Малинькие катята Матери Хиттон - Кордвейнер Смит

Он был вором, и притом таким искусным вором, что люди сами отдавали то, чем владели, этому спокойному, уверенному, сероглазому и светловолосому человеку. Бенджакомин ждал. Женщина посмотрела на него, и в ее быстром взгляде проскользнуло неприкрытое подозрение.

Но то, что она увидела, должно быть, успокоило ее. Она вдруг громко позвала: "Джонни, беги сюда, мы здесь можем покупаться", и мальчик лет восьми или десяти стремительно подбежал к матери.

Бенджакомин напрягся, как кобра. Острый взгляд его сузившихся глаз сфокусировался на ребенке. А вот и жертва. Не слишком молодой, не слишком старый. Если бы он был моложе, то ничего бы не знал; если бы он был старше, то не был бы нужен Бозарту. Североавстралийцы были неустрашимыми воинами, физически и умственно они могли отразить любое нападение.

Бенджакомин знал, что все, кто приближался к Старой Северной Австралии и пытался отобрать у нее ее богатства, погибали. И об их судьбе никто ничего не знал.

И все же он был уверен, что сотни тысяч североавстралийцев должны знать "секрет". Они постоянно шутили по этому поводу. Бенджакомин много раз слышал эти шутки, когда был молодым человеком, но теперь, став старым, он ни на йоту не приблизился к пониманию того, что же имелось в виду. Между тем жизнь стоила дорого. Он проживал уже третий жизненный срок, и его народ немало платил за это. Искусные воры, они расплачивались тяжело добытыми деньгами, покупая лекарство, благодаря которому их великий вор мог оставаться в живых. Бенджакомин не любил насилия. Но если оно могло приблизить его к величайшей из краж всех времен, он был готов. Женщина снова посмотрела на него. Злобная маска мгновенно исчезла с его лица, и весь он начал излучать добросердечие. Он понравился ей. Она улыбнулась и, сделав вид, что колеблется (а это было так нехарактерно для североавстралийцев), сказала:

- Мы, кажется, встречались в отеле. Вы не могли бы присмотреть за мальчиком, пока я буду купаться?

- Пожалуйста. С удовольствием. Иди сюда, сынок.

Джонни пошел по золотому песку к Бенджакомину - навстречу своей смерти. Он стал досягаем. А его мать уже отвернулась и пошла к воде. Тренированная рука вора потянулась к мальчику и схватила его за плечо. С силой прижав к себе ребенка, прежде чем от успел крикнуть, Бенджакомин ввел ему "наркотик правды".

Единственной реакцией Джонни была боль, как только наркотик начал действовать, внутри его черепа что-то взорвалось.

Бенджакомин наблюдал за водой. Мать Джонни плавала. Она смотрела на них, но никакого беспокойства не выказывала. Ей казалось, что незнакомец показывает что-то мальчику, а тот внимательно рассматривает.

- Ну что ж, сынок, скажешь мне, как работает ваша внешняя защита?

Но ребенок не отвечал.

- Как работает ваша внешняя защита? Что она собой представляет? повторил Бенджакомин.

Мальчик молчал.

Нечто похожее на страх прокатилось по телу Бенджакомина Бозарта, когда он осознал, что напрасно рискнул своей безопасностью на этой планете, рискнул планами, которые разработала Вьола Сидерия в надежде узнать "секрет" североавстралийцев.

Его положили на лопатки очень просто. Ребенка запрограммировали так, чтобы он ничего не сказал. И любая попытка вытянуть из него информацию могла закончиться только одним: абсолютным молчанием. Ребенок был просто не способен говорить.

Солнечные лучи блеснули в мокрых волосах женщины, когда она обернулась в воде и крикнула:

- Все в порядке, Джонни?

Бенджакомин в ответ успокоительно помахал ей рукой.

- Я показываю ему фотографии, мэм. Они ему нравятся. Купайтесь!

Она на мгновение заколебалась, но потом повернулась и, не спеша, поплыла вперед.

Джонни под действием наркотика сидел расслабленно, как больной, на коленях вора.

- Джонни, ты сейчас умрешь, и тебе будет очень больно, если ты мне не скажешь того, о чем я тебя прошу.

Мальчик вяло попытался освободиться из объятий Бозарта. Тот повторил:

- Тебе будет очень больно, если ты не скажешь. Как работает ваша внешняя защита? Что она собой представляет?

Ребенок снова попытался освободиться, и Бенджакомин вдруг понял, что мальчик собирается не ускользнуть от него, а выполнить его требование. Как только он отпустил Джонни, тот наклонился и начал писать пальцем на мокром песке.

Внезапно над ними нависла фигура мужчины.

Бенджакомин, испуганный, готовый либо нанести смертельный удар, либо спастись бегством - скользнул на песок к Джонни со словами: "Это смешная головоломка. Очень веселая. Покажи-ка мне еще одну". Он улыбнулся человеку. Тот был ему незнаком. Мужчина бросил на него настороженный взгляд, который тотчас же исчез, как только он увидел приятное лицо Бенджакомина, заботливо возившегося с ребенком. Мужчина отошел.

Пальцы мальчика все еще чертили буквы на песке. И тут выстроилась фраза-загадка: "Малинькие катята" Матери Хиттон".

Женщина выходила из воды, на губах ее застыл вопрос. Бенджакомин провел рукой по рукаву своей рубашки и извлек вторую иглу, на этот раз с ядом; чтобы получить его, понадобилась не одна неделя работы в лаборатории. Он быстро ввела иглу в мозг ребенка как раз на границе между лбом и тем местом, где начинают расти волосы, которые скроют след от укола. Игла проникла в череп. Мальчик был мертв.

Убийство произошло. Бенджакомин спокойно стер "секрет", начерченный на песке. Женщина подошла ближе. Он окликнул ее, и голос его был полон тревоги и озабоченности: "Мэм, идите сюда! Ваш сын, кажется, потерял сознание от жары".

Он передал матери тело ребенка. Лицо ее вспыхнуло. Она очень встревожилась и испугалась, не понимая, что произошло.

Какое-то одно мгновение женщина смотрела ему в глаза. Но двухсотлетняя тренировка сделала свое дело: мать ничего не увидела. На убийце не было печати убийства. Ястреб спрятался за личиной голубя. Сердце заблокировала маска хорошо тренированных мускулов лица.

Бенджакомин вновь обрел свою профессиональную уверенность. Преступник был готов убить и ее тоже, хоть и сомневался, что сумеет убить взрослую североавстралийку. С встревоженным видом он сказал ей: "Вы оставайтесь с ним, а я побегу в отель за помощью. Я быстро".

Он повернулся и побежал. Смотритель пляжа увидел его и бросился навстречу. "Ребенку плохо!" - прокричал Бенджакомин. Он вернулся к женщине как раз в тот момент, когда на ее лице появилась гримаса трагедии и... сомнения.

- Ему не плохо, - сказала она. - Он умер.

- Не может быть! - Бенджакомин казался быть очень встревоженным. Он выжал из себя все сочувствие, которое только мог изобразить. - Не может быть! Я только минуту назад с ним разговаривал. Мы чертили маленькие головоломки на песке.