Палитра. Избранная лирика - Виталий Юдин

Замок

Посвящается Алле Демидовой

«Я и сейчас скажу. Мной выстроенный, рухнул замок»

Алла Демидова.

(передача: «ВЕЧЕРНИЙ УРГАНТ», на 1 канале ТВ)

«Мной,выстроенный»,(скорбно),«Рухнул замок!»Остался только от ворот замок,И холодок из виртуальных залов,И маленький для чтений – флигелёк.

В руинах стен, ампирного размаха,Корпускул, ниспадающих, песок,И страусы в саду на цепких лапах,И плитами заваленный восток.

Мой флигелёк, я убрала цветами,Они на стебляхс лепестками строк.«Как хорошо, что я больна не Вами»,Разрушенный мой – замок.Мой – острог.

В Лувре

На широкой кушетке Лувравозлегла, приглашая рукой:ты – художник, а я – натура,сделай что-нибудь, милый, со мной.Для любви никогда не надовыбирать подходящих мест.Мы одни посредине садав пирамиде хрустальных небес.Пусть шедевры чуть-чуть оттают,вековую почувствовав связь —как когда-то, сейчас страдают, —как когда-то, любят сейчас.Пусть ворвется в тишайшие залывыкрик, предвосхитивший шедевр,когда женщина губы разжалаи дрожит, и тревожит, как нерв.– Поднимись, – я смеюсь, – опомнись…Сумасшедшая! Перестань!– Пусть герои с картин без комплексовна меня поглядят с холста.– Поднимайся, – взял за руки, – хватитповергать залы Лувра в транс.

Уходя, мы отметим:с симпатиейпровожали картины нас.

Интернат

Суровый отчим —интернат?От губ не отлипавший – голод,Отчаянный девичий мат,И лапавший под юбкой холод,И банок выскобленных дноС домашним маминым вареньем,Уже доеденным давно,С подругами по воскресеньям.Наивный бзик, продать вольфрамИз выкрученных ламп в подъездах,Не прилипать к чужим рукам,В их предложениях скабрезных.И ждать весь день до тошноты,Когда, придя с работы ночью —Подруга, принесёт еды,И курицу жевать с ней молча.Её – настойчиво: Учись!Моё – насытившись, я – знаю,Сквозь слёзы, что ещё лились —Прошли рефреном через жизнь,Ни в чём, меня не предавая».

В метро

Когда жизнь отнимает красотуи сушит кожу, нарушает грацию,и смельчаки в саду не подожгут,ломая спички, желтую акацию.

Кто в утешенье освежит гортаньволшебным сном осенних поцелуев?Все тоньше нить, но все плотнее ткань,в которую себя я пиленую.

Как – будто плотькувшином расколов,я вылилась, омыв любимых руки…Как хорошо, безудержно лилосьи, как теперь, протянутые – сухи.

Углей усильем воли не разжечь,обвитых пеплом, словно сединою.Одно желанье: обувь снять и лечь —пусть жизнь, что хочет делает со мною.

Состав летел потемками метро.«Не прислоняйтесь» – на вагонной двери.Никто не прислонился к ней – никто, —пустой, нелепой надписи поверив.

В Писанье душа в сорок дней улетает

Памяти Севе Никитина

В Писаньедуша в сорок дней улетает,но кто это видел?И кто это знает?Порядку привычномув противовес —Душа, улетая,останется здесь:здесь дверцу под сердцемслегка приоткрыв, —– Прислушайтесь,голос:«Не верьте,я – жив!Из уст моихдышитв морозыпарок.Я – каждый,посаженный Таней, цветок,в сынах и Антонеесть мне уголок,в друзьях и родныхбуду я, как завет.А смерти не верьте!Её просто нет!»

Письма

Перечитывал твои письма:Жар саван, сквозь житейскую стынь.«Ты не спас меня». – Ныне и присно.«И любви не признал», – Аминь.«Мы теперь по разные стороныКатегорий добра и зла». —Ты болела, строка со стономВся в испарине, полегла.«По-над Рузой дожди повиснув,Заслонили лечебную синь.Ты не спас меня». – Ныне и присно.«И любви не принял». Аминь.«Как ты нужен был мне в тот вечер,А ты, даже не позвонил».Жар пройдёт, тебе станет легче,Утром встанешь полная сил.Но останутся эти строки,Чтобы я никогда не забыл,Мной не выученные уроки,Той, которую я любил.

Все звёзды потеряем

Когда, вдруг спохватившись, начинаем,сбиваясь,звёзды на небе считать,растерянно как отрок,понимаем:где раньше было десять, будет – пять.Вернись звезда из чёрных дыр вселенной,из световых, неисчислимых лет!Но космос расширяется презренный,к любой мольбе, как будто её нет.Настанет миг.все звёзды потеряем.Погаснет солнце.В тёмном забытьи,счастливыев своём непониманиичто нас теперь в пространстве не найти.

Муравей

И. Мандельштаму

Я спал.Во сне – большая яма.Карьер.По осыпи камней,ползёт фигурка Мандельштама —спасающийся муравей.Арест.Конвой приходит рано,как зверь за жертвою своей.Мелькнёт фигурка Мандельштамаиз ям карьерных лагерей.Тревожнее кардиограммы,строки – судебная скамья:испепелила Мандельштама,но не достала муравья.Он буковкой бежит по строфам,то здесь за почерком, то – там,знакомый, огибая профильна белом фоне: Мандельштам.

Я виноват

Я – виноват, как лес после дождя.Как не сутулься и себя не комкай,С деревьев сыплются за воротник, дрожа,В листве пригревшись, молнии осколки.

Я – виноват, растерян и незряч,Гортензией раскидистой, на даче,Что я, не подал отношений мяч,Не требовавшей мастерства, подачи,

Что я поверил другу – подлецуИ собственному сердцу – непослушен,Вёл наши отношения к концуИ отношенья становились – суше.

Ты в этот час, могла меня встряхнуть,Как на батуте, на обычном слове,А не искать сторонний, лёгкий путь,Где хорошо и не каких условий.

Какой бы нас не сёк бытийный град,Какие б не ласкали упованья,Я перед прошлым  виноват,А не виновны лишь воспоминанья.

Нейтрализуя гнев

Заря гребёт веслом,плывя по хладным росам.Туманом занесло,как поздним снегом озимь.От дёрна берегов,волною вглубь уносит:и тени, и мальков,весну, зиму и осень.Кварцитовый голышлетит, касаясь глади,как – будто сам летишьаэропорта кладью.За чередой молитввсех атомов и клетокда будь ты неофитты, подчинен сюжету.И вот светила светна семь цветов распался,встречающий рассветбездушным не остался.Он вздрогнул от ознобаи чувственно прозрел —заря снимает злобу,нейтрализуя гнев.

На взлёте

Любите страстно? Прекрасно поёте? —Вскользь, по касательной счастья зацеп.Только на взлёте, только на взлётервётся скрежащая времени цепь.

Счастье! Отчёта себе не даёте-Голод ли мучит, подёнщины плеть.Только на взлёте, только на взлёте,вдруг ощущаете – можно взлететь.

Что происходит? Не осознаёте…Ибудь, что будет,поздно реветь…Только на взлёте, только на взлёте-в злобе своей задыхается смерть.

И отрезвляясь на развороте,вволю напившись увиденным сном,вы понимаете: только на взлёте-кратким явлением счастья живём.

Непостижимости ума

Что значат – сны? Сегодня видел —всех тех, кого на свете – нет,в привычном праздничном прикиде,и прежних лет.Какою цифровою платойбыл образ сохранен в мозгу?И голоса их – как когда-то,и тот же – ясный свет в глазу.Мозг, миллионами нейронов,придумывая свой сюжет,неясным следуя законам,дарил мне сказки прошлых лет?Во сне – и все живые: были,меж нами не было препон:смеялись, пели, говорили,не помня горечь похорон.Допустим:«облачная» паперть,придумка,сервисв интернет.Как в левой доле мозга – память,хранит проекцию примет?О, гениальность воплощения:иллюзия ночного сна —скорбящим душам, в утешенье —непостижимого ума.

Осенний натюрморт

Жёлтый цвет,изводит изумруд —Хлорофиллом по холсту стекая,Буйства лета, сочные, сойдут,Как на остановке из трамвая.

Дождь, конторским, влажным языком,Девушкою с почты, клея марку,Облизал и лес и водоём,Золотую прилепляя смальту

Ко всему, что под руку пришлось,Преуспев в шутливых выкрутасах.Бабушка кладёт кресты всерьёз,Будто в храме, у иконостаса.

Как печально сладок натюрморт:С терпким соком – вызревшей рябины,С пустотою – выкаченных сот,С шелкопрядной, в росах, паутиной.

Но весной!…С приходом талых вод,Что хмельны, как молодые вина:Увлечёт нас шалый хоровод:Крокусы, подснежники, барвинок.

Светить, увы, не получилось