В небесах принимают решение - Сьюзен Фокс

Так как Лиллиан всегда была защищена от подобных контактов, она, естественно, очень боялась.

И если высоченный широкоплечий ковбой, который стоит, опершись о колонну, — типичный представитель техасцев, то ее явно ожидает кошмар.

От поцарапанных и пыльных кожаных сапог до черного стетсона этот надменный мужчина выглядит абсолютно вульгарно. Настоящий самец, крепкий и непоколебимый, будто гранит. Рубашка из хлопчатобумажной ткани «шамбре» подчеркивает мышцы груди, плеч и рук, а застиранные джинсы тесно обтягивают мускулистые бедра.

Внимание Лиллиан привлекло его лицо, с резкими, будто вырубленными чертами, и губы, которые казались жестокими. Ей очень не хотелось встречаться с ним взглядом. Но когда она это все же сделала, у нее перехватило дух. Тень стетсона падала на лицо незнакомца — и все равно было видно, как горят синие, цвета электрик, глаза. Сильный загар только подчеркивал их блеск. И эти прищуренные ярко-синие глаза были устремлены прямо на нее. Они пронзали, словно лазерный луч, и в них чувствовалась такая явная неприязнь, что сердце сжалось в груди.

Напряжение сковало ее, но Лиллиан заставила себя не отводить взгляд. Какой-то инстинкт говорил ей, что такому человеку нельзя показывать свою слабость. Если она сумеет выдержать его взгляд еще чуть-чуть и пройти мимо, то, разумеется, найдет того, кто приехал за ней. Внезапно отдаленное скотоводческое ранчо показалось ей куда менее опасным, чем этот незнакомец, который почему-то явно возненавидел ее.

Вздернув подбородок, Лиллиан направилась дальше, но не успела пройти и двух шагов, как низкий мужской голос остановил ее:

— Мисс Ренард?

Странно, но Лиллиан заранее знала, что такой человек может разговаривать только высокомерным тоном, лениво и мрачно, будто рычит злая сторожевая собака, цедя сквозь зубы слова. Чего она совершенно не ожидала, так это того, что в этом голосе помимо надменности и агрессии будет звучать еще и чувственность. И, несмотря на то, что в голове у нее возник образ бархатной перчатки, обтягивающей крепкий мужской кулак, сердце Лиллиан тревожно забилось.

Если это и есть тот самый ковбой, с которым сбежала Ракель, то теперь Лиллиан в какой-то мере поняла безумный поступок своей сестры. И еще она поняла, к каким пагубным последствиям может привести подобный безрассудный шаг.

Лиллиан сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, чтобы противостоять нескрываемой враждебности ковбоя. Расправила плечи и повернулась к нему, с ужасом думая о том, что ей плохо удавалось непринужденно общаться с людьми, которым она не нравилась. А с теми, кто ее подавлял, она и вовсе не умела находить общий язык.

Чуть приподняв светлые брови, Лиллиан отчаянно старалась скрыть полную беззащитность, с которой ей приходилось бороться всю жизнь.

Ее высокомерное «Да?» должно было дать ему понять, что перед ним леди, которая заслуживает хоть на капельку уважения. Однако ожидаемого эффекта она не достигла. Этот мужлан не имел абсолютно никакого представления о том, как должен вести себя цивилизованный мужчина!

— Я так думаю, что вы и есть старшая сестра Роки, которая любит совать нос не в свои дела. Не слишком много аристократочек прилетает сюда из Нью-Йорка, чтобы просто поразвлечься.

Возмущенный возглас Лиллиан ковбой проигнорировал. Оглядев ее с головы до пят, он забрал два чемодана у носильщика.

— Вот, держите.

Чемоданы, которые он протянул ей, были не самыми маленькими и легкими. И когда она чуть замешкалась, прежде чем взять их, он окинул ее тяжелым взглядом.

— Никто из семейства Парриш не собирается носить вас на кружевных подушках, Принцесса. Либо протяните ручки и потрудитесь сами для разнообразия, либо забирайтесь обратно в самолет, пока он еще не улетел.

Лиллиан вспыхнула. В синих глазах ковбоя она увидела неприкрытый вызов. А его неприязнь, казалось, росла с каждой минутой. Сначала Лиллиан захотелось немедленно схватить свой багаж и бежать к самолету. Но потом появилось желание проучить этого грубого, неотесанного фермера и одержать над ним верх.

И это внезапное желание поразило Лиллиан до глубины души. Когда она, которая всегда так легко пугалась, которая большую часть жизни прожила, раболепствуя перед своей могущественной бабушкой, поняла, что незнакомец каким-то образом расшевелил в ней еще оставшееся чувство гордости, то сильно изумилась. Но еще более ошеломило ее то, что она не только вознамерилась воевать и со своими страхами, и с ним самим, но и была уверена в победе.

Он не стал ждать, даже не дал Лиллиан времени, чтобы хоть осмыслить происходящее. Просто сунул чемоданы ей в руки.

Когда Лиллиан взялась за ручки, стараясь не касаться его длинных сильных пальцев, она чуть не уронила сумочку. Два оставшихся чемодана он забрал сам.

И быстрыми шагами двинулся к выходу. Лиллиан последовала за ним, но потом вспомнила о носильщике. Остановившись и поставив чемоданы, она начала рыться в сумочке. Протянув носильщику чаевые, Лиллиан дрожащими губами улыбнулась и тихо поблагодарила его. Тот увидел крупную купюру и разразился восторженным «Спасибо, мэм!».

Когда она снова подняла чемоданы и повернулась, то увидела сквозь стеклянные двери, что ковбой уже шагал по направлению к автомобильной стоянке. Лиллиан бросилась к выходу.

Как только она миновала автоматические двери, ослепительная техасская жара обрушилась на нее, подобно летящему на огромной скорости грузовику. Солнце было таким ярким, что ей пришлось прищуриться.

Ковбой уже скрылся из виду, и ей оставалось лишь продолжать идти. Когда Лиллиан добралась до конца стоянки, она чувствовала себя совершенно разбитой. Остановившись, стала разглядывать автомобили и пикапы. Несколько человек были в шляпах, но ни у кого из них не красовался на голове потрепанный черный стетсон.

В конце концов, Лиллиан опять вернулась к дверям аэровокзала, но тут ее руки сдали, и она была вынуждена поставить тяжелые чемоданы. Сумочка все-таки упала, содержимое рассыпалось по горячему асфальту. Глаза девушки заливал пот, когда она наклонилась, чтобы поднять все с земли.

Голова закружилась, подкатила тошнота, и трясущимися руками она схватилась за лоб. Да, путешественница из нее — хуже некуда, а уж дипломат по особым поручениям бабушки — тем более. Вспомнив о важности задания, она почувствовала себя раздавленной в этой кошмарной жаре, а постыдная нервная дрожь ее просто убивала.

Пытаясь привести себя в чувство, она не заметила, как к краю тротуара подкатил большой пикап.

— Что случилось? Вам плохо?

Этот низкий, раскатистый, протяжный голос, раздавшийся так близко, заставил ее прямо-таки подскочить. Подавив в себе желание взглянуть на ковбоя, дабы удостовериться, что тревога, звучащая в его голосе, отражается и на его загорелом лице, она отвернулась, села на корточки и стала поспешно собирать свои вещи.