Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна

LPI

получает дополнительные инвестиции, а госкорпорация – гарантии внеочередных поставок нового живого проекта. Напомним, до подписания данного соглашения подобными гарантиями обладала лишь госкорпорация “Русь”, заказавшая разработку этого вида живого проекта еще при Юрии Николаевиче Королеве. Ввиду того, что это не первый живой проект холдинга

LPI

, официально поставляемый на американский рынок, эксперты, среди которых есть и официальные лица ООН, прогнозируют, что данное соглашение является сигналом скорого отказа США от Декларации о клонировании, и вступления в конкурентную борьбу на пока запретном для страны поле биотехнологий”.

Город неторопливо погружался в ночь. Верхушки высотных башен еще подмигивали друг другу отблесками солнца, а тонувшие в смоге и пыли улицы уже включили ночное освещение. С запада надвигались тучи, было довольно прохладно. В этой части города сохранились старые постройки, и внутренние парковки были в дефиците. Крохотные стоянки были забиты. Многие машины покрылись грязными разводами, будто их забыли здесь месяцы назад. Оставить машину было негде, и парочка была брошена прямо на проезжей части, на радость дронам дорожного контроля. Те щепетильно отправляли данные нарушителей службе эвакуаци, однако идентификаторы в припаркованных возле ресторана “Другой мир” машинах не позволяли службе дорожного контроля дистанционно завести двигатели и отдать машинам команду отъехать на ближайшую общественную стоянку. Не то, чтобы они мешали проходу или проезду, но скорее демонстрировали хоть и аккуратное, но игнорирование правил для простых смертных владельцев личного транспорта. Обстановка ресторана “Другой мир”, возле которого то и дело дроны дорожной службы обнаруживали нарушителей, не отличалась изяществом или вычурностью. Отделка казалась простоватой, задумку с первого взгляда определить было сложно. Здесь не могло оказаться постороннего, а конфиденциальность обеспечивалась с безупречным постоянством. Именно за это три года назад молодому наследнику Live Project Incorporated и полюбилось скромное кафе “Silence”. Год спустя он выкупил заведение и профинансировал модернизацию, сделав из кафе заведение для приватных переговоров “Другой мир”. Вход со двора от ресторана отделяло две двери. В обе, как ретро украшение, были врезаны глазки. Сюда нередко захаживали люди с охраной, а потому внутреннее устройство ресторана делилось на помещения для посетителей и для их сопровождающих – по отдельности, если на то была необходимость. За столик, примыкающий к импровизированному окну, смотрящему в святящийся изумрудными красками утренний лес, только что присели двое мужчин. Тот, что моложе – Михаил, излучал уверенность и властность. Обаяние и элегантность миллионера по рождению не могли ослабить даже жесткие тени на лице, напоминавшие рисунок по трафарету. Глубоко посаженые глаза смотрели прямо и пристально. Он казался жестким и несговорчивым, когда не улыбался и, помня это, по необходимости использовал. Окружающие неизменно замечали его появление. Даже если кто-то не узнавал в высоком брюнете нового президента трансконтинентального холдинга “клонов, мяса и органов”, его провожали взглядами как автомобиль-мечту, конфетку не по карману. Редкие в зале дамы, скосив взгляды, навесили на него три ярлычка: богат, красив, занят. Ни один из этих ярлыков не соответствовал действительности: львиная доля состояния Королевых принадлежала вдове профессора – матери мужчины; красивым его делали уверенность, холеность и та самая улыбка, которую присутствовавшие дамы пока не имели возможности наблюдать; а так называемая “занятость” уже многократно была обсуждена всеми заинтересованными сообществами, когда его единственная женщина в очередной раз переехала к родителям. Однако, отсутствие связи между мнением и фактами, опираясь на которые оно должно формироваться, не удручало присутствующих, а потому здесь и сейчас он оставался богатым, красивым и занятым. Его собеседник, пожилой и действительно суровый, демонстрировал военную выправку и плохо скрываемое презрение к месту нахождения. – Миша, ты валяешь Ваньку с американцами, – начал он без предисловий, только присев, – хочешь навариться на Родине? Михаил легонько отклонился, изобразив недоумение. Подобного тона от “без пяти минут зятя” он не ожидал. Да и о какой Родине речь, черт побери? – спрашивал его взгляд, – ваши хозяева и слова-то такого не помнят, святая вы наивность! – Я делаю свое дело, генерал, – спокойно ответил он, – все решения проходят через мать, Иванова и совет акционеров, уж вам это известно, – вытащив сигарету из пачки, услужливо поданной официантом вместе с меню, он прикурил. – Твой отец никогда бы не посмел заключить договор на военную разработку для внешней стороны, – продолжал генерал, – а ты даже не пытаешься скрыть это! – Не нахожу ничего постыдного в умении видеть и использовать выгоды, генерал, – ответил Михаил, – наше дело – поставка ресурсов, а уж насколько эффективно они распорядятся ими – не наша головная боль. То, что осталось от США, крайне нуждается в подобных живых проектах и то, что они дешевле роботов, дает нам шанс на получение стабильного рынка сбыта. Разве не в расширении рынка сбыта моя задача в LPI? Не будем сотрудничать мы, они пойдут к конкурентам. Разве нам это нужно? Разве не для лоббирования наших интересов дядя Коля столько лет трудился в Северной Америке? Генерал отмахнулся, одновременно принимая правоту Михаила и выказывая ничтожность ее значения. – То есть, вопрос в другом? – догадался президент

LPI

. – Им нужны гарантии, что это сотрудничество не повлияет на наш проект, что ресурсы на подготовку не будут разбазарены! – Они, – Михаил с усмешкой принял незримого собеседника в разговор, – прекрасно осведомлены, что о подготовке речи не идет. Мы, как они и привыкли действовать, остаемся поставщиком чистых, необработанных ресурсов, материала, лишь биороботов с усиленной физической и ментальной базой. Вся программная подготовка на стороне заказчика. Не понимаю, как экспорт неподготовленных клонов может повлиять на проект в целом. Военный буравил взглядом холодных серых глаз укрытые тенью глаза собеседника. Они оба в эту минуту расслабились. Казалось, произносимое вслух не имеет никакого отношения к тому, о чем говорят друг другу глаза мужчин и сплетающий над головами сигаретный дым. – Миша, людям над нами нужны гарантии, – начал генерал заново, и голос неуловимо изменился. – Чего вы хотите, Петр Алексеевич? – не в пример мягче спросил президент. – Внедрить внешнего наблюдателя за проектом. Михаил откинулся на спинку диванчика и запустил вверх облако дыма. Его взгляд остановился за лицом собеседника. Он размышлял. – Петр Алексеевич, если я впущу на станцию человека “Руси”, Пэттинсон потребует аналогичной услуги. Я не имею возможности устраивать на Арктике-1 проходной двор, – Михаил ощутил дуновение безысходности, но еще не знал, как поступит. В его следующем вопросе генерал услышал тень мольбы: – Вы же понимаете, зачем в действительности вам поручили этот разговор. Генерал нахмурился и поджал губы, но уже в следующее мгновение в вернувшемся взгляде загорелось негодование, столь ярое, что Михаил позволил себе поверить в его искренность. – Миша, они просто хотят верить, что все под контролем! – воскликнул военный. – Или ты забыл назначение объекта, стоявшего на месте Арктики-1? Кому станция принадлежит по факту? Отсутствие доступа к ней напрягает мое руководство, наше руководство! Михаил думал о последствиях и возможности сократить риски, о необходимости иметь хоть кого-то своего в “Руси” и расплате за отказ. Думал о цене, которую должен заплатить за благополучие и безопасность семьи генерала, уже давно ставшей и его семьей. Так или иначе, он ждал начала атаки на “Живой проект”, но выбор человека для первого удара заставил президента напрячься. – Хорошо, Петр Алексеевич. Обговорим детали в рабочем порядке, – ответил президент вскоре, и генерал коротко кивнул, заметно расслабляясь. Они докурили молча. Через пару минут подали ужин.