Великая битва у Малого пруда - Октав Панку-Яш

Пока Санду мыл над раковиной чашку и кастрюлю, Петрикэ нетерпеливо прохаживался по кухне. Доходя до стола, он всякий раз останавливался и щипал свежую хлебную корку. Петрикэ хотя и одобрял собранность Санду, но всё же частенько говорил ему: «Тебе бы, Санду, девчонкой родиться!» И теперь, лукаво подмигнув, Петрикэ съязвил по его адресу:

— Какой ужас! На дне чашки осталась капля молока!..

Продолжая ополаскивать чашку, Санду спокойно отозвался:

— Если станешь пить, вряд ли тебе будет приятно, что от чашки пахнет молоком…

— Эх, Санду, Санду! Только год прошёл — всего один год! — а в тебе уже ничего моряцкого не осталось. В открытом море моряк и целую бочку воды выпьет, чем бы от неё ни пахло: молоком, керосином или чернилами…

— В море другое дело, — возразил Санду. — А сейчас мы пока что на кухне! — Помолчав, он мечтательно добавил: — Кто знает, будет ли ещё так, как тогда!

— То есть как это «кто знает»? — возмутился Петрикэ. — Ты-то лучше всех знаешь. Стоит только тебе издать приказ, и всё будет как тогда…

«Тогда»… Это обычное слово для многих шестиклассников новой школы в районе фабрики «Виктория» имело огромный, глубокий смысл; незримые нити нескончаемых воспоминаний как бы сплетались вокруг него. Для ребят это значило: минувшее лето, проведённое в излюбленном уголке — в порту Малый пруд.

Порт Малый пруд…

О нём не слыхал ни один моряк на свете. Это название не вызовет у моряка никаких воспоминаний, и, зажигая трубку, он не начнёт свой рассказ так: «Стоим это мы на рейде в порту Малый пруд, и вот…» Или, скажем, так: «Когда мы находились в водах Малого пруда, разыгрался страшный шторм…»

Нет! На такие небылицы больше горазды охотники, чем моряки. А кто же не знает, что моряки предпочитают сравнивать себя с охотниками только по части отваги, присутствия духа и мужества? Нечего и говорить, что любой моряк, пусть даже судовой повар, вспылил бы, услышав, будто он так же правдив, как иные охотники…

Но разве для нас хороши и приятны только такие места, которые пользуются известностью? Конечно, нет! Порт Малый пруд не нанесён ни на одну, даже самую подробную морскую карту. А между тем он был так дорог ребятам, они так привыкли к нему, с ним было связано столько всяческих замыслов!

Расположенный на окраине города, Малый пруд ничем не отличался от обычных прудов. Вернее, это было болото. Неизвестно почему, все называли его прудом. Может быть, потому, что этак вроде звучит красивее. Он был не очень большой, иначе, несомненно, назывался бы Большим прудом. Землеустроитель, взглянув на него, пожалуй, сказал бы: «Гектара полтора будет». Но землеустроителям нечего делать в этих местах, и к тому же вряд ли кто-нибудь стал бы спрашивать их мнение… Плакучие ивы, точно сказочные русалки с распущенными волосами, окаймляли пруд подобно зелёному поясу на пёстром платье с синими и серебристыми, жёлтыми и зелёными узорами. Тонкие тростинки вздрагивали при малейшем дуновении ветра, издавая лёгкий, мелодичный шелест, и словно кивали высоким стеблям цикуты или отвечали на поклоны сонливых жёлтых кубышек. На том берегу, который был шире и простирался, как пляж, находился порт Малый пруд. Здесь ловкие, неутомимые руки ребят приспособили старый склад под «адмиралтейство», оборудовали на верхушке клёна наблюдательный пункт, а из двух потемневших от времени ящиков соорудили будки сторожевых постов.

Как видите, порт Малый пруд не во всём походил на те порты, обозначенные на международных морских картах и памятные старым морским волкам, при одном упоминании о которых всякий молодой морячок может воскликнуть: «Эх, побывать бы там разок, тогда и помирать не жалко!..»

Неизвестно, кому первому пришла мысль о создании порта. В прошлом году, в начале летних каникул, члены кружка натуралистов, закончившие пятый класс, собрались в школе помочь своему руководителю привести в порядок кабинет. Работали они дружно и управились быстро. А потом пошли играть в футбол на школьном дворе. Было жарко, душно. От немилосердных ударов тряпичный мяч пришёл в полную негодность. Игра прекратилась.

— Вот скучища! — досадливо сказал вратарь. — Если это каникулы, так я — по крайней мере Наполеон.

— Пошли на пруд купаться! — предложил один из нападающих.

— Фу! — поморщился правый защитник. — Пруд грязный! Там полно «лягушиного шёлку».

— Давайте расчистим его! — сказал центр нападения.

— Согласен! — поддержал вратарь. — Всё равно скучаем.

— Правильно! — подхватили другие, в том числе и капитан команды.

И вся команда вместе с запасными игроками и болельщиками отправилась к пруду. Тут, пока извлекали тину, кто-то и предложил:

— А что вы скажете, если мы проведём здесь каникулы? Устроили бы порт… Стали бы моряками…

— Вот это идея! Построим кораблики!

— Шлюпки и подводные лодки!

— А на этом складе можно оборудовать адмиралтейство.

— Да, но у нас нет адмирала.

— Ну и что же? Выберем!

— Заведём вахтенный журнал!

— Устроим морской бой!

— Вот здорово!

— Ура!

Так зародился порт Малый пруд. Правда, на этот счёт существуют различные версии. Одни говорят, что идея принадлежала Петрикэ Бунеску: «Его отец машинист-пятисотенник, а в армии он служил во флоте. Значит, в жилах Петрикэ течёт моряцкая кровь». Другие говорят, что эта мысль пришла Дину Попеску: «Дину — поэт. Он с выдумкой». А есть и такие, которые хоть и не говорят ничего, но готовы руку дать на отсечение, что идея эта зародилась в голове у Санду Дану…

Но каникулы продолжаются не вечно. Осенью прошлого года моряки с Малого пруда отсалютовали на прощанье своему любимому порту и вернулись к занятиям. За сочинениями, задачами, географическими картами Малый пруд отдалился, как отдаляется любой порт, когда смотришь на него с палубы корабля, уходящего с рейда всё быстрее и быстрее, и его обступают лишь небо да вода…

Но и учебный год не вечен. Вместе с экзаменами, предвестниками каникул. Малый пруд снова стал завладевать мыслями ребят…

При школе этим летом основали пионерский лагерь, и натуралисты шестого класса обязались собрать за это время гербарий. Вот ведь как осложнилось дело. И потому-то Санду не сразу ответил Петрикэ.

Он повесил чашку на гвоздик в кухонный шкаф и, не оборачиваясь, сказал:

— Петрикэ, я хочу спросить у тебя одну вещь… Ты забыл о нашем обещании?

Петрикэ удивлённо вскинул глаза:

— О каком?

— Вспомни-ка!

Петрикэ махнул рукой, как бы говоря: «Вот нудный-то!»

— Заладил: «Вспомни, вспомни!» Что мы, на уроке? На экзамене? Вот тоже ещё!

— Хорошо, — спокойно сказал Санду, не обращая внимания на возмущение друга. — Я тебе напомню; вижу, что ты забыл. Мы теперь в школьном лагере, и натуралисты взяли на себя обязательство собрать гербарии. Понятно? Это тебе не пустой звук, а обязательство…

— Что ты мне тычешь в нос этим обязательством? Разве Мичурин собирал гербарий? Видел я и фильм, и книгу читал, — нигде ни о каком гербарии не говорится.

— Тоже умник нашёлся! — вскинулся Санду. — Когда Мичурин был в нашем возрасте, он тоже собирал гербарий…

— Ерунда! В фильме он показан уже с бородой…

— А что же, по-твоему, в фильме надо всё-всё показать? Я, например, предполагаю, что до фильма он собирал гербарий.

Петрикэ сокрушённо покачал головой:

— Ты всегда так! Всякую всячину можешь предположить, одного только не предполагаешь…

— Чего? — нахмурился Санду.

— Что мы ждём не дождёмся, пока ты… адмирал… отдашь приказ. И я не против гербария. Но разве возле Малого пруда не найдётся растений?

— Там только водная растительность, — ответил Санду, довольный тем, что выразился, как настоящий натуралист.

— Очень хорошо! Соберём гербарий из водных растений. Это ведь тоже растения!

— Не годится! Ты говоришь только так… Мы же обещали составить большой, полный гербарий, так ведь?

Поскольку Петрикэ не спешил с ответом, Санду подступил к нему:

— Ну скажи, обещали или нет?

— Да… — пробормотал Петрикэ.

— Так вот, вчера Влад опять спросил меня: «Ну как, получит осенью школа ваш подарок?» Так и спросил. Честное слово!

Петрикэ вздохнул и энергично потёр ладонью наголо остриженную голову:

— Видно, дело серьёзнее, чем я ожидал.

Санду пожал плечами:

— А ты думал, несерьёзное? Сам знаешь, в школе нет ни одного гербария. Зимой мы учили ботанику по картинкам. А по ним ничего не узнаешь. Помнишь такой цветок — горную маргаритку? На рисунке она жёлтого цвета, а на самом деле белая.

— А где, скажи, пожалуйста, мы нарвём здесь горные маргаритки? Что у нас, Гималаи?

— Прежде всего, на Гималаях этот цветок не растёт, а потом, я ведь только хотел привести пример. Возможно, пример не очень удачный…