Ложная жертва - Хью Пентикост

Из больницы Питер вышел с ампутированной до колена правой ногой и стоящим в ушах дьявольским смехом, которого с тех пор так и не смог забыть.

«Веселыми убийцами» окрестила тогда людей в седане пресса. Их так и не нашли. Почти год ушел у Питера на то, чтобы научиться жить с половиной ноги, а потом он начал охоту. Лишь одно теперь казалось ему важным в жизни — найти их и рассчитаться за то, что они сделали с его отцом и с ним самим. Но они, эти смеющиеся выродки, исчезли, растворились в огромном людском океане. Но атмосфера, позволяющая им существовать, осталась. Атмосфера наплевательства, равнодушия к творящемуся рядом насилию. Безучастное любопытство толпы, лениво наблюдающей за тем, как вершится убийство, — именно оно, это холодное бездействие, порождает климат, питающий душу убийцы. По ходу поисков Питер понял, что именно назвал Сэмюел Графтон «Искореженным веком». Питер ходил на дискотеки и наблюдал там за бессмысленно колышущейся под музыку безликой толпой. Он даже научился различать «фруг», «ватузи», «серф», «манки» — эти странные танцы, где партнеры никогда не прикасались, не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Устремив взгляд в никуда и подрагивая безвольным телом, они тряслись словно в каком-то таинственном, только им ведомом меланхолическом ступоре, в котором чувствовались одиночество, отчужденность и новые грядущие моральные ценности, где нет места любви и сочувствию.

Питер знал, что в этой огромной армии молодых эгоистов с вывернутыми, вывихнутыми, искаженными душами легче всего спрятаться двум выродкам-психопатам, которых он искал. Он стал журналистом и открыто провозгласил крестовый поход против этих выхолощенных слепцов, для которых нынешний искореженный век стал прикрытием, своего рода ширмой для нового культа садизма, жестокости и убийства.

Сегодня вечером объявленная им тотальная война вновь обернулась ненавистью к двум конкретным людям. «Со смехом скрылись в ближайшем лесу». Маловероятно, что эти двое — те же подонки, что разрушили жизнь Питера, но даже если речь идет всего лишь об одном шансе из миллиона, он твердо знал, что обязательно должен испробовать его…

Следующим утром три часа ушло у него на то, чтобы добраться до Делафилда. Все, чем мог похвастаться убогий городок, расположенный близ Хартфорда, — это крупный завод компании «Делафилд», рабочий квартал постройки времен Второй мировой войны, почтамт, городское здание для общественных собраний, сеть торговых точек, разбросанных вдоль главной улицы, и возвышавшийся в отдалении на холме дом Делафилдов — олицетворение могущества, богатства и власти.

Имелся еще клуб — «Делафилд кантри клаб» с огромным, великолепно ухоженным полем для гольфа с восемнадцатью лунками.

В городе было несколько отелей и небольшая гостиница, но очень скоро Питеру стало очевидно, что в пределах нескольких миль от Делафилда все места, пригодные для ночлега, зарезервированы игроками, торговцами, представителями прессы и болельщиками, съехавшимися на предстоящий турнир. Питеру посоветовали искать жилье поближе к Хартфорду, поэтому, даже не раскрыв багажник своего «ягуара», он сразу же отправился на поиски сержанта Маклина.

Маклин, моложавый блондин, подтянутый и аккуратный, поначалу отнесся к расспросам Питера с прохладцей и отказался обсуждать случай с Эллен Ландерс. Но что-то вдруг щелкнуло у него в памяти, и он сразу же сделался словоохотливым и сердечным.

— Я читал ваш материал в «Ньюс вью», — сказал он Питеру. — Теперь припоминаю — вам пришлось иметь дело с парочкой друзей вроде этих пару лет назад в Вермонте.

Они сидели в полицейском отделении. Глаза Маклина скользнули по ногам Питера.

— Правая, — уточнил Питер, проследив за его взглядом.

— Сволочи, — сказал Маклин. — Да, да, теперь помню. Смеющиеся скоты, они скинули вас с дороги. Так вы думаете, это те двое?

— Не знаю. Возможно. Поэтому я и приехал сюда.

— Да, представляю, как это было.

— В любом случае это люди одного типа, — заметил Питер.

— Да, ублюдки… — Горькая усмешка слегка тронула губы Маклина. — Скажите, мистер Стайлс, вам что-нибудь известно об этом городе?

— В основном только то, что его душой является «Делафилд компани».

— Верно. А душой «Делафилд компани» является старый Сэм Делафилд. Он владеет здесь всем — огромным особняком, заводом, рабочими кварталами — и почти уже владеет местным банком, городским водоснабжением, одним словом, всем, что более или менее достойно упоминания. Довольно типичное явление для былых времен, мистер Стайлс, когда город целиком принадлежит компании, а ФБР и ЦРУ периодически наведываются туда, чтобы удостовериться в сохранности секретов.

Маклин внимательно посмотрел на собеседника.

— Насколько я понял, вы хотите меня в чем-то убедить, — заметил Питер.

— Сэм Делафилд устраивает прием гостей и не хочет, чтобы празднество было чем-то омрачено.

— Пожалуйста, не выражайтесь загадками, — попросил Питер.

— Никаких загадок, мистер Стайлс. Я имею в виду турнир по гольфу. Это детище старого Сэма. Сегодня и завтра сюда съедутся все прославленные имена — Палмер, Никлос, Лима, Борос. Сами увидите. Старый Сэм любит гольф почти так же, как деньги. Знаете, как долго он добивался, чтобы его турниры вышли на высший уровень? Знаете, сколько денег вбухал в призовой фонд? Одним словом, он купил себе этот праздник и ни за что не позволит, чтобы что-то омрачило его.

— И все же я пока не понимаю вас, — заметил Питер.

— Старый Сэм хочет, чтобы в предстоящие пять дней его имя и название города Делафилд ассоциировались во всем мире с гольфом высшей лиги и ни с чем другим, — пояснил Маклин.

— То есть другими словами слишком широкая огласка случая с изнасилованием его немного огорчит? — заключил Питер.

— Я вижу, вы все поняли, мистер Стайлс. Он попросил меня в течение следующей недели ограничиться выполнением обычных полицейских обязанностей и воздержаться от дачи интервью прессе. Попросил меня прямо здесь, в этом кабинете. А Сэм Делафилд не имеет обыкновения приходить к вам, если ему от вас что-то нужно. Обычно он просто посылает за вами. Он хочет, чтобы это дело с изнасилованием было спущено на тормозах. И от себя могу только прибавить, что если я не окажу ему содействия, то на следующей же неделе окажусь в качестве дорожного патруля на одном из дальних проселков. Нет, мистер Стайлс, думаю, мне лучше заниматься своей обычной работой и не давать никаких интервью.

— Тогда зачем вы вообще говорили сейчас со мной?

Маклин усмехнулся:

— Только потому, что этот случай не особо серьезный. Здесь уже побывала пара репортеров из «Хартфорд таймс» и «Каррентс». Эти ребята разузнали все, что нужно, и разослали материал по информационным агентствам. На самом деле он уже не представляет интереса и почти забыт. Посудите сами, ведь никто не убит. Но если такой журналист, как вы, представляющий крупное центральное издание, возьмется за это дело, ему при желании многое удастся раскопать. Поэтому я смотрю на вас сейчас и думаю: «Тут лучше играть по-честному. Не надо морочить этому парню голову».

— Ну что ж, буду считать это комплиментом, — сказал Питер. — И в свою очередь, тоже буду играть с вами по-честному. Я приехал сюда не как репортер, а по личным мотивам, но мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Например, есть ли у вас какие-нибудь ниточки?

— Никаких. — Глаза Маклина вдруг блеснули. — Знаете, мистер Стайлс, эта мисс Ландерс, она такая!.. Ну в общем все — и лицо, и фигура… Должен вам признаться, что, если бы мне довелось увидеть ее лежащей голышом на камнях среди леса, думаю, мне стоило бы отчаянных усилий убедить себя, что я цивилизованный человек.

— Значит, в тот день в лесу находилось по меньшей мере два нецивилизованных человека?

— Да. Они подкрались к ней сзади, когда она вышла из воды. Обмотали ей голову юбкой, так что она даже не успела их разглядеть. А потом избили ее до полусмерти и изнасиловали. Она только слышала их смех, когда они убегали. Мы выезжали на место. Все без толку — ни единого следа. Возможно, у них была машина. У кого сейчас нет машины? Но в таком случае они, должно быть, оставили ее на шоссе. Проселочная дорога, что ведет к дому, сейчас сырая, и отпечатков шин мы не нашли. Они попросту улизнули, мистер Стайлс. А нам даже нечего было рассылать — ни описания внешности, ни примет, ни марки или номера машины, вообще ничего. Мы занялись бы этим делом, мистер Стайлс. Но как? Ведь у нас нет ни одной зацепки!

— Стало быть, мисс Ландерс сама приехала сюда и заявила о происшедшем?

— Да. Примерно через два часа после случившегося. Она снимает на лето небольшой домик в паре миль от города. Там нет ни телефона, ни электричества. Мисс Ландерс — художница. Этой весной у нее прошла персональная выставка в хартфордском музее. Отличная, надо сказать, была выставка.