Дело полковника Петрова - И Горбатко

(г) Имела ли место помощь или содействие со стороны каких - либо лиц или организаций в Австралии такому шпионажу или такой передаче информации или документов; и, в целом, факты и обстоятельства, относящиеся к такому шпионажу или такой передаче информации или документов.

Первое заседание Комиссии состоялось в Канберре 17 мая 1954 года.

Члены Комиссии

Достопочтенный господин судья Оуэн (председатель) из верховного суда штата Новый Южный Уэльс.

Достопочтенный господин судья Филп из верховного суда штата Куинсленд.

Достопочтенный господин судья Лигертвуд из верховного суда штата Южная Австралия.

Адвокат, оказывающий помощь комиссии: У. Дж. В. Уиндейр, с помощниками Дж.А. Пэйп и Б.Б. Райли.

Официальным письменным и устным переводчиком комиссии в Канберре был назначен майор Артур Герберт Бирс. Майор Бирс был официальным переводчиком на конференциях в Москве, Тегеране, Ялте и Потсдаме. За службу в качестве переводчика на этих конференциях и, в особенности, за работу персональным переводчиком сэра Уинстона Черчиля он был награждён орденом кавалера Британской империи. Русские тоже оценили его работу в Тегеране и на последующих конференциях. В 1945 году Калинин от имени президиума Верховного совета СССР вручил ему орден Трудового Красного знамени.

Комиссия была назначена для расследования и подготовки доклада. В её полномочия не входило обвинять или осуждать кого - либо.

Они имела право вызывать на слушания по повестке свидетелей.

Свидетели были обязаны отвечать на вопросы комиссии, а их отказ мог привести к их обвинению в суде. Свидетели при желании имели право пригласить с собой адвоката, чтобы он представлял их на заседаниях комиссии. Однако адвокат не мог вести их защиту, так как на заседании их ни в чем не обвиняли.

Вся процедура заседания комиссии очень напоминала процедуру заседания британского суда, при котором каждый свидетель подвергается прямому и перекрестному допросу. В большинстве случаев свидетелей представляют их адвокаты - на заседании присутствовали несколько сотен свидетелей и около полусотни адвокатов.

Д е л о п о л к о в н и к а П е т р о в а

Примечание автора

Имена сотрудников Службы безопасности,

за исключением тех, которые занимают

достаточно высокие посты и ,в силу этого,

широко известны, изменены. Имена сотрудников

Федеральной следственной службы приводятся

без изменения, так как их открыто называли в суде,

так же, как и сотрудников гражданской полиции.

Глава первая

Сомнений не было, человек сзади следовал за мной. Когда я замедлил шаги, он тоже пошел медленнее и прибавил скорость, когда я сделал шаг шире. Я сворачивал в проулки и он делал то же.

Я заметил его только после того, как сошел с поезда, на котором приехал из города. Я провел этот день в здании, где заседала Королевская комиссия по делу Петрова на случай, если меня снова вызовут для свидетельских показаний. В это время комиссия заседала в Сиднее и меня вызывали для показаний несколько раз после того как я, в качестве главного свидетеля, подробно рассказал всю историю побега Владимира Михайловича Петрова из советского посольства с целью получения политического убежища в Австралии.

Хорошо еще, что меня в этот день не вызывали, так как я был бы не в состоянии выдержать град вопросов, которыми меня неизменно осаждали всякий раз, как только я оказывался на месте свидетеля. Всего лишь неделю назад я вышел из больницы после тяжелой хирургической операции гайморовой пазухи.

Я был настолько измотан от сидения в течение нескольких часов в зале суда Дарлингхёрст, где в Сиднее работала комиссия, что мне доставляла боль даже мысль о том, что нужно добираться до пригорода Эшфилд. Я бы предпочел оказаться дома в постели.

Но ехать было надо, и у меня не было другого выхода, как присоединиться на вокзале Уиниярд к вечерней толпе возвращающихся домой пассажиров.

То, что я не засек этот "хвост" в толчее в час пик, было неудивительным. Когда в Сиднее ездишь общественным транспортом в конце рабочего дня, неважно в каком направлении, то голова полностью занята только тем, как остаться целым. Моему преследователю повезло, хотя в то время я этого не знал, когда в Эшфилде мне не удалось взять такси и я решил идти пешком. Последствия моей недавней операции в сочетании с нервным истощением от участия в слушаниях вынудили меня двигаться довольно медленно и это в итого позволило мне обнаружить слежку.

Теперь я начал применять некоторые уловки с целью проверки моего предположения и через некоторое время оно полностью подтвердилось. Если бы я оглянулся, это сразу же выдало бы мои подозрения, однако главная ливерпульская дорога, на которой находится довольно крупный торговый центр, предоставила мне некоторые возможности в этом плане. Я остановился и заглянул в одну из витрин.

Шаги позади меня на мгновенье затихли. Я вновь двинулся и то же сделал мой преследователь. Я почувствовал некоторую его нерешительность. Затем высокий темный мужчина быстро прошел мимо меня.

В моем мозгу быстро запечатлелся его образ: ростом - выше шести футов, хорошо сложен, возраст - слегка за тридцать. Мужчина прошел вперед несколько шагов и повернул голову, чтобы взглянуть через плечо назад. Тонкое лицо, усы, очки в роговой оправе.

Я сразу же понял, что уже видел его раньше, но в течение минуты или двух не мог вспомнить где и когда.

Затем внезапно до меня дошло[ГВН1] это тот человек, которого я часто видел на заседаниях комиссии по делу Петрова. Обычно он сидел в зале судебных заседаний, и когда я оборачивался назад, я всегда замечал устремленный на меня пристальный враждебный взгляд его черных глаз. Позднее полицейский детектив опознал в нем боевика местной коммунистической ячейки, одного из тех, кого полиция уже задерживала неоднократно.

Сейчас он продолжал смотреть назад и следить за моими движениями. Таким образом мы продолжали двигаться примерно с четверть мили до тех пор, пока я не улизнул от него, воспользовавшись представившейся возможностью.

Неожиданно я подошел к темному переулку, нырнул в него и нашел отличное место для наблюдения за моим преследователем. Четыре зеркала на колонне в аптеке отражали все его движения. Я с удовлетворением наблюдал за его растерянными метаниями и наконец он окончательно исчез, по-видимому решив, что потерял меня.

Этот инцидент сам по себе не имел большого значения, но при моем ослабленном физическом состоянии он несколько обескуражил меня, так как ясно свидетельствовал о внимании коммунистов ко мне, внимании, которое могло

быть только враждебным.

Мне хотелось знать, что произойдет дальше по мере развития этой ситуации. Я знал, что в моем ослабленном состоянии я бы не смог оказать сопротивление и ребенку. Что, размышлял я, нужно будет сделать, если этот инцидент будет иметь какое-то последствие или последствия.

Затем я внезапно осознал, что я просто глупец. - Что с тобой? спросил я себя. - А для чего у тебя пистолет под мышкой?

Все эти дни я носил с собой пистолет 32 калибра в кобуре подмышкой левой руки. Я говорю это не для того, чтобы поднять свою значимость. Это просто констатация факта, имеющего прямое отношение к моему делу. Я лично ненавижу пистолеты и испытываю неудобство оттого, что приходится носить его с собой. Иногда при одевании, бросая на себя взгляд в зеркало, я ловлю себя на мысли о том, что выгляжу как карикатурный бандит из американского гангстерского фильма.

Я вынужден постоянно носить пальто, как джентльмен викторианской эпохи, опасающийся обнажить рукава своей сорочки. Постоянное присутствие у меня подмышкой выпуклого предмета и ремней крепления очень надоедает и зачастую вызывает раздражение. Иногда в жаркий день мне очень хочется сбросить всю эту упряжь прямо в Сиднейский залив. Однако те, кто знает об этих моих проблемах, говорят, что я должен постоянно носить эти вещи при себе. Петров тоже говорит, что я должен.

Петров говорит, что советская разведка никогда не простят ему его побега. Любой из советских людей считает переход на Запад преступлением, но в сознании представителей их секретной полиции в Австралии это - самое тяжкое преступление.

- Если они так думают обо мне, - говорил Петров, - то насколько же они жаждут отомстить человеку, который дружески относился ко мне и руководил мной, человеку, через которого я добивался политического убежища, то есть тебе.

Петров, как я понимаю, опасается за свою жизнь и никто не знает лучше него, какова будет реакция советской секретной полиции в такой ситуации. Он, как сотрудник МВД, несомненно в прошлом должен был иметь дело с побегами и знает, каковы могут быть последствия этого.

Я тоже знаком с советским складом ума и знаю, что советские люди не забудут. Серьезный удар, который испытал Советский Союз от реакции повсюду в мире на побег Петрова, дает полную уверенность в том, что всю оставшуюся жизнь мне придется сохранять бдительность. Но я не думаю, что опасность от советской системы будет носить прямой и немедленный характер. Как я уже говорил, я знаю советский склад ума и достаточно знаком с тем, как работает их система.