Возвращение в золотой край - Алекс Русских

- Как банально, - успела мелькнуть в голове последняя мысль.

***

- Ты как, Сашка? Ты в порядке? – в голосе спрашивающего слышался явственный испуг.

Застонав, я ощупал затылок. Вроде кровь не течет, но шишка изрядная, как только голову не разбил, не понимаю.

Судя по окружающим звукам, вокруг шел нехилый махач, словно в годы моей молодости. Маты, угрозы, тяжелое дыхание, звуки ударов, истерические выкрики – замес и не думал прекращаться.

- Вставай, сейчас менты подъедут, - меня явно куда-то пытались тянуть. Полиция – ну, и хорошо, зафиксируют аварию, на самолет я уже точно не успею, поэтому лучше прикрыться протоколом. Официальный документ как-никак, против форс-мажора не попрешь.

- Да, пошли же, задержат, хулиганку пришьют, - кто-то продолжал нудить под ухом.

С трудом открыл глаза. Действительно драка – натуральная стенка на стенку. Две группы молодых парней ожесточенно махались друг с другом. Когда они успели набежать, не было же никого на улице, кроме студенток? И почему улица из совсем узкой вдруг стала такой широкой?

Рядом топтался совсем молодой парень навскидку лет семнадцати, пытаясь помочь мне встать.

- Погоди, - я оперся на его руку, сел на поребрик. Похоже, это на него я упал головой.

- Атас, менты! – послышался заполошный крик.

Парни моментально бросились врассыпную во все стороны, оставив меня одного. Минуты через три рядом неторопливо затормозил желтый уазик, на синей горизонтальной полосе было почему-то написано «Милиция». Почему не «полиция»? Что за бред?

- Грищенко, Васильев, берем его.

Меня подхватили сильные руки, запихивая в заднюю дверь машины.

- Поехали в отделение, оформим этого.

Так, что-то мне это совсем не нравится. Но попытка заартачиться не удалась. Руку, которой я попытался уцепиться за проем двери, ловко подбили. Тут же прилетел удар по голове, от которого я взвыл, забившись в удерживающих меня руках – подзатыльник пришелся точно по шишке.

- Петрович, у него башка повреждена. Может, лучше в больницу? Вдруг окочурится? – раздался густой бас под ухом.

- Крови нет? – судя по хриплому тенору, командир явно статями пожиже будет.

- Да вроде не видно, но шишка здоровая, - опять послышался бас за спиной.

- В отделение вызовем, надо сначала оформить, - тут же последовал ответ.

Нет, так дело не пойдет. Слюна во рту тягучая, никак сглотнуть после удара не могу. Самое то, я начал быстро гонять ее через сомкнутые зубы, представив, как жую кислющий лимон. Настоящей пены, конечно, не добиться, но что-то похожее можно.

Оказавшись на сидении в заднем отделении, я закатил глаза, захрипел, между губ потекла струйка сбитой в пену слюны.

- Командир, ему совсем хана. Кончится в машине, отписывайся потом, нас же виноватыми и сделают - явно встревожился хозяин баса.

- Ладно, давай в больницу.

Дверь захлопнулась, машина рванула вперед. Жаль, не видно ничего – веки я прикрыл, тихонько хрипя и продолжая пускать струйку слюны. Тут лучше сильно не рыпаться, а то еще действительно можно голову разбить. За плечи меня кто-то придерживал.

Я аккуратно скосил глаза в бок – рядом виделось что-то медведеподобное. Видимо, это и был Грищенко. Да, у такого не вырвешься, даже пытаться не стоит.

- Парень, ты это, держись, сейчас приедем, - с опаской за возможные неприятности прогудело в ухо.

Взвизгнув тормозами, уазик остановился и меня опять куда-то потащил под руку Грищенко. Вот же здоровый, я даже ногами переступать не успевал, он меня как щенка одной рукой приподнял. Через щелку в веках видно было плохо – тротуар, казенного вида стена здания из сероватого силикатного кирпича, крыльцо в несколько ступеней, коридор с выкрашенными на полтора метра от пола унылой зеленой краской стенами и обшарпанным линолеумом на полу. Попутно Грищенко меня об косяк плечом приложил. Усердия у него явно не по уму.

Так понимаю, мы в приемном покое. Вот только в помещении никого нет. Здоровяк пристроил меня на топчан, сам встал рядом. Да, давай же, отойди хоть на минуту, пойди врача поищи! Затылок прострелило резкой болью, словно шило воткнули. Не выдержав, я глухо застонал. Давай, Грищенко, иди! Тот заозирался, бросил на меня обеспокоенный взгляд, да и забежал в полуоткрытый кабинет, что-то забубнил там.

Это шанс! Я быстро подскочил к вешалке, стоявшей в углу, схватил с нее белый халат, выскочил во внутренний коридор, на ходу набрасывая на себя больничное одеяние. Пробежал по проходу, свернув налево на лестничную площадку. Поднялся по ней на этаж выше, быстрым шагом прошел по еще одному длинному коридору до поворота. Здесь еще одна лестница, я точно это знаю. По ней спустился вниз. Тут есть запасной выход во двор, это я тоже знаю, хоть и не понимаю откуда. Но думать об этом я буду потом.

Дернул дверь за ручку – открыто. Скинул халат, быстро утерев им лицо вместо полотенца – весь подбородок в слюнях, затем свернул больничное одеяние, положив на батарею под лестничным пролетом – позже найдут. Как-то бы изменить внешность? Снял ветровку. Бинго – легкая куртка оказалась двойной, здесь вместо подкладки еще один верх – надевай, как хочешь. Во время моей молодости такие одно время были весьма модными, потому как получается две куртки в одной. Быстро вывернул ее наизнанку, опять натянул на себя. Совсем другое дело – бросающийся в глаза оранжевый цвет сменился на неброский темно-зеленый оттенок. Такой в толпе практически не заметен.

Теперь главное не бежать, но и медлить нельзя, вот-вот меня спохватятся. Быстрым целеустремленным шагом пересек двор больницы, затем прошел через проезд и свернул налево. Вышел на Потапова, направившись под горку к Гагарина. Стоп! Но ведь это Магадан! Когда я успел приехать? Ничего не помню. Хотя нет, стоять нельзя, как же неприятно идти, когда ждешь, что вот-вот на плечо опустится тяжелая рука. Если поймают, то точно суток на пятнадцать закроют. На зеленый свет светофора пересек Гагарина, прошел по Парковой. Парк – самое оно сейчас, здесь хоть людей и немного, но они меня скроют. А вот по улице сейчас идти опасно, если патруль поедет именно по ней. Пересек парк по диагонали, целеустремленно шагая словно по важному делу, вышел на улицу Ленина к кинотеатру «Горняк». С афиши у входа улыбался во все тридцать два зуба молодой Бельмондо.

В принципе, почему нет? Покопался в карманах