Тайные нити земного могущества - Леонид Леонидович Смирнов

Когда частота колебаний энергии человека как биологического существа совпадает с частотой космических колебаний, человек слышит Космос.

Формулу физического бессмертия не получат в пробирках и лабораториях. Она придет из Космоса, когда наступит час ее прихода.

Космический Разум остерегается передать иное открытие на Землю.

Есть информация, что в Межгалактическом интеррасовом центре побывал представитель Земли, и ему сказали, что земляне еще не подготовлены к Высшему Знанию.

8. Для меня неважно, где мои картины будут висеть — в Лувре или на чердаке крестьянской избы. Для меня неважно — купят ли их и за сколько. Для меня важно, для меня ценно, для меня самое-самое: то состояние, в котором я был, когда их делал.

9. Лет двадцать пять назад тебя за такие мысли в один миг выкинули бы из университета. Лет шестьдесят пять назад посадили бы. Но сегодня, когда ты сам к ним пришел, пройдя определенный Путь, ты можешь их открыто высказывать. Мысли эти стары, как Вечность, стары, как Истина, сколько бы ни давили их, сколько бы ни изгоняли, они все равно побеждают:

Дух первичен по отношению к телу. Дух способен регулировать состояние тела. Все в человеке, как и у любого из животных, земное. Только дух — космического происхождения. Именно дух способен регулировать жизнь по неземной (несмертной) модели.

10. В моей комнате вдруг обнаружилась еще одна, совсем иная. Она начиналась примерно посередине моей, ближе к правой от входа стенке, и тянулась вдаль. Зыбкие, прозрачные линии, желто-золотистые, будто излучающие загадочный свет, обозначали ее контуры. Мебель, вещи, находящиеся в ней, казалось, не кончаются. За первыми предметами возникают новые, за ними еще, еще. Робко делаю первый шаг. Иду по полу. Будто ступаю по чему-то мягкому, тонко чувствующему мои шаги. Прохожу сквозь комнату соседей, если судить по расстоянию и не замечать пройденных стен, но я все в той же, желто-золотистой, иной комнате. Вот уже должна быть наша мерзкая коммунальная кухня с кучами хлама, пустых бутылок, обгоревших кастрюль, и с вечным, неистребимым, всепроникающим коммунальным запахом, но я не вижу и кухню, не ощущаю ее ароматы, я в той, в желто-золотистой, бесконечной комнате. Вот выплыл, будто слегка окунутый в проявитель, белый концертный рояль среди зарослей нездешних благоухающих растений, издалека плывут звуки песен, то нарастая, то прячась в лесной чаще, то разливаясь эхом среди скал. На лужайках, среди благоухающих белых и розовых огромных цветов резвятся крохотные юные феи. Золотистые белочки скачут наперегонки по ветвям тысячелетних дубов, а там, за деревьями, за скалами, не хочет садиться за горизонт двойное веселое солнце, оно не торопится, оно ждет.

А я — иду.

11. Что первично? Моя картина стала ключом для вхождения в Иную комнату или проявление, открытие, явление комнаты стало началом рождения картины? Когда-нибудь я это пойму.

Художник, учившийся живописи у профессора из института изящных искусств, изображает мир таким, каким он видится человеческому глазу. Для такого художника важен закон перспективы, сочетаемость красок, масштаб фигур, расположение светотени. Художник, учившийся писать у Вселенского Разума, видит истинную картину Мира, подчас сложную для человеческого глаза, подчас невоспринимаемую человеческим глазом.

12. Почему эта женщина вслух, при совершенно посторонних людях, в зале заседания районного суда, жалуется, что ее муж — пьет? Она держится достойно, уверенно, даже властно, но моментами проскакивает что-то «не то».

А ведь она — человек, от подписи которого зависят судьбы людей. Она выносит приговоры. Она — Федеральный судья (назовем ее пока условно — г-жа Zet) Федерального суда …ского района. Придет еще час, когда мы назовем ее имя полностью.

Она делает благородное дело — очищает общество от бандитов, воров, от нечисти.

Она — в высшей степени достойный и уважаемый человек.

Но почему так тревожно у нее на сердце? Это великая ответственность — вершить суд. И неужели не было случая, когда она осудила невиновного?

Да были, конечно же. Как профессионал она чувствовала, догадывалась, предполагала, понимала порою, что человек невиновен, но судебная машина…

Уж если эта машина запущена, остановить ее трудно. Это так. И, конечно, не раз приходилось подлаживаться под ее неумолимый ход, и, конечно же, были невинноосужденные. И не один.

Поэтому о них и говорится во множественном числе. Был как-то порыв, необъяснимое желание самой сделать явку с повинной за вынесение заведомо ложного приговора. Но это — лишь порыв, секунда, доля секунды. Как же! Ронять престиж! Да и знают о ложном приговоре (кроме г-жи Zet) всего двое: тот, кто совершил преступление на самом деле, и тот, другой, кто за это преступление осужден, будучи невиновным.

Первый — будет молчать. Второму — кто поверит? Вас, что ли, уважаемая г-жа Zet, накажут за лжеприговор? Никогда! Можно жить спокойно и продолжать свое тяжкое, но благородное дело.

Но что-то пошло «не то». Раньше и предположить такого не могла. А теперь — «не то». Не То!

Какие-то тяжкие мысли не отпускают, будто на душе груз повис. Она купила новую помаду, новое платье, новую шубу, сменила машину. Внешние перемены не помогли.

Еще не нахлынули на весь ее род беды, болезни, несчастья. Но уже что-то «не то». Какая-то причина у этого есть? В чем она?

Или в ком?

Почему-то из памяти не выходило у нее маленькое, занюханное, совсем ничтожное с точки зрения практикующего юриста, уголовное дело № 1-871. Г-жа Zet прекрасно знала, была уверена: ни одна вышестоящая инстанция не станет заниматься проверкой этого дела — мелкое оно, на престижную статью не тянет. Ко всему еще, приговор «спихивался» под амнистию — будьте, дорогие осужденные, счастливы от такого подарка. И Вы, уважаемая г-жа Zet, осудили невиновных людей.

Опыт юриста подсказывал: что-то не совпадает в заявлении этой странной гражданки с тем, что выясняется. Эта дама пришла с заявлением, будто ее избили соседи. На самом деле ее избил собственный сын.

Мальчишка думает, что обвел Вас вокруг пальца. Вас, Федерального судью. Это не так, Вы прекрасно поняли, в чем истина. Но у Вас на очереди для разбирательства — куча важных дел: убийства, грабежи, изнасилования. А тут эти, со своей коммунальной сварой. Нет времени запрашивать первичные показания, Вы их и не запрашивали. Нет времени выслушивать всех свидетелей, вы их и не выслушивали. А уж запрос по «скорой помощи», увезшей мальчика с окровавленной головой после драки с матерью, вообще лень делать, да и некогда.

И дама эта, чтобы телесные повреждения «не пропадали», обвинила в их происхождении соседей. Может, заплатят?

Ой, какая банальная история! Зачем о ней вспоминать? Но почему именно эту историю г-жа Zet помнит среди сотен подобных и вспоминает вновь и вновь? Г-жа Zet воспитана в атеистической школе и в насквозь идеологизированном университете. Не до глупостей ей, не до мистики. Но помнит она глаза того осужденного во время чтения вынесенного лжеприговора. Она видела сотни и сотни глаз людских во время чтения приговоров. Но помнит — только эти. Кто был тот человек? Жалкий, нищий житель коммуналки? Но до случая с ним, с этим человеком, любой лжеприговор проходил для г-жи Zet — как с гуся вода. Неужели есть сила более мощная, чем сила ее, Федерального судьи?

Нет, этот (с глазами) человек не жаловался, не писал апелляции. Но чем-то невидимым он так схватил ее, так вцепился.

Кто он?

13. Космос присутствует в каждом дереве, в каждом камне, в каждом доме, в каждом живом существе.

Художники в своем стремлении приобщиться к Космосу идут зачастую путем внешней атрибутики: обязательно на полотне должны быть небесные светила, излучающие мерцающее свечение над унылым инопланетным ландшафтом. Этот космос видят все.

Увидеть Космос, спрятанный в сути вещей, наверное, сложнее.

14. Победа на земном уровне может быть совсем не победой на уровне Иного. Суд приговорил несчастного мальчика к высшей мере наказания: к жизни. К той жизни, которая ему предстоит после содеянного. За преступление, совершенное им, осуждены другие. На уровне суда людского.

Он вынужден искупать такое судебное решение на Ином уровне.

15. Не раз тебе казалось, что твоя кисть в руках, — не кисть, а, скорее, волшебная палочка. Когда что-то не складывалось, не получалось, например, по основной работе, ты не кидался интенсифицировать эту работу. Ты все откладывал, садился за холст, и параллельно все, что должно было делаться по основной работе, делалось само собой. Какие-то события, которые ты не мог изменить, как ни старался, вдруг изменялись сами, входили в нужное тебе русло. Похоже, кистью своей ты касался точки Вхождения. Касался легко, аккуратно, непринужденно, красиво. Только такое касание воспринимается Там. И ты пробуждал ту организующую силу, которая преобразовывала окружающий мир в твою пользу. Ведь точки акупунктуры у человека, у нации, у человечества, у континентов, у планет и галактик где-то неумолимо, подчас причудливо, совпадают, сливаются в одну. И она готова открыться.