С запахом лаванды и пепла - Светлана Панина

плохо так говорить, в Севастополь я приехала не отдыхать на море, а помочь больному дедуле, но чувства именно такие.

Звонит телефон. Судя по мелодии – мама. Будто почуяла мое состояние за две тысячи километров. Отвечать не спешу. Сперва убираюсь с дороги, пристраиваю сумку, сбрасываю рюкзак, выдыхаю и только потом принимаю вызов:

– Мам, я понимаю, что ты тут двадцать лет не была, но как бы… Тут все поменялось! Тут забор!

Мама спокойна как удав:

– И тебе привет, лягушонок. Добралась?

– Привет. В процессе, – бурчу недовольно. – Нет тут прохода по путям, как ты говорила! Забор поставили, все перегородили.

Мама удивленно хмыкает:

– Обидно. Но там и в обход недалеко.

Фыркаю в ответ. Даже комментировать не хочу. Справа – подъем к дороге, по которой плотным потоком едут машины, слева – закрытые ворота. Впереди за забором – железнодорожные пути, за ними – высоченные пирамидальные деревья, видимо, те самые севастопольские тополя, про которые любит вспоминать мама, а еще дальше – холмы, усыпанные невысокими частными домиками. Ни автовокзал, ни автобусы разглядеть не могу. Чувствую отчаяние. Город совсем не кажется приветливым, когда нужно топать по утренней жаре неизвестно куда, да еще и с тяжеленной сумкой, даром что на колесах, и с рюкзаком за плечами. Восторг, который испытала, увидев за окном вагона море, вмиг испаряется.

– Ну прости, дочь. Кто ж знал. Всю жизнь так ходили. Хорошо, не отправила тебя еще более короткой дорогой, сейчас бы возвращаться пришлось.

– Всю жизнь… Мам, ты когда тут последний раз была? Хоть бы у дедули спросила!

Теперь она молчит. Да-да, я знаю: запрещенный прием, маме нельзя появляться в Севастополе. Почему – понятия не имею, этого мне не говорят, знаю только, что буквально под страхом смерти. Верю не столько словам, сколько ужасу, что мелькает в маминых глазах каждый раз, когда речь заходит о поездке в Севастополь. Звучит как бред, но я всю жизнь слышу это “нельзя” и от мамы, и от дедули, а за последние пару недель – так ежедневно. И если честно, я устала от этих семейных секретов и скелетов в шкафах. Поэтому не могу не уколоть.

– Ладно, разберусь, не маленькая, – стараюсь, чтобы голос звучал спокойно. – Навигатор мне в помощь.

– Позвони, как доберешься, – слышу напоследок. – Я волнуюсь.

Не понимаю, чему тут волноваться. Я давно не ребенок, два года как совершеннолетняя, да и город не криминальный. Но по голосу слышу: мама реально волнуется. Поэтому не спорю:

– Всенепременно.

Оглядываюсь. Небольшая привокзальная площадь напоминает муравейник: машины снуют туда-сюда, люди суетятся и перекликаются, колесики сумок шуршат по асфальту. Провожаю взглядом одно из отъезжающих такси, потом долго смотрю на небо: высокое, ярко-голубое, без единого облачка. Решаюсь, снимаю пальто – свежо, но не холодно. Не замерзну. Стягиваю с запястья резинку и собираю волосы в хвост. Нахожу адрес дедули и строю в навигаторе маршрут – меньше километра, и впрямь недалеко. Сую в уши наушники-капли, включаю “Мою волну”. Алиса будто чувствует, что мне нужна поддержка – под бодрую “Maybe I believe” Volbeat1 кое-как поднимаюсь на холм – старый асфальт кое-где разбит. Но на мосту все меняется, идти становится легко. Колеса сумки мягко скользят по новой дороге. Солнце не жарит, наоборот, греет макушку и поднимает настроение. Если не психовать и драматизировать, оказывается, Севастополь уютный и удивительно зеленый город. Насколько вижу, деревья тянутся по обеим сторонам улицы. Одно слово – юг. А ведь совсем рядом плещется и серебрится на солнце море, я любовалась им почти до самой остановки поезда, и мне даже кажется, я чувствую в воздухе его легкий соленый запах.

К автовокзалу подхожу под Sunrise avenue2. Настроение медленно улучшается, шаг сам подстраивается под четкий ритм задорной “I help you hate me”. Пока стою на светофоре, осматриваюсь. Здание автовокзала симпатичное, но совсем небольшое, прячется за высокими тополями – не удивительно, что не смогла разглядеть его от железнодорожного вокзала.

Перехожу дорогу, огибаю небольшой рынок и оказываюсь на улице Ревякина. Если верить навигатору, я почти пришла. Здесь зелено так, что жилых домов не видно. А еще тихо и пустынно. Зато над ближайшим забором висит грузовик – неожиданная инсталляция. Даже останавливаюсь на пару секунд, чтобы сфоткать. И эта заминка сбивает.

В груди становится тревожно – волнуюсь перед встречей с дедулей. Никогда его не видела вживую. Я люблю дедушку, правда, и всегда мечтала о встрече. Но маме нельзя в Севастополь, а дедуля живет один и почему-то не может оставить дом ни на день. Такая вот мы чудна́я семейка. Нет, мы не чужие и связь не потеряли, постоянно общаемся по Телеграму, а до того – по Скайпу, но это совсем не то, что живьем. К тому же я понятия не имею, как на дедулю повлияла болезнь. Мама наверняка сгустила краски, чтобы убедить меня бросить все и приехать. Но если она не лукавила и дела действительно очень плохи? Что меня ждет? Как я это вывезу одна? Вздыхаю и бреду дальше. Отвлекаю сама себя, подмечая аптеку и супермаркет, продуктовые магазинчики, разглядывая саму улицу: невзрачную, местами потрепанную и облезлую, будто застрявшую в прошлом. Но чем-то она меня цепляет, даже возникает чувство, что жизнь моя сейчас делает правильный поворот. Странный, не очень привлекательный, но очень правильный. Даже кажется, что-то манит вперед, будто я знаю, куда идти.

“Моя волна” улавливает смену настроения, и к нужному дому подхожу под лиричную “Tuesday” Five For Fighting3. Останавливаюсь перед лестницей из двух коротких пролетов, гляжу на небольшую возвышенность. Там, за невысокой оградкой, утопает в зелени одноэтажный домик под скатной шиферной крышей. На мгновение испытываю разочарование, до того он простой и невзрачный. Обветшалым не выглядит, но краска местами смылась, штукатурка кое-где треснула, окна наполовину скрывают высокие кусты с крупными фиолетовыми цветами – гибискусы. Зато справа за надежным забором виднеется настоящий особняк внезапно лавандового цвета: высокие окна, округлый кованый балкон на втором этаже, черепичная крыша, есть даже башенка и флюгер в виде двух котов: один черный, второй – золотой. С надеждой проверяю, не ошиблась ли адресом – увы, все верно, мне в неказистую хибарку. Вздыхаю. Песня заканчивается, я убираю телефон и наушники и тяну сумку по лестнице, что ведет к ограде. Ступенек не так много, но к концу подъема успеваю взмокнуть.

Дверь в дом распахивается, едва я миную садовую калитку.

– Все, все, Юленька, она тут, не кипишуй, – говорит дедуля, глядя на экран смартфона.

Понятно, мама