Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Октавиан Стампас

Спустя еще три десятка лет «железные воины» Рас Альхага появляются в рядах монгольского войска, штурмующего Аламут, иранскую крепость ассасинов-исмаилитов, которые по сути дела упразднили Аллаха и всех прочих богов, объявив о своем собственном ангелоподобии, что позволяло считать весь остальной людской род никчемным и подлежащим поголовному истреблению. По свидетельству хронистов, все воины Рас Альхага пали при взятии Аламута, который вскоре после их гибели сдался уже без боя.

Как видим, исторические свидетельства мало чем отличаются от мифологических сказаний, настолько густой туман тайн и загадок окружает мятежных крестоносцев графа Робера де Ту и горный замок «железных людей».

Ныне в тех краях можно услышать еще одну легенду, о которой нельзя не упомянуть…

Если путешественник понравится своим проводникам джибавиям, они укажут ему на ряд полукруглых вершин, которые видны от развалин в стороне Киликийского перевала, и назовут их могилами «железных воинов». Перейдя на шепот, они поведают также о том, что один из воинов Рас Альхага остался жив и до сих пор бродит по подземельям цитадели, ожидая дня, когда его освободит всемилостивый и всемилосердный Аллах, призвав на последний бой с духами Иблиса.

По всей видимости, таинственный хранитель замка напомнил о себе спустя шесть с половиной веков.

Весной 1933 года французский археолог Жак Валадьен, считавший себя потомком графа Робера де Ту, проводил среди развалин древнего замка раскопки и обнаружил на дне колодца плотно запечатанный кувшин. По словам Валадьена, он ожидал найти в нем джинна арабских сказок, но обнаружил нечто куда более удивительное…

Речь шла о пергаментных свитках, содержавших записи частью на арабском, частью на тосканском языках и датированных началом четырнадцатого века.

Летом того же года Валадьен успел опубликовать несколько коротких отрывков из найденных им «дневников» безымянного и весьма загадочного автора. Ответом на открытие было обвинение в мистификации, выдвинутое против Валадьена рядом авторитетных научных изданий. Мнение оппонентов не смогли поколебать даже результаты криминалистической экспертизы, подтверждавшей подлинность находки.

Вскоре «дело о свитках Рас Альхага» приняло еще более интригующий оборот, вполне сообразный всей истории тамплиеров-отступников и их горной цитадели. Через месяц после начала Второй мировой войны свитки были похищены из университета Сорбонны, где их исследовала международная комиссия специалистов-историков. «Желтая пресса» разнесла слух о том, что похищение явилось делом рук Валадьена, стремившегося избежать окончательного разоблачения. Однако спустя месяц бесследно исчез и сам Жак Валадьен… Газеты обсуждали версию самоубийства, а научные круги внезапно вспомнили, что в бытность свою Жак Валадьен проявлял себя вполне добропорядочным человеком.

Минуло еще шесть десятков лет — и загадка «свитков Рас Альхага» вновь всплыла на поверхность. Причем всплыла в самом буквальном смысле слова: свитки были обнаружены в сейфе, стоявшем в особом, секретном отсеке германской субмарины, потопленной англичанами в районе Канарских островов в апреле 1945 года. Судя по бортовым документам, подводная лодка держала курс на Южную Америку… В 1989 году она была поднята с океанического дна кораблями Международного фонда «Гален», занимающимся, в частности, поиском контейнеров с отравляющими средствами, сброшенных в морские акватории.

Итак, загадочная рукопись хранилась шесть веков в подземных глубинах, а затем — еще четыре десятилетия в глубинах водной стихии. На этот раз она была укрыта не только глиняной оболочкой кувшина, но облачена еще и в бронированные латы, мистически напоминавшие о доспехах «железных воинов» горной цитадели.

На последнем свитке, в самом конце записи, обнаружено несколько малоразборчивых пометок. Выяснилось, что они сделаны рукой еще одной весьма таинственной личности, а именно генерал-майором Карлом Хаусхофером, тем самым, кто создал теорию геополитики и «жизненного пространства» и вместе с Гитлером основал некий оккультный Черный Орден, откуда, по утверждению фюрера, высказанному главе данцигского сената Герману Раушнингу, должна была выйти «вторая ступень человека, который будет мерой и центром мира, человека-бога». Заключительные строки свитка перечеркнуты алым карандашным крестом и помечены словом «FINSTERNIS!» («ЗАТМЕНИЕ!»).

Увы, приговор академической науки, признавшей «дневник» великого посвященного искусной мистификацией, остался в силе.

В 1991 году свитки были куплены на одном из аукционов антиквариата. Гражданин Ирака, который приобрел их, пожелал остаться неизвестным.

Мне посчастливилось держать в руках «свитки Рас Альхага» незадолго до их очередного исчезновения. Более подробно я познакомился с текстами по их фотокопиям, любезно предоставленным в мое распоряжение моим старым другом из Бейрута, профессором Джамалем Мазараи, изучающим символическую стилистику суфийского братства джибавия.

Мы с моим другом надеемся, что публикация текста, найденного в замке Змееносца, если и не приблизит час, когда все тайное станет явным, то по крайней мере вызовет у Вас, досточтимый читатель, пристальный интерес к той удивительной эпохе, когда происходило соприкосновение средневековых культур Запада и Востока, соприкосновение, которое не только вызывало высокие взлеты человеческого духа, объединявшие всех «труждающихся и обремененных» мощью нового нравственного призыва, но подчас порождало духовных, а вслед за духовными и политических химер, обладавших духовным зарядом огромной разрушительной силы.

Тексты первого и последнего свитков составлены на арабском языке, остальные — на тосканском диалекте четырнадцатого столетия. Специально для читателя, малознакомого с историческими реалиями той эпохи, записи разбиты на части, поименованные местами происходящего действия и соответствующими датами.

Следует особо отметить, что Первый свиток открывается стихотворной строкой, написанной на латыни и принадлежащей перу великого Данте. По его первоначальному замыслу именно такими словами должна была начинаться «Божественная комедия». Эта латинская строка служит вполне «законным» эпиграфом для всей рукописи, поэтому мы сочли возможным предварить ею весь текст.

Искренне Ваш

Октавиан Стампас

Ultima regna canam, fluido contermino mundo…note 1

Dante Altghieri

СВИТОК ПЕРВЫЙ. РУМСКИЙ СУЛТАНАТ

Начало осени 1307 года

Лежа на спине вроде опрокинутой черепахи, в плачевном бессилии созерцал я сияние загадочного светила. Не похожее ни на солнце, ни на луну, оно висело надо мной во тьме более густой и черной, чем смола драконового дерева.

Мои тщетные попытки пошевелиться кончались только сильной дрожью в конечностях, головной болью и приступами тошноты, как случается после чересчур обильного возлияния. Мне ясно представлялось одно: до такой степени дурмана я не доходил еще ни разу в своей жизни.

Итак, не в силах справиться с телом и членами, я решил овладеть своим рассудком. Сначала я никак не мог вспомнить, каким же вином наслаждался перед тем, как впасть в забытье и очнуться под неизвестным светилом в неизвестный час ночи. Затем оказалось тайной то место, где столь неумеренное пиршество могло происходить. И наконец наступили самые ужасные мгновения, когда, покрываясь холодным потом, я стал постепенно осознавать, что не способен назвать ни своего имени, ни даже языка, на котором завел со мной беседу мой внутренний голос.

Судорога пробежала по моему телу, словно душа пыталась вырваться из оков беспамятства и телесной муки и скорее воспарить из тьмы в сферы более близкие ко Всемогущему и Всемилостивому.

Однако та судорога, напротив, несколько взбодрила меня, вернула мышцам часть отнятых сил, а конечностям — их обычные свойства.

Я лихорадочно ощупал себя, надеясь обнаружить какой-нибудь памятный знак на своей одежде, но, увы, как мой мозг оказался лишенным всех одежд обычной человеческой жизни за исключением собственно рассудка, так и мое тело оказалось оставленным на холодном и безжизненном камне без всякой положенной ему защиты, за исключением плотной повязки на чреслах и какого-то шнурка с петлей на левом запястье.

Между тем, рассудок хладнокровно внес своего господина в разряд погребенных мертвецов, чему сразу же было дано подтверждение: донесся гулкий звон металла об камень, звон, какой может возникнуть разве что в глубокой пещере, а вскоре появилась огромная и мрачная фигура существа, демона, пришедшего завладеть всем, что от меня осталось.

«За какие же грехи, — в страхе думал я, — из меня теперь сделают фаршированное червями и саламандрами блюдо?!»

Невыносимую муку причиняло скорее само беспамятство, нежели грозящие мне прихоти подземных демонов.