Возмездие - Алексис Опсокополос

— Не вижу иного варианта, господа! Нам нужно заручиться гарантией эльфов, что они не прервут перемирие во время спецоперации. Я пытался несколько раз связаться с Седовым-Белозерским через посредников, вы это знаете, но ни разу не получил ответ. Это не сильно обнадёживает, но я всё же прокачусь до Петербурга.

— Насколько это безопасно, Игорь Константинович? — поинтересовался Валуев.

— Вполне безопасно. У Петербурга с Москвой отношения прохладные, но не натянутые. Максимум, что мне грозит в случае неудачи, это потеря времени и унизительный отказ в аудиенции, — усмехнувшись, произнёс Воронцов. — Но на такой риск я идти готов.

— Когда планируете выезжать? — поинтересовался Романов.

— В течение двух-трёх дней.

— Благодарю Вас, Игорь Константинович, за такую поддержку, — сказал кесарь.

— Это я благодарю Вас за возможность принять участие в спецоперации, — ответил Воронцов. — Для меня это дело чести и принципа. Я лично возглавлю силы орков и поведу их в бой. И хочу попросить направить нас на центр «Ост», в котором держали в плену Настеньку. Я должен сравнять его с землёй и уничтожить всех, кто там работает.

— Так и сделаем, Игорь Константинович, — сказал Валуев. — Так и сделаем.

— Но я всё же предлагаю не терять времени, и не дожидаясь возвращения князя из Петербурга, начать готовить план проведения спецоперации исходя из самых неблагоприятных прогнозов, — обратился Романов к присутствующим.

— Но это практически нереально, Александр Петрович, — возразил Валуев. — Мы не обладаем ресурсами, чтобы воевать на три фронта.

— А мы не рассматриваем вариант привлечь к операции те страны, чьих детей тоже украли? — поинтересовался Глебов.

— Рискованно, — ответил глава КФБ. — Не думаю, что, к примеру, Литва или Словакия смогут оказать нам серьёзную помощь, а вероятность утечки информации при этом вырастает почти до стопроцентной. Таким образом, мы сделаем себе только хуже.

— Но ведь должны же быть альтернативные варианты, Игорь Денисович! — сказал Глебов.

— Если уж рассматривать альтернативные варианты, я бы раскрыл перед немцами все карты и пригрозил обнародовать информацию о центрах подготовки подростков. Это может вызвать в Польше большое недовольство, вплоть до народных волнений, и сильно повлиять на результаты референдума. Я почти на сто процентов уверен, что Империя попытается решить этот вопрос миром. Но в этом случае перед нами вполне вероятно встанет один серьёзный моральный выбор.

— Какой? — поинтересовался Романов.

— Я более чем уверен, что немцы предложат нам забрать только русских детей. Готовы ли мы оставить им всех остальных, зная, что подростков готовят к тому, чтобы повести на убой?

— Это сложный вопрос, — согласился кесарь. — К тому же где гарантия, что нам выдадут всех наших детей? Немцы могут отдать нам сто или двести подростков и сказать, что это все, кого похитили в России. Мы ведь не знаем, сколько в Польше находится именно наших детей.

— Не знаем, — подтвердил Валуев. — По словам задержанного Яроша, немцы изначально вообще не планировали похищать детей в России и первый год к нам не лезли, но потом у них пошёл недобор. Но, как Вы правильно заметили, Александр Петрович, шансов, что нам выдадут всех наших детей нет. Немцам верить нельзя.

— Да хоть бы и всех наших выдали, — сказал Романов. — Мы не можем бросить других детей. Если спасать, то вообще всех!

— Полностью Вас поддерживаю, Александр Петрович! — произнёс Воронцов. — Надо искать вариант, при котором мы сможем освободить всех подростков.

— Если Вы позволите, Александр Петрович, я могу поделиться своими соображениями на этот счёт, — неожиданно сказал Милютин.

— Мы все внимательно слушаем Вас, Иван Иванович! — ответил кесарь.

— Империя при всей своей мощи всегда старается избегать прямых военных действий. Она потихоньку поглощает маленькие соседние страны путём подкупа элит и ликвидации лидеров сопротивления. Немцы не любят лишнего шума. Мне кажется, это стоит использовать. Я считаю, что в тот момент, когда начнётся спецоперация, мы должны через посла Империи в России и по линии МИДа информировать немцев о наших целях и задачах. Мы должны объяснить им, что хотим только забрать наших детей, и что наша операция не несёт угрозы Империи.

— Вы полагаете, Иван Иванович, что немцев устроят такие объяснения и они это примут? — с удивлением спросил Глебов.

— Мы не просто проинформируем их о наших планах, — сказал Милютин. — Также мы пообещаем рассказать всему миру об этих центрах и в первую очередь тем странам, откуда похищали детей. По сути, мы выставим немцам ультиматум: или мы забираем наших детей по-тихому, или с шумом на весь мир. В первом случае это будет выглядеть как атака России на базы польских партизан, во втором — как уничтожение имперских обучающих центров. Незаконно, между прочим, расположенных на территории Польши. Опять же накануне референдума.

— Хорошая идея, — сказал Романов. — Немцы нам этого, конечно, не простят, но военные действия могут не начать. Им действительно лишний шум не нужен накануне аншлюса Польши. Я думаю, стоит вариант Ивана Ивановича пока принять за рабочий и двигаться в этом направлении.

— Мне тоже нравится эта идея, — поддержал кесаря Воронцов.

— Тогда предлагаю… — начал говорить кесарь, но был вынужден прерваться, так как на весь кабинет раздалась громкая трель звонка.

Звонил телефон Милютина.

— Прошу прощения, но пока Роман в Петербурге, я не могу выключать телефон, — произнёс Иван Иванович слегка извиняющемся тоном, быстро достал аппарат, чтобы сбросить звонок, но резко изменился в лице и добавил: — Это он звонит!

Глава КФБ принял звонок и сказал в микрофон:

— Милютин слушает!

После этого Иван Иванович внимательно выслушал всё, что ему сказал собеседник, попрощался, сбросил звонок и поделился полученной информацией с коллегами:

— Роман договорился с отцом. Эльфы не нарушат перемирия до конца спецоперации. Седов-Белозерский готов лично предоставить гарантии Игорю Константиновичу. Все подробности Рома расскажет завтра по приезде в Новгород.

В кабинете наступила полная тишина, которую через некоторое время нарушил негромкий возглас Романова:

— Невероятно.

*****

Я давно не ел так вкусно, как у бабушки Кати. Если за обедом у меня лишь ненадолго возникла мысль, что её повару тоже не менее ста лет и всю свою жизнь он только и занимается тем, что улучшает профессиональное мастерство, то во время ужина я был в этом полностью уверен. И отец был прав,