизнь, попадая из одной романтической истории в другую. Все думали, что это Сильвия выйдет замуж за отважного Марка Селлона, но, оставив его перед самой войной, она убежала с другим мужчиной, Филом. Фил погиб в Дюнкерке, а сама Сильвия и их недавно родившийся сынок Джо — во время бомбежки в Лондоне.

Что-то от ее красоты унаследовала и Пеппе.

«Это у тебя в генах, — ворчала Лилиан на дочку. — Ты родилась, чтобы хорошо проводить время». — «Не вижу в этом ничего плохого. И к тому же работаю как проклятая. И лишь изредка позволяю себе расслабиться».

Казалось, так оно и было, и в то же время… Пеппе действительно увлекалась многими, но все ее увлечения были очень скоротечны и поверхностны. Причину этого знали лишь некоторые. Бабушка Ди, например. Она знала, как Пеппе влюблена в Джека Сотерна, видела, как счастлива та была, когда они обручились, и как опустошена, когда они расстались всего лишь за несколько дней до Рождества…

Эти воспоминания навсегда останутся с ней. Джек уехал тогда из города на пару дней. Это ее не встревожило. «Последние приготовления, — думала она, — возможность закончить дела, перед тем как отправиться в свадебное путешествие». Мысль о другой женщине ей и в голову не приходила. Когда он вернулся, Пеппе решила сделать ему сюрприз — без предупреждения появилась у дверей его квартиры.

— «Новый день, Новый год, новые надежды», — пропела она куплет из рождественской песенки, стоя за дверью.

Когда Джек открыл, она бросилась ему на шею, надеясь получить поцелуй, но он отстранился от нее. А потом разорвал помолвку.

На какое-то время Пеппе была словно отброшена в сторону. Вместо того чтобы делать карьеру, она нашла себе работу в супермаркете, оправдывая это тем, что нужно помогать своим стареньким бабушке и дедушке. Последние два года она жила у них, отдавая им все свободное время. Как раз тогда юная красота ее лица начала приобретать то особенное ожесточенное выражение, которое иногда пугало.

«Не поддавайся этому, — умоляла ее Ди. — Я знаю, с тобой жестоко обошлись, но все равно нельзя озлобляться, что бы ни случилось!» — «Бабуль, не сгущай краски. Что, собственно, произошло? Подумаешь, какой-то дурак нашел себе другую дуру. Переживем!»

Только после своей смерти Ди удалось исправить ситуацию. Она оставила все свое скромное состояние Пеппе с условием, что та наконец займется настоящим делом.

Пеппе пришлось распрощаться с образом девушки, страдающей от разбитого сердца. Внешность позволяла ей с легкостью завоевывать поклонников, но ее сердце было закрыто. «Жизнь — веселая штука, если ты не слишком многого от нее ждешь» — это стало ее девизом.

«Моя тетушка Сильвия тобой бы гордилась, — ворчала Лилиан. — Не то чтобы я хорошо ее знала — она умерла раньше, чем я родилась. Но к тому времени она уже успела стать семейной легендой. Ну а ты, как я вижу, идешь по ее стопам. Только посмотри на себя! Как ты одеваешься?» — «Нормально». Пеппе опустила глаза на свою узенькую юбку, скорее напоминающую носовой платок, обернутый вокруг бедер. «И твой босс не против, что ты в таком виде разгуливаешь по офису?»

Как-то один из поклонников Пеппе, оскорбленный, что его чувства были отвергнуты, назвал ее интриганкой. Он был не прав. Она вступала в отношения с открытой душой, надеясь, что в этот раз все будет по-другому. Но этого не случалось. И Пеппе отступала — но от страха, а не от бессердечия. Память об унижении, что ей пришлось пережить, до сих пор была свежа. Время чуть сгладило углы, но не избавило от черной тени. Ни за что на свете она не хотела испытать это снова!

— Вот ты бы меня поняла, — сказала она, глядя на памятник Сильвии. — Думаю, нам было бы о чем с тобой поговорить.

Эта мысль вызвала у нее улыбку. Казалось, что улыбаться для нее так же естественно, как и дышать. Но улыбка тут же поблекла, когда, повернувшись, Пеппе увидела все того же мужчину, который все так же хмуро смотрел на нее.

«Ладно, — подумала она, — для него я действительно выгляжу несколько странно. Его поколение, вероятно, считает, что на кладбище вообще нельзя улыбаться. Но почему, если ты любишь людей, которых пришла навестить? Даже тех, с кем никогда не встречалась».

Этот задорный настрой не покидал Пеппе, пока она не села в свою машину, припаркованную возле ограды кладбища.

— О нет, только не это! — застонала она, услышав, как двигатель издал какой-то щелчок и заглох. — Я отвезу тебя завтра в гараж, — взмолилась она, — но только заведись сейчас. Ну пожалуйста!

Не вняв ее мольбам, двигатель снова защелкал и снова заглох.

Выйти и заглянуть под капот было простой формальностью — Пеппе очень слабо себе представляла, что там нужно искать. И разумеется, ничего не нашла.

— Проблемы?

Это был тот же мужчина, который своим молчаливым неодобрением прервал ее приятные воспоминания и фактически заставил уйти.

— Не заводится?

— Не заводится. Но это случалось и прежде. В конце концов, я знаю, он заведется. Только нужно быть с ним немного потверже.

— Это как? Пинками, что ли?

Она рассмеялась:

— Нет, разумеется. Просто надо по нему легонько постучать и попробовать поймать нужный ритм.

— У меня есть более надежный вариант. Я могу отвезти вас к ближайшей мастерской или туда, где вы обычно чините свой автомобиль.

— У моих братьев гараж на Краймиа-стрит, — сказала она с гордостью.

— И они одобряют это ваше «постукивание»?

— Ничего они не одобряют. Я и купила-то эту машину, не посоветовавшись с ними. Мне она просто понравилась. У нее очень оригинальный дизайн.

— Определенно. Но чего у нее точно нет, так это надежного двигателя. Если ваши братья занимаются машинами, не представляю, как они могли вам позволить купить ее?

— Они и не позволяли, потому что я их не спрашивала! — буркнула Пеппе раздраженно.

— Если бы вы были моей дочерью, я бы тоже не разрешил.

— Но я не ваша дочь, и не просила у вас помощи. А сейчас, если позволите, я хотела бы уехать.

— Как? — спросил он просто.