Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911—1920 - Владимир Литтауэр

Для тех, кто хорошо знаком с последней войной, мы можем показаться невероятно отсталыми, однако в 1914 году русская императорская армия превосходила многие армии. Для XX века только Германия действительно была готова к войне. Русско-японская война в прямом смысле потрясла нас множеством изменений, и за девять лет, прошедшие с ее окончания до начала Первой мировой войны, были проделаны серьезные шаги по модернизации русской армии. Кавалерию, в силу особой специфики, эти изменения коснулись в наименьшей степени. И хотя в 1914 году Россия могла противостоять Западу, она не была готова к продолжительной войне. У нас не было промышленности, способной обеспечить войска вооружением в необходимом количестве; многое должно было поступить из-за границы, в основном из Соединенных Штатов.

Несмотря на нехватку вооружения, мы оказывали достойное сопротивление. Большинство людей слышали о поражении русских при Таненберге в августе 1914 года, и только немногие знают, что почти сразу же мы перешли в наступление на южной части фронта и успешно заняли большую часть австрийской Галиции, дойдя до гребня Карпат и захватив в плен 120 тысяч человек в крепости Перемышль. Это были не единственные наши поражение и победа. Война была длительной и кровавой, и судьба была изменчива.

Сегодня многие уже забыли, какой глобальной была Первая мировая война, какое огромное количество людей погибло и пострадало во время нее. Общее число раненых и убитых с обеих сторон составляло порядка 33 миллионов человек, включая 8 миллионов взятых в плен. Мы понесли огромные потери: 1 700 000 убитыми и 4 950 000 ранеными; 2 500 000 человек попали в плен[3].

На русской границе ведущие державы (Германия и Австро-Венгрия) имели большее количество войск, чем на французской границе. К примеру, в марте 1917 года на французской границе находилось 135 пехотных дивизий, а на русской 164. Что касается кавалерии, то ведущие державы сосредоточили на Востоке 24 кавалерийские дивизии и только одну на Западе. Эти данные относятся к периоду непосредственно перед русской революцией и не включают количество турецких частей, находившихся на Кавказском фронте.

Немецкие войска теснили нас по всему Восточному фронту, и мы удерживали только незначительную чужую территорию на юге. Когда началась революция, русские солдаты отказались идти в наступление, и наше так долго готовившееся, крупномасштабное контрнаступление так и не состоялось. Мы стали воевать со своими соотечественниками, вместо того чтобы сражаться с врагами.

Несмотря на множество серьезных исследований, связанных с изучением русского фронта и революции, в большинстве из них наблюдается тенденция пренебречь человеческим фактором. Однако историю делают люди, и, понимая это, мы должны учитывать и предпосылки событий, и людей, вовлеченных в их водоворот. Сегодня, чтобы понять тех офицеров и солдат из далекого прошлого, необходимо дать некоторые пояснения.

Я служил в русской императорской кавалерии, а позже, с осени 1911 до весны 1920 года, в контрреволюционной армии. Как профессиональный военный, я был частью общества, жизнь которого резко отличалась от жизни в мирное время и во время Первой мировой войны, в период революции и последующей Гражданской войны. Никогда больше не прозвучит команда «Сабли наголо, пики к бою!». Дни, проведенные на службе в армии, не утратили прелесть новизны, поскольку я всегда любил рассказывать истории, связанные с этим периодом моей жизни. Скоро уже не останется никого, кто бы помнил события тех лет, тех людей, какими они были, почему так или иначе себя вели, чем занимались, мельчайшие подробности той жизни.

Прежде всего я представлю двадцать человек, которые будут наиболее часто появляться на страницах этой книги. Значительную ее часть составляют мои воспоминания о поведении этих людей в период серьезных изменений, происходивших в гарнизонной жизни в Москве, непрекращающихся боев на фронте и тягот революции. Незначительные случаи, вроде того, когда ординарец вытащил зубами пулю, застрявшую в ноге поручика Аршаулова, расскажут о нас больше любого подробнейшего описания боя, во время которого это произошло. В любом случае эти истории несут гораздо больше информации о нас, чем, к примеру, описания войны, которые я, обычный офицер, свидетель-очевидец тех событий, представляю в качестве крошечных эпизодов гигантских стратегических операций, в которых так мало значили человеческие жизни. Кстати, как-то я читал воспоминания офицера наполеоновской армии, занимавшего весьма незначительное положение. В числе прочего он описывал, как принимал участие в боях у небольшой деревушки. В течение нескольких недель он идентифицировал эти бои с названием деревни, пока вдруг не понял, что участвовал в Аустерлицком сражении.

Небольшие истории, рассказанные в этой книге, служат в первую очередь фоном для действий отдельных участников событий, хотя, чтобы сориентировать своих читателей, я зачастую называю даты, географические пункты и места дислокаций. С той же целью в книге помещены карты, связанные в основном не с большими военными операциями, а с отдельными эпизодами войны.

Даже через сотни лет на основе имеющихся документов, планов и хода войн можно будет полностью восстановить картину, но истории человеческих жизней исчезнут вместе с нами, уцелевшими свидетелями тех дней. С годами ценность этих историй, естественно, возрастает, а сухие отчеты о выигранных или проигранных сражениях теряют свое значение. Именно поэтому я не собираюсь рассказывать о ходе войны на русском фронте и о революции. В этой книге мы найдете некоторые доселе неизвестные моменты истории России начала XX столетия.

Много из рассказанного мной типично для всей русской кавалерии, а что-то случалось только в полку, в котором я служил. В армии бытовало мнение, что «все русские кавалерийские полки в равной степени хороши», но это вовсе не означало, что все полки были похожи друг на друга. К примеру, это зависело от особенностей гарнизонной жизни. В Москве, где дислоцировался мой полк, городская жизнь предлагала множество разнообразных развлечений; многие офицеры погружались в пучину удовольствий, и это, естественно, не лучшим образом сказывалось на выполнении ими непосредственных обязанностей. Приятно проводить время позволяли себе в особенности молодые корнеты, поручики и ротмистры и большинство офицеров Сумского гусарского полка. Кроме того, как и в любом сообществе, всегда существуют несколько личностей, которые оказывают влияние на остальных и устанавливают некие правила, которые в конечном итоге могут превратиться в традицию. Мой полк отличала непритязательность в повседневной жизни, веселые застолья и дух независимости. Мы с уважением относились только к некоторым генералам, были не слишком высокого мнения об остальных и ни перед кем не заискивали. Естественно, я помню именно тех, в ком наиболее ярко проявлялись эти качества. Большинство офицеров, не обладавших ярко выраженной индивидуальностью, вели размеренный образ жизни, упорно трудились и, несомненно, были хорошими офицерами в мирное время, но это не повод, чтобы рассказывать о них. Некоторые из этих офицеров, достойно служивших в мирное время, оказались бесполезны во время войны, в то время как те, кто весьма легкомысленно вел себя в Москве, с честью командовали эскадронами и полками во время решающих сражений.