Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— Господин Русворт? — негромко позвала она. — Вы не спите?

— Госпожа Винтерсонг! — донеслось с другой стороны. Обладатель голоса явно был не совсем трезв. — Вы всё-таки решили принять моё приглашение?

— Я всего лишь хотела узнать, как скоро мы прибудем в порт. Некоторые из наших плохо переносят качку, и сейчас они больше всего на свете мечтают ступить на твёрдую землю.

— Если верить лоцману, не позднее трёх дней. А если не верить, то лучше сразу скормить его рыбам! Хах! Входите, госпожа Винтерсонг. Не откажите мне в удовольствии угостить вас превосходным неральским вином. Луарские виноделы, простите, дерьма не делают, иначе звались бы они совсем по-другому…

Алессия хотела было закрыть дверь и отправиться к себе, но после представила, что ждёт её в каюте — очередные бессонные часы под скрип корабельного дерева и приглушённую матросскую ругань. Неожиданно для себя самой она распахнула дверь настежь и шагнула внутрь.

Венианор Русворт лежал затылком к двери, закинув ноги на спинку кровати, но, услышав шаги Алессии, он уже мгновение спустя твёрдо стоял на полу.

— Прошу, присаживайтесь, — Русворт указал на стул и направился к стене, которая представляла собой ни что иное, как винный стеллаж. Уже на две трети пустой, как про себя заметила Алессия. — Признаться, я восхищён вашим мужеством. Увидеть всё, о чём вы рассказали, и оставаться при этом трезвой вот уже который день — бррр… Просто чудо, что вы, наконец, составите мне компанию. Отец всегда говорил, что пьянство в одиночку меня до добра не доведёт. Но не с матроснёй же мне пить в самом деле! Вот, извольте, «Шато де Луар» девяносто седьмого, — он многозначительно потряс пузатой бутылкой и на мгновение будто задумался. — Хороший был год. Славный…

Русворт встрепенулся, будто ото сна, и вскоре в серебряных кубках на столе уже плескалась алая жидкость, переливаясь то к одному краю, то к другому.

— Обходим скалы, — пояснил он. — Помню, это место. Скоро вдалеке покажется берег Когг Мирра. Если вам угодно, можем сойти в Чаячьем гнезде, замке Лонгхендов, а до Коггенпорта добраться уже по суше. Но, между нами, не советую: там совершенно дрянная кормёжка. Лорд Виггерт Лонгхенд уже много лет не чувствует вкуса, а потому повара работают спустя рукава. Пусть даже ваши желудки выдержат качку и корабельную снедь, но, уверяю, против трапезы в Чаячьем гнезде им не выстоять…

Алессия подняла кубок, и Русворт тут же схватил свой, едва не расплескав содержимое.

— Предлагаю выпить за спокойные времена, — произнесла она. — За то, что они когда-нибудь ещё настанут.

— Замечательные слова, — улыбнулся Русворт и наполовину опустошил кубок одним солидным глотком.

Алессия пригубила терпкую багряно-алую жидкость, и на душе стало самую малость легче.

— Отрадно видеть, как вы печётесь о своих школярах. Даже не жаль, что ребятам пришлось из-за них потесниться. Носитесь с ними прямо как моя матушка со мной, сорванцом. Говорила она мне, когда-нибудь голову сломаю, ан нет — ещё на месте, — Русворт погладил себя по рыжим волосам. — Ну, мне-то кроме головы и терять-то нечего. Я ведь всего лишь морской бродяга… Кстати, вы знакомы с капитаном Корвалланом? — вдруг оживился он.

— Не довелось, — Алессия допила вино, и Русворт тут же вновь наполнил кубок.

— Эх! Славный малый. Хоть и эльф, а кровь у него солонее многих миррдаэнских будет. В капитаны его ещё мой прадед посвятил… Любой дурак с толстым кошельком может купить себе корабль и набрать портовых крыс, назвав их командой, а себя капитаном, но только посвящённые лордом Русвортом, хозяином Солёной скалы, могут носить этот титул с гордостью… Да, госпожа Винтерсонг, на большой земле посвящают в рыцари, у нас же — в капитаны.

— И давно посвятили вас? — рассеянно спросила Алессия, наблюдая, как вино в кубке качается в такт волнам.

— Едва стукнуло восемнадцать годков. Я ведь сын лорда, хоть и младший, мне по рождению положено. Братец — будущий лорд, а ты, Венианор, седлай волну и борозди моря хоть до края мира… Знаете, хоть это и идёт вразрез с тем, что говорят об островитянах, а ведь и среди наших есть такие, кто почти всю жизнь просидел задницей на скалах! Взять хотя бы моего брата Мирртона. В годы войны он отправился воевать к Золотому берегу, так, говорят, весь путь, от причала до причала, просидел в трюме в обнимку с ведром. Где ж такое видано-то: наследник Солёной скалы и моря боится. Зато как на землю ступил, то бился как дьявол. В общем, парень славный, я вас обязательно познакомлю… Вижу, вас мои россказни, не слишком-то забавляют.

— Да? Простите, — Алессия в несколько глотков осушила кубок и встала. — Я лучше отправлюсь к себе. Спасибо за вино.

— Постойте, госпожа Винтерсонг. Вы в некотором смысле гостья на моём судне, и мне как капитану невыносимо видеть вас в таком состоянии. Что я могу сделать, чтобы на этих чудных щёчках вновь появился румянец? Только скажите — и это тут же будет исполнено.

Алессия держалась, как могла, но сейчас через плотину, которую она так старательно строила в своей голове, стремительным потоком хлынули эмоции.

— А что вы можете сделать, господин Русворт? — развернулась она перед самой дверью. — Вернуть к жизни моих коллег и студентов, оставшихся в Академии? Воскресить обречённых горожан, что остались на растерзание беспощадной твари? Или же вы справитесь с самим этим существом? Безжалостным чудовищем, которое убивает одним прикосновением! Насылающим ужасающие видения, которые я и представить не могу! Нет, господин Русворт. Всё, что вы можете, это вливать в меня неральское вино, бутылку за бутылкой. Но это не избавит от осознания того, что у меня больше нет ни дома, ни друзей, ни всего того, что наполняло мою жизнь смыслом! Остался только груз вины и отчаяние. Единственное, что не даёт мне спрыгнуть за борт — это ответственность перед теми, кого мне, вопреки всему, удалось спасти. Вам знакомо это слово, «ответственность»? Вряд ли. Я наслышана о ваших похождениях. Впрочем, неудивительно, вы ведь «всего лишь морской бродяга», а такие вещи, как ответственность и груз вины лишь тянут на дно.

Венианор Русворт выслушал всё это с невозмутимо каменным лицом. Когда же Алессия, тяжело дыша, закончила тираду, он поставил кубок на стол и тяжело вздохнул.

— Груз вины, говорите? Нет, госпожа